– По делу, но лучше СунОк подождать. Вместе обсудим.

– СунОк? А дело важное?

– Очень важное.

– Тогда я её потороплю, – ДжеМин берёт телефон, выбирает номер, – СунОк, доченька. Тут ГаБи пришла, говорит, по важному делу. Езжай домой, как можно быстрее.

СунОк примчалась через полчаса, которые её мама и гостья провели в милой беседе. ДжеМин достаточно было спросить, как дела у клуба в кафе, как ГаБи прорвало. Поглаживала мурлыкающую кошку и рассказывала. Перед этим сделала короткий звонок и сказала только одно слово «Ждите».

– Заказов на автограф Агдан накопилось около сотни. У ЮнМи рука отвалится подписывать, – ГаБи хихикает.

Хлопнула дверь, повторяется обычная картина: ДжеМин спешит встречать дочку, Мульча дёргает ухом.

– Вот, дочка, у нас гостья, – ДжеМин приобнимает СунОк за плечи. Та при виде ГаБи застывает. Вид Мульчи, лежащей на коленях фактически незнакомого человека, потряс её намного больше, чем маму.

– Ёксоль! Что происходит? – СунОк вытаращивает глаза.

– Аньён, СунОк-сии, – машет рукой ГаБи.

Как только её шок проходит, мама усаживает её за столик. Столик пришлось придвинуть к ГаБи. Как только она попыталась привстать, Мульча выпустила когти и возмущённо мякнула. ГаБи смотрит на хозяев, извиняется. СунОк смотрит на Мульчу с негодованием, мама решает затруднение быстро.

– СунОк, давай придвинем столик.

СунОк, ворча, помогает маме. Наконец всё устаканивается и ГаБи начинает:

– Вы в опасности. Я вызвала одну из наших групп, чтобы вас прикрыть.

ДжеМин охает, СунОк сжимает губы и ворчит:

– Опять ЮнМи что-то натворила. Нам опять расплачиваться…

На неё смотрят все. Мама огорчённо, ГаБи, старательно пряча осуждение, а вот Мульча не скрывает презрения. СунОк быстро понимает, что она в явном меньшинстве.

– Да ладно, мам! Что я такого сказала?

– Точнее говоря, вы натворили, – объясняет ГаБи, – всё из-за того ролика. Но и не в нём дело. Сразу было ясно, что за вас возьмутся, как только вашего дядю посадили.

– Да, – горестно качает головой ДжеМин, – житья нам не дадут.

– Родственники отца уже собираются уезжать за границу, – хмурится СунОк.

– Вот видишь? А они никакого ролика не выпускали, – радуется ДжеМин возможности защитить ЮнМи, – А ты спросила их, сколько они хотят за дом?

– Спросила, – СунОк смотрит в сторону.

– Сколько? Ну, чего ты молчишь? – теребит её мать.

– Полтора миллиарда вон, – бурчит СунОк, ДжеМин ахает.

– Примерно на пол-миллиарда цену завышают, – продолжает СунОк.

– А если учесть, что продать надо быстро, то вдвое, – уточняет ГаБи и в ответ на вопросительные взгляды говорит, – Моя тётя в риелтерской конторе работает. Иногда рассказывает что-то.

Некоторое время все молчат и думают.

– Если вам очень хочется остаться в этом доме и есть деньги, то можно что-то придумать, – наконец нарушает паузу ГаБи, – Уезжаете, ваши родственники продают дом, а выкупаете вы через подставное лицо. Затратите меньше миллиона долларов.

– Миллиона у нас нет, – вздыхает СунОк, – Сейчас на счету тысяч двести пятьдесят в долларах.

– А что ты посоветуешь, ГаБи-ян? – спрашивает ДжеМин.

– Снять жильё и дождаться ЮнМи-сии. Могу помочь подобрать вариант, где рядом много наших. Сразу организуем охрану.

Женщинам семьи Пак хватило простого переглядывания, чтобы принять решение и согласиться.

– Теперь давайте решим вопрос с охраной на эту ночь. Мои двенадцать человек уже здесь…

– Приглашай их сюда, поместимся как-нибудь! – тут же реагирует ДжеМин. Для неё невыносима мысль, что где-то рядом есть ненакормленные друзья её любимой дочки.

Проблему решили мгновенно. Гостиная – гостям (фабрики – рабочим, а землю – крестьянам, это из другой оперы), хозяевам – спальни, кухню – национализировать.

