Со временем Игорь вошел во вкус правления и даже с долей заслуженной благодарности стал принимать знаки почета верховной власти. Тишь и гладь, да божья благодать царили в его мирке, до сегодняшнего дня.
Возвращаясь в деревню, он все прикидывал, как найти убийцу, какому наказанию его подвергнуть. Казнь должна быть не только неизбежной, но и обязательно устрашающей. Что б осталась она в памяти людской предупреждением - "кровь за кровь". Чтоб впредь неповадно было. Перед глазами то и дело всплывала одна и та же ужасная картинка - рана на голове убитой, густо облепленная мухотой.
С такими мыслями он дошагал до деревни и первым делом завернул к себе, взял бинокль, лишь затем направился на поиски Ины. Он сам, на крестинах назвал ее Инной, но местный диалект украл одну букву ее имени. Девушка нашлась у себя дома. Сидя на пороге, она спокойно мастерила украшения из больших жемчужин.
- Ты знаешь, где Аля? - строго спросил Игорь-Иго-вождь.
- Разве я сторож ей? - не отрывая глаз от рукоделия, ответила девушка.
- Ой, девка, - покачал головой вождь, - А что скажет мне Волшебный Глаз?
Он навел бинокль на девушку. Та в испуге поднялась. Местные с благоговением относились к биноклю вождя, приписывали ему колдовские свойства и называли Волшебным Глазом.
- Ты убила Алю, - возвестил Игорь, - Так говорит Волшебный Глаз. Он все видит, он все знает. Отвечай! Не заставляй его испепелить тебя!
- Она сама виновата, - начала тихо девушка и сорвалась на крик, - Она хвасталась, что нравится тебе, что обязательно станет твоей женой! А этого никогда не будет! Никогда! Потому, что я..., я люблю тебя!
"Вот это номер!" Вождь, забыв о солидности, почесал макушку. Такого оборота он не мог предположить. Он и не подозревал, что имеет популярность, среди подрастающих девиц. Официальная жена - докторица-англичанка умерла год назад от какой-то хвори или от тоски. Место первой леди оставалось свободно. Игорю пятьдесят пять. Самое время заглядываться на молодых, да было б на кого? На местных красоток глаза б не глядели - мелкие, словно подростки, в большинстве своем - плоскодонки. В этом отношении островной рай подкачал. Поневоле приходилось всю энергию вкладывать в племенное благоустройство, рулить взаимоотношениями между пятью основными семьями на острове, частенько и суд править в соответствии с местными обычаями, обстановкой и собственным мировоззрением. Все дела, дела.... За ними он и не замечал у местных проявления высоких чувств. Надо же, а эта "коза" вдруг: "Люблю!" "Слова - звук, поди разбери от души или из корысти. Слова - словами, а дела - делами. А вот эта смогла. Глупо, бездарно, ужасно, но смогла. Действительно, ревность - страшная штука. И когда я привечал Алю? - Игорь призадумался, - Что-то не припомню. Может, пару раз и похвалил? Или по заднице, мимоходом похлопал? Не помню. Они все на одно лицо. А я для них, оказывается - нет. Господи! Он словно впервые оглядел девицу. Коротконожка, бедра широкие, а зад плоский, острые сисята торчат в разные стороны как у козы. Лицо - типичное для этих мест, с тяжелыми надбровьями и скошенным подбородком. Можно и не просить ее открыть рот, чтобы убедиться: зубы - желтые и выросли кося-бося. Зато глаза истовые - все в них: и любовь, и собачья преданность, и надежда. "Вот шельма", - только и покачал головой вождь.
- Иди за мной, - бросил он девушке, поспешно отворачиваясь.
Он зашагал к дому, прислушиваясь к легким шагам за спиной. "Вот как вывернулось", - сетовал Игорь.
Уже у себя во дворе он полуобернулся к девушке, приказав:
- Жди здесь, - а сам вошел в дом.
Первым делом он схватился за старенький термос с прохладной "кокосовой" в нем. Подержав термос в руках, Игорь с сожалением отставил его. Рановато пить - полдень, самая жара, а ему еще вершить суд, будь он неладен. Игорь подошел к окошку, глянул сквозь самодельные жалюзи. Девчонка сидела на крыльце, продолжая заниматься бусами. "Когда успела их прихватить? Или не оставляла?" На лице девушки блуждала улыбка. "А ведь она рада, что попала в мой дом! - осенило его, - Понимает, что накажут, а все равно счастлива!" Он вернулся к термосу, налил себе немного, выпил, затем уселся в плетеное кресло. Два голоса заговорили в нем: Иго-вождя и Игоря-человека. Вождь приводил весомые и разумные доводы, человек вяло соглашался, уже зная, что все равно не сможет отдать Ину на растерзание. Она виновата, тысячу раз виновата, но, черт возьми, самолюбие ласкало, что из-за него приключилось такое. Нет - убийства он не хотел принимать. Это ужасно, что произошло. Но лестно то как. У них в школе, еще в той, далекой жизни, две девчонки серьезно подрались из-за парня. Общество окрестило их "дурами", а виновник девичьего раздора ходил гоголем. Куда тому пацану до сегодняшней разборки.
Доводы вождя быстро иссякли. Игорь-человек завладел мыслями. Он пробежался по воспоминаниям. Жизнь прошла в двух ипостасях: до и после аварии. И ни в одной из них так искренне к нему никто не относился. "Убежать с ней с острова? - идея полыхнула и тут же погасла, - Позволить себя любить и через год сойти с ума?"
На пороге послышались шаги, затем негромкий разговор. Игорь заленился вставать - кому надо, тот войдет. Через какое-то время вошел шаман. В глазах его читался вопрос. Игорь и вождь (все еще в контрах, не желали соединяться воедино) медлили одинаково. Один оттягивал решительный разговор, другой соблюдал статус.
- Что делать будем? - Первым не выдержал паузы шаман.
- А что говорят обычаи? - дипломатично ушел от ответа вождь.
- Родители потребуют смерти.
- Они же родственники?- напомнил Игорь.
- Здесь все, в коей мере, родственники.
- Значит, казнить, - подтвердил вождь.
- А как бы хотела расправится с Иной мать Али?- тут вступил в разговор Игорь, - Воткнуть нож в сердце? Или отрезать потихоньку, по кусочку, чтобы убийца подольше мучалась? Чтобы боль ее была соизмеримой боли матери, потерявшей ребенка.
- Предлагаешь, как следует помучить Инну? - воззрился на Игоря-вождя шаман.
