— Не думаешь?
— Порой это так. Порой я ненавижу тебя, — он склонился, и я подняла голову, ориентируясь на него, словно мы были соединены орбитой. — Но только иногда.
Мои пальцы впились в столик, я подавляла желание коснуться его так, как он касался меня — словно он не хотел отпускать.
— Почему ты иногда ненавидишь меня?
— Потому что… — его рот стал ближе, почти касался моего. — Потому что ты напоминаешь мне прошлое, которое я не могу изменить. Потому что я принимаю глупые решения рядом с тобой. Потому что ты отталкиваешь меня и притягиваешь, ненавидишь меня и хочешь, и я не могу тебя понять.
Моя голова кружилась от всего, что он в меня бросил, и я впилась в самое простое.
— Кто сказал, что я тебя хочу?
Он потянул меня за бедра, и я скользнула по столику, пока не прижалась к нему. Жар вспыхнул во мне, рикошетил. Мое дыхание дрогнуло, кожа пылала, рот приоткрылся.
Он впился пальцами. Он притянул меня сильнее, терся об меня, и трение его джинсов сквозь тонкую ткань моих трусиков вызывало во мне удовольствие. Я прикусила губу, подавляя стон.
Его глаза обжигали, глядели в мои, он наблюдал за моей реакцией.
Я дышала быстрее, чем должна была. Почему я думала о том, как он прижал меня к стене конюшни и целовал с такой силой, что мог оставить синяки? Почему я думала о его рте и о том, как он ощущался бы на мне в этот раз?
Я разжала столик.
— О, я помешала?
От урчащего вопроса Зак резко отпрянул, его ладони оставили меня.
Лаллакай стояла на пороге ванной, скрестив руки, выпятив бедро, полные губы изогнулись в чувственной улыбке. Порезы еще были на ее коже, но она смыла кровь.
— Не буду вас останавливать, — добавила она.
Он скривил губы. Взяв баночку крема, он сунул ее в мои руки.
— Заканчивай обрабатывать порезы.
Он пошел к двери. Лаллакай не отошла, а повернулась, заставляя его протиснуться в щель. Он скользнул мимо нее, и ее язык пробежал по ее нижней губе, она посмотрела на меня яркими глазами.
Я сидела напряженно на столике, сохраняя холодное выражение лица.
Она с улыбкой закрыла дверь. Та щелкнула, и я осталась одна в ванной.
Признание Зака о том, что он иногда ненавидел меня, крутилось в моей голове. Его признание о мыслях о прошлом. О глупых решениях. О том, что он не может меня понять — хотя это было нормально, я тоже не могла его понять. Что он хотел от меня?
Я за пару минут нанесла крем на порезы, закрыла баночку и распахнула дверь. Мои штаны лежали у входа, и я быстро натянула их и прошла в комнату.
Зак и Лаллакай стояли на расстоянии трех футов друг от друга. Ее изумрудные глаза блестели, он был хмурым. Напряжение между ними намекало на пылкий разговор, который я не слышала.
Хмурясь, я разглядывала комнату. Как только я поняла, что Рикра не было, тревога во мне ожила, адреналин побежал по мне.
— Где Рикр? — осведомилась я с тревогой в голосе.
Лаллакай отошла от Зака. Ее внезапно нейтральное выражение лица только сильнее нервировало меня.
— Где он? — спросила я у нее.
— Зимний король не вернется с нами, — она сбросила волосы с плеча. — Он попросил меня сказать тебе, что он выбрал остаться, и тебе не нужно искать его во Вратах Ада.
Мой страх усилился.
— Он остался? Почему?
Ночная Орлица разглядывала меня, потом тихо выдохнула.
— Потому что он умирает, и он не хочет, чтобы ты умерла с ним.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
— Сейбер!
— Я возвращаюсь! — заорала я поверх плеча, пока бежала к двери комнаты. — Не пытайся меня остановить!