ГаБи отзванивается парням и через минуту ДжеМин суетится вокруг стеснительно входящих ребят. ГаБи, строго глядя на них, распоряжается:

– Разбиваетесь на смены по четыре человека. Первая четвёрка дежурит, две отдыхают. Смена каждые два часа. Если что, не забудьте позвонить в полицию и мне. Далее по обстоятельствам. Силовое противодействие только в крайнем случае. Электрошокеры взяли?

Парни кивают, слегка настороженно косятся на Мульчу. У каждого уже стоит рядом чашка, ДжеМин наливает одну за другой. Всем не хватает, она уходит на кухню.

– СунОк-сии, идите спать, – ГаБи мягко, но незаметно уже и СунОк начинает командовать. Та подчиняется, – С завтрашнего дня в кафе будет дежурить ещё одна группа. Если что, закрывайте его, дежурных оставите в охрану.

Во вдруг ставшей тесной комнате парни располагаются кто где.

– ГаБи-сии, – спрашивает один из самых крепких, – а долго это продлится?

– Думаю, не больше недели, ДжиСон.

Тот задумчиво кивает, а ГаБи продолжает.

– ДжиСон, ты как старший, отвечаешь за всё. Звони мне в любое время, если что-то случится. А мне пора.

Она гладит кошку.

– Мульча, мне пора идти, – кошка смотрит на девушку, встаёт, неторопливо потягивается и спрыгивает. Парни удивлённо наблюдают за этой сценкой.

– Мульча – самый главный охранник Агдан, смотрите за ней внимательно.

ГаБи уходит. ДжеМин остаётся с гостями допоздна.

Но этой ночью ничего не случилось.

24 октября. Агентство FAN.

9 утра, кабинет директора.

ЮСон хмуро изучает информационную справку, которую принёс КиХо. Краткое содержание можно выразить одной фразой: интернет-сообщество Кореи дружно требует стереть Агдан в порошок.

– Каков процент тех, кто требует крови Агдан?

– Навскидку, около восьмидесяти, директор ЮСон.

ЮСон поднимает мрачное лицо к менеджеру.

– КиХо, ты же говорил, что её ролик выстрелит?

– Так он и выстрелил, – пожимает плечами КиХо, – у её сестры была пара десятков тысяч подписчиков. А количество просмотров ролика на сегодня превысило полтора миллиона.

– Ты прекрасно понимаешь, что я хочу сказать, – недовольно выговаривает ЮСон, – не туда он выстрелил, куда нам надо. Заурядная волна недовольства, к которой мы привыкли, вдруг превращается в цунами.

– Настроение толпы предсказать трудно, директор ЮСон, – опять жмёт плечами КиХо.

– Скажи, мы можем что-то сделать с Агдан? Оштрафовать, как-то наказать?

– Ничего. По новому подписанному с Агдан договору, санкций за её действия, не связанные с работой в агентстве и прямо не нарушающие контракт, не предусмотрено.

– А-д-ж-ж-ж! – рычит ЮСон. Обвела она меня вокруг пальца, обвела, думает он.

После паузы, которую ЮСон скрашивает ритмичным стуком пальцами по столу, он заявляет:

– Выстави объявление на наш сайт примерно такого содержания: «Администрация агентства рассматривает вопрос санкций по отношению к Агдан. Вплоть до расторжения контракта с возложением на неё ответственности за недополученную прибыль»…

КиХо удивлённо смотрит на директора. ЮСон огрызается:

– Это не значит, что контракт будет расторгнут. Мы должны успокоить толпу…

– Правильное решение, директор ЮСон.

– Что у нас с подготовкой к турне?

– Почти всё готово, директор. Ждём Агдан, чтобы дошлифовать мелочи.

Требовательно зазвонил телефон. ЮСон снял трубку, тут же сделал знак КиХо: «Свободен. Иди работай». Только после его ухода отвечает:

– Да, слушаю тебя, нуна.

Слушать пришлось почти пять минут без перерыва. ЮСон морщится, открывает рот, но паузы ему не дают.

– Нуна, это невозможно…

Снова пять минут ЮСон кривится, морщится и молчит.

– Нуна, я тебя понял. Но, в любом случае, это не телефонный разговор.

Кладёт трубку, вытирает платком вспотевший лоб.

Агдан в таких случаях говорила фразу, которую, как правило, начинала со слов «ржавый якорь», но ЮСон русского языка не знал. Потому-то ему было намного тяжелее.

24 октября, одна из улиц Сеула.

11 часов утра.

По улице катит крытый грузовик, за ним почти впритирку вместительный внедорожник. В нём рядом с водителем ГаБи. Оборачивается назад, на заднем сидении двое крепких парней. Между ними СунОк.