Июнь, 2006. Нью-Йорк

Майкл Морсон проснулся под утро в своей квартире в Верхнем Ист-Сайде. За окном забрезжил рассвет. Солнечные лучи пробивались сквозь плотно задернутые шторы и словно прибой подбирались всё ближе к его кровати. Он перевел взгляд на столик, стоявший чуть поодаль. Часы показывали пять утра. Не смотря на свою внутреннюю организованность и собранность, ему было тяжело вставать по утрам. Поэтому, чтобы не было соблазна сквозь сон отключить будильник, Майкл, никогда не заводил часы рядом с кроватью. Он нашел оптимальное для себя решение. У входа в ванную он установил цифровую панель, в которой были встроены электронные часы. Таким образом, чтобы отключить пронзительный сигнал будильника, ему нужно было встать и дойти до двери ванной, после чего логичнее было сразу пройти в душ, чем возвращаться в постель.

Впрочем, проблема была вовсе не в том, что ему было тяжело просыпаться. Его мучила бессонница и прежде чем заснуть, он по нескольку часов ворочался с бока на бок. Мысли в его голове словно водопад лились нескончаемым потоком. Если же ему и удавалось провалиться в зыбкий и чуткий сон, ему являлись видения, которых он бы предпочел если не видеть, то хотя бы не помнить на утро. Но он помнил.

Иногда в его снах менялись детали, люди, времена года, но конец был один и тот же. Ему тринадцать лет. Он выходит из желтого школьного автобуса и идёт к огромным кованым воротам особняка, в котором он жил с самого рождения: сначала со своей родной матерью – Лорой, а после её смерти с Кейтлин. К дому ведёт длинная дорожка, засыпанная гравием, по бокам растут кремово-белые розы, которые они посадили в память о Лоре. Семь лет назад, в день смерти его матери, они с Кейтлин посадили эти цветы в их огромном парке. Для Майкла это стало очень важным событием. Кейтлин как будто протянула тонкую ниточку, которая позволила ему сохранить в своей душе память о маме, которая всё же любила его, правда не так сильно, как кокаин и свою свободную от каких-либо обязательств жизнь.

Но сегодня, переступив за ворота, каждый шаг по дорожке к дому, будто сопровождался уколами шипов тех самых, с любовью высаженных роз. Некоторые лепестки уже осыпались, и в воздухе витал сладкий аромат согретых теплым калифорнийским солнцем цветов.

Майкл опустился на дорожку и снял со спины рюкзак. Затем достал книги и аккуратно положил их под один из цветочных кустов. И вдруг лихорадочно стал сгребать гравий с дорожки и ссыпать его в свой школьный рюкзак. Многие камни прочно заняли своё место в земле и не хотели его покидать. Ему пришлось прикладывать усилия, чтобы вытащить их. Несколько камней с острыми краями впились ему под ногти и расцарапали тонкую кожу на пальцах. Но это только придало ему сил, и он стал работать еще быстрее.

Когда он посчитал, что этого достаточно, то снова надел рюкзак на плечи и, наконец, успокоился. Тяжесть камней за спиной не позволяла ему идти быстро, но теперь он хотя бы понимал, почему каждый шаг к родному дому давался так, словно это был путь на Голгофу.

Поднявшись по ступеням, он остановился перед тяжелой входной дверью с медной ручкой, в виде головы грифона. Этот двухэтажный особняк когда-то принадлежал его деду. Изначально дом, построенный в Георгианском Колониальном стиле, представлял собой двухэтажное симметричное строение белого цвета с колоннами перед входом. Со временем Фрэнк Морсон перестроил дом, превратив его в респектабельную виллу в Неоколониальном стиле. Теперь фасад дом был оформлен натуральным камнем, холл и зал перенесли в центр здания, а все спальни располагались на втором этаже, куда вела роскошная мраморная лестница. Фрэнк также заменил входную филенчатую дверь со стеклом на тяжелую металлическую дверь зеленого оттенка под цвет черепицы.

Когда Фрэнк переехал в Нью-Йорк, здесь осталась жить его дочь Лора. И после многочисленных вечеринок дом несколько утратил свой внешний и внутренний лоск. Сейчас он уже требовал ремонта, в некоторых местах фасад облупился и отвалился, фундамент стал разрушаться. Особняк был слишком большим, его содержание требовало не только средств, но и огромных усилий. Хотя после того, как здесь появилась Кейтлин, внутри стало уютнее.