Зак поймал меня за руку и повернул к себе.
— Он не хочет тебя там.
— И что теперь? — я вырывалась, скаля зубы. — Я не брошу его умирать. Этот гордый идиот должен был пойти с нами, даже если он ранен!
Лаллакай накручивала прядь волос на палец.
— Лутир хочет, чтобы Араун погиб один, без свидетелей, как последнее оскорбление. Но он все еще следит за присутствием Арауна на своей территории. Если Араун попытается убежать из Врат Ада, Лутир тут же его перехватит.
— Рикр защищает тебя, — добавил Зак.
— Плевать! — я вырвалась и оттолкнула его. — Если он умирает, может, я и не могу помочь, но я буду с ним. Он — мой лучший друг.
Я запнулась от своих слов. Мой лучший друг? Рикр? Я всегда считала его своим фамильяром и спутником, но, может, это моя незащищенность врала мне. Он всегда относился легкомысленно к нашим отношениям — говорил, что был с моем обществе только от скуки — но теперь он показал, как много я для него значила, и я не могла отрицать, что он был моим ближайшим другом.
— Я не жду, что ты поймешь, — я вспомнила о телефоне и кошельке, поспешила к кровати за ними, а потом протянула руку Заку. — Одолжи пикап.
Он впился в меня зелеными глазами. Медленно, словно обдумывая каждое движение, он полез в карман и вытащил ключи. Он держал их над моей ждущей ладонью, но не отпустил.
Он сжал ключи в кулаке, костяшки побелели. Он закрыл глаза, выдохнул носом, стиснул зубы.
Он открыл глаза.
— Я поведу.
Я отклонилась. Он это имел в виду, говоря о глупых решениях рядом со мной. Я покачала головой.
— Ты не обязан…
— Знаю, — рявкнул он, запихивая ключи в карман. — Но, может, я смогу помочь. Я…
— Нет, — Лаллакай появилась рядом с ним, ее обычно чувственное лицо стало мрачным. — Идти во владения Лутира снова слишком опасно. Я не могу защитить тебя от него.
— Лутир не заинтересован в нас, и есть шанс, что я помогу Рикру. Я не целитель, но знаю много алхимических лекарств.
— Алхимия не спасет его.
— Я все еще могу…
— Ты этого не сделаешь.
Он резко вдохнул, воздух шипел сквозь его сжатые зубы.
— Я — не твоя собственность.
Ее глаза пылали.
— Я даю тебе больше свободы действий, чем ты заслуживаешь. Я позволяю тебе делать, что ты хочешь, пока это не подвергает тебя опасности, но это уже слишком. Ты не вернешься к Вратам Ада.
Зак смотрел на Лаллакай — просто смотрел — а потом повернулся к кровати. Он застегнул рюкзак и повесил на голое плечо.
— Зак, — прорычала Лаллакай.
— Идем, Сейбер. Идем.
— Закария.
— Хочешь захватить меня, Лаллакай? — его голос был тихим, опасным. — Думаешь, я блефовал, когда пообещал разрезать нашу связь, если ты снова навяжешь мне свою волю?
Она сжала кулаки.
Он ждал, а потом взял меня за руку и пошел к двери, оставив Лаллакай стоять одну в центре комнаты, дрожа от ярости.
* * *
Закат ярко озарял горы, пикап несся по дороге из гравия к дому моих родителей в третий раз. Я сжимала сидение, мысленно подгоняла машину. Я знала, почему Зак настоял, чтобы за рулем был он: я бы ехала слишком быстро.
Мы уже опоздали?
Зак замедлил нас, настояв купить припасы. В магазине спорттоваров он запасся одеждой, в том числе, теплыми куртками, фонариками, лампой на батарейках, спальными мешками и дюжиной других вещей для похода. А потом он потащил меня в супермаркет в двух улицах оттуда, купил еду, которая не портилась, на несколько дней.
