Нет.

Юлий не может потерять еще одного дорогого человека.

Притянув ее к себе, укачиваю ее, словно ребенка, умоляю очнуться и не позволить моему лучшему другу похоронить еще одного человека, которого он любит. Шепчу ей на ухо:

— Если ты не можешь сделать это ради Юлия, сделай это назло этим ублюдкам.

— Твитч, сосредоточься и держи ее неподвижно, — раздается мягкий нежный голос, поднимаю глаза, и вижу, что к нам направляется моя сестра с инъекцией. Эвандер следует за ней. Я держу Ану неподвижно, когда Аманда открывает ее рот и вводит под язык лекарство.

Затем мы ждем.

Аманда бормочет:

— Ну же. — Но спустя некоторое время ничего не происходит. — Ну же, Ана! Очнись, черт тебя побери! — Аманда смотрит на меня и приказывает: — Положи ее на спину. Живо.

Я делаю, что мне говорят, и в шоке наблюдаю за тем, как сестра сжимает пальцы обеих рук вместе, образуя огромный кулак. Высоко поднимает его и сильно опускает на грудь Аны. Стиснув зубы, она рычит между ударами:

— Не. Имеешь. Права. Вернись. Ну же. — Она наносит еще один удар, затем кричит: — Слышишь меня, Ана? Я могу делать это всю ночь!

Четыре удара, и когда Аманда наносит пятый, сильнее, чем остальные, я с изумлением наблюдаю, как тело Аны оживает. Она широко раскрывает глаза, насколько, насколько позволяют синяки, и делает глубокий вдох. И в тот момент, когда это происходит, Аманда разражается громкими, шумными рыданиями, облокачиваясь спиной на Эвандера, который крепко обнимает ее в знак поддержки.

Глаза Аны снова закрываются, но она глубоко дышит.

— Юлий, — хрипит она, протягивая дрожащую руку мужчине, которого здесь нет.

Я приближаюсь к ней, беру за руку, и в этот момент слышу его.

— Я здесь, детка. — Не обращая внимания ни на кого, кроме своей женщины, Юлий опускается на колени рядом с ней, берет за руку и крепко сжимает. — Я здесь.

Ее голос еле слышен, она выдыхает:

— Я люблю тебя.

И впервые в жизни я вижу, как мой брат плачет. Его плечи сотрясаются в беззвучных рыданиях, слезы стекают по его щекам, он опускается к ее распухшему лицу, нежно целуя ее губы, и шепчет:

— Мне так жаль, детка. Я люблю тебя. Люблю тебя больше, чем мужчина должен любить свою женщину. — Его измученные, дрожащие слова вызывают комок в горле. — Я думал, что потерял тебя. Хотел умереть. Получить пулю и покинуть этот мир. — Он вздыхает с облегчением. — Мы уходим отсюда. Уходим от всего этого дерьма, хорошо? Мы будем вместе, ты и я. Больше никакого дерьма, ясно?

Губы Аны шевелятся, раздается едва слышное:

— Хорошо.

Юлий встает с колен и смотрит на Манду.

— Спасибо. — Поворачивается к Эвандеру. — Я твой должник.

Но когда Юлий переводит взгляд на третьего человека, незнакомца в балаклаве, он его не находит.

Я уже ушел.

Глава 50

ЮЛИЙ

Твоя жена жива.

Сидя на кровати и глядя на связанного человека, лежащего окровавленным на полу с самодельным намордником вокруг рта, я твержу себе, что опасность миновала. Теперь она со мной, и я буду оберегать ее. Но я реалист, и какая-то часть меня знает, что обещать кому-то безопасность — не только глупо, но и невыполнимый обет.

Она в безопасности.

Тогда почему мое сердце не перестает бешено биться? Словно я боюсь надеяться на то, что все кончено, и мы можем жить без последствий.

Если Ана жива, значит, Линг тоже может быть жива.

— Где Линг? — спрашиваю я, сквозь намордник его губы растягиваются в слабую улыбку, а тусклые глаза прищуриваются.

Он скоро потеряет сознание, мне нужно действовать быстрее, если хочу получить ответы.

Подойдя к нему, стягиваю матерчатый намордник, освобождая рот, и приседаю рядом с ним.

— Послушай, тебе некуда идти, и, возможно, ты думаешь, что хуже некуда, — мои глаза опасно прикрываются, — но я обещаю, что если ты не ответишь на мои вопросы, то, что ты сделал с Аной, покажется сказкой, ты меня понял? А теперь, где Линг?

Он моргает, уставившись в землю, и хрипло выдыхает:

— Я не знаю.

Так, к этому мы еще вернемся. Сейчас я хочу получить ответы на беспокоившие меня с самого начала вопросы.

— Ты знал, что Дино этого не делал. Знал, что он не убивал Рауля. Почему ты не поручился за него?

Его речь замедлена и невнятна:

— И упустить возможность стать королем? Нет. Я любил его, но это был мой шанс. Я был бы глупцом, если бы поручился за него. Я ненавижу, что потерял его, но он мешал мне, когда дело касалось бизнеса.

Это честность, просто и ясно. Нет причин сомневаться в его ответе.

Я смотрю на него с отвращением. Хоть мне и хочется выбить ему мозги и подвергнуть пыткам, на которые он обрек мою женщину, она жива и нуждается во мне, чтобы я был в здравом уме, потому что ей предстоит долгое восстановление. Когда наступят трудные времена, и ее надежда рассеется, ей понадобится кто-то, кто поможет справиться со всем, и этим человеком буду я, так что мне необходимо сохранить положительную энергетику до того момента, когда она ей понадобится. Я планирую быть рядом с ней на каждом этапе этого трудного пути.

Ничто в этом мире не может быть исправлено двумя совершенными ошибками.

Я устал. И хочу, чтобы это закончилось.

— Ответь мне на один вопрос, Джио, и клянусь, что сделаю это быстро. — Он смотрит на меня, глаза блестят. — Как ты узнал, где найти Алехандру?

Он снова улыбается, хотя и слабо, его веки смыкаются

— У тебя пригрета змея, Картер. — Его ухмылка усиливается, но голос слабеет: — Змея с ярко… красными… губами.

Я хорошо скрываю свои эмоции, но мое сердце замирает.

Сука.

Похоже, у дьявола подводка для глаз, и она настолько сообразительна, что практически невозможно почувствовать приставленный к горлу клинок. Сука.

Это моя ошибка и только моя. