— Ты должен был сказать мне, Филиппо, — выдавила я сквозь зубы, — ты должен был поговорить со мной, быть честным. Сказать мне правду, но ты предпочёл соврать.

— Я боялся! — прокричал он мне в лицо, с наполненным страданием взглядом. — Я снова влюбился, после долгого времени… и я не хотел втягивать тебя в то дерьмо, в котором жил и с которым мне обязательно нужно разобраться. Понятно? Что я должен был сделать, подскажи?!

— Конечно, не это.

— Ты права, я не должен был так поступать. Может, мне стоило позволить тебе войти в ту комнату, как только ты пришла сюда, и трахнуть первого попавшего мужика, верно? Этого ты хотела? Ну, я не мог такое допустить, ясно, да? Я хотел тебя только для себя. И сказал Мануэлю пускать в ту комнату только меня. В противном случае я убил бы голыми руками его и любого другого, кто прикоснётся к тебе. — Его хриплый голос проникал в мою душу, проедая всё внутри, вонзался в сердце и лоно. Я ненавидела то влияние, которое он на меня производил, ненавидела Филиппо и ненавидела себя. — Я боялся потерять тебя, Сара. Мне было страшно, что, если скажу тебе правду обо мне и моей жизни… это произойдёт.

Я посмотрела на него с горечью.

Я, естественно, не могла знать своей реакции, если бы он признался мне во всём, но печальная реальность такова, что мы никогда и не узнаем. Потому что Филиппо этого не сделал.

Всё было неправильно.

Он, мы.

Я.

— На самом деле случилось то, что ты никогда по-настоящему, не обладал мной, Филиппо. Ты лгал о себе, о своей жизни, о своей роли здесь. Ты знал, что я была одним из адвокатов твоей бывшей... Ты знал! А теперь ты потерял меня навсегда, — сказала я, с горечью глядя на него. Я полюбовалась его будоражащей красотой, очарованием, которое излучали в теле каждая клеточка.

Знакомым и проклятым ароматом, который и сейчас наполнял мои ноздри.

Он стал частью меня до такой степени, что мою душу пожирала мучительная боль при одной мысли о том, чтобы отвернуться от него и уйти.

Но я должна была это сделать.

— Подожди, Сара… — Филиппо снова попытался остановить меня, но я больше не слушала его.

— Хватит. — Я посмотрела на них в последний раз. Филиппо и Мануэль. — Убирайтесь из моей жизни, все вы. Я не хочу тебя больше видеть. Никогда.

Я оставила их в этом проклятом месте, на этой вилле, где происходили самые прекрасные и самые ужасные минуты моей жизни. Я проклинала их, пока ехала домой, рыдая.

Я проклинала себя за то, что угодила в такую ​​ловушку, за то, что не поняла происходящего.

У дома я въехала во внутренний двор своего здания, припарковала машину и побежала наверх. Тысячи солёных слёз текли по моим щекам, а чувство пустоты, которое всё больше расширялось в груди, поглощало меня и влекло за собой, в тёмную и глубокую бездну.

Я открыла дверь и едва закрыла её за собой, рухнула на пол.

Всё было кончено.

Всё.

Я отдалась бесконечному плачу, безутешному и отчаянному.

Потому что именно в этот момент я поняла: несмотря на всё, что случилось, я безнадёжно и неумолимо влюбилась в Филиппо. И он использовал меня только как пешку для решения своих проблем. Он вошёл в моё сердце и мою жизнь, чтобы украсть информацию и использовать ту в свою пользу.

Я всегда считала его справедливым, верным и честным мужчиной.

Искренним.

Но я очень ошибалась.

Вибрация мобильного телефона в кармане заставила меня подпрыгнуть. Тыльной стороной ладони я вытерла слёзы. На коже появились тёмные линии, как свидетельство о том, что моё лицо в беспорядке.

Я достала сотовый из кармана брюк, провела пальцем по экрану, чтобы посмотреть, кто это.

Виола.

Она прислала мне сообщение, желая узнать, что случилось на вилле:

Дорогая, я беспокоюсь. Как прошло?

Я ответила дрожащими руками.

Дерьмово. Всё кончено. Всё было ложью.

Прошло всего несколько секунд, она прочитала сообщение, и у меня зазвонил телефон. Я сразу ответила.

— Алло.

— Моя дорогая… расскажи. Что случилось? — Голос Виолы дрожал, такой же горький, как и мой.

— Он пришёл в тёмную комнату, мы поругались... — сказала я надломленным голосом и шмыгнула носом. Получилось как-то некрасиво, но мне было всё равно. — Это похоже на кошмар. Не могу поверить, что Филиппо так вёл себя со мной. Он казался таким искренним.

— Но извини… что он сказал в оправдание?

— Сказал, что ходил в клуб, чтобы следить за своей бывшей в надежде на её оплошность. Он обрисовал её как нерадивую мать, которой совершенно нет дела до дочери, хотя у меня сложилось противоположное впечатление.

— Ну это ещё ни о чём не говорит. Она может быть сукой, манипулирующей людьми, не верь ощущениям. В конце концов, ваша фирма должна защищать её, а не беспокоиться о том, что она делает.

— Знаю, Виола. Я думала об этом. Но я никогда не ожидала ничего подобного от него. Никогда. — Я глубоко вздохнула. — Филиппо всё равно солгал мне, и не один раз… много.

— В этом ты права, к сожалению. Уверяю тебя, Сара, что за год, что я посещала салон Филиппо, я всегда думала, что он гей. И он ни разу не упомянул, что у него есть дочь.

— Я верю тебе, Виола, я верю тебе... всё это кажется таким абсурдным, таким нереальным... Я не знаю, как мне пройти через это. Честно, понятия не имею…

— Да, я понимаю… ближайшие несколько дней будут нелёгкими для тебя, постарайся быть сильной. И жить рядом с ним уж точно не поможет.

— Может, будет лучше, если я ненадолго перееду к родителям… — Задумавшись, я потёрла виски. — Я отказалась от своего места в фирме, так что… думаю, это решение лучшее.

— Сделай так, Сара. Позвони завтра не откладывая, и поскорее переезжай… мой тебе совет.

— Да, согласна.

Внезапно я услышала в трубке звонок в дверь её дома.

— Извини, подожди минутку, Сара. — Последовал лёгкий шум, затем я услышала, как открывается и закрывается дверь. — Слушай, я должна покинуть тебя. Прости, — смущённо пробормотала она.

— Конечно, без проблем. Всё в порядке?

— Да, да... не волнуйся, — вдруг торопливо ответила она.