Безопасность дома была для нее на первом месте, поэтому первым делом она заложила кирпичом второй вход с заднего двора, а парадную дверь всегда закрывала на замок. Майкл полностью разделял ее стремление к закрытым дверям. После жизни с Лорой, когда в доме то и дело были незваные гости, жизнь с Кейтлин стала спокойной, размеренной и защищенной.

Однако сейчас дверь была слегка приоткрыта, и это насторожило его. Возле ворот не было ни одной машины, а Бетти и Пит – супружеская пара, которая ухаживала за их домом и садом, уже неделю как уехали навестить своих детей в Колорадо. Так что Майкл точно знал, что дверь должна быть закрыта, но внутри Кейтлин уже ждёт его с обедом и потом поможет ему со школьным проектом. И вот сегодня обычный порядок вещей был нарушен.

Рюкзак с камнями за спиной уже стал непосильной ношей, и Майклу ничего не оставалось, как толкнуть входную дверь и войти в дом. В тот момент, когда дверь распахнулась, и он увидел гостиную, его спина уже невыносимо ныла. Он начал снимать рюкзак, его руки дрогнули и, тяжелая сумка рухнула на мраморный пол. Ткань треснула и камни с грохотом покатились по полу.

Майкл, наконец, очнулся от звука падающих камней и в это мгновение осознал, что зеленая ковровая дорожка, которой Лора когда-то покрыла лестницу на второй этаж, чтобы маленький Майкл не поскользнулся и не упал, теперь была в кроваво-красных пятнах.

Мальчик поставил ногу на первую ступень, и она погрузилась в кровавую жижу. Слегка отпрянув, он убрал ногу со ступеньки и переместил её на пол. В пропитанном кровью ковре остался след его ноги. Ему захотелось убежать, но что-то внутри толкало его вверх. С трудом переставляя ноги по ступенькам, Майкл стал подниматься на второй этаж, и каждый шаг сопровождался мерзким хлюпаньем ног, утопающих в пропитанном кровью ковре. Дверь в комнату Кейтлин тоже была приоткрытой. Майкл вошел в комнату и его крик, полный ужаса, разнесся по пустому дому.

Когда он очнулся, в доме уже была полиция. Рядом с ним был доктор, который и привел его в чувство. Полицейские рассказали, что от увиденного в комнате его приемной матери, он впал в состояние шока, вероятно, стал бесцельно метаться по дому, так как везде остались его кровавые следы, затем нашел в себе силы набрать номер службы спасения, и потерял сознание.

Оказалось, что память полностью заблокировала его воспоминания о случившемся, и он помнит только, как вошел в ворота, набил камнями рюкзак и поднялся на второй этаж. Адвокат настоял на том, чтобы ему не показывали никаких фотографий и с тех пор Майкла старались всячески оградить от всего, что было связано с событиями того дня. Дед забрал его в Нью-Йорк, и тема смерти Кейтлин старательно обходилась стороной.

Майклу часто снился этот сон, но он, ни разу не смог вспомнить, что именно видел в комнате своей приемной матери. Повзрослев он прочитал множество книг, в которых встречались описания сцен убийств. Кадры новостей и полицейской хроники также не обходили стороной его сознание. Всё это и, конечно же, несметное количество фильмов прочно засели в его воображении и каких только картин оно ему не рисовало. Но всё это было лишь плодом его фантазии. Реальность всё так же была скрыта в глубинах его памяти.

В какой-то момент он стал просто одержим идеей – собрать воспоминания в общую картину. Собирал по крупицам обрывочные всплески сознания, прислушивался к голосам внутри себя, стараясь отделить то, что принадлежало только ему от того, что было подслушано и подсмотрено в мире, окружавшем его каждый день, но этот пазл всё никак не складывался.

***

Майкл Джеймс Морсон – наследник миллиардной империи своего деда Фрэнка Морсона со стороны казался мажором. Однако в кругах, которым он был близок, знали, что его семью определенно преследуют несчастья. Сначала его мать умерла от передозировки наркотиками, затем его приемная мать стала жертвой маньяка. После этой череды печальных событий несколько спокойных лет он провел со своим дедом в Нью-Йорке.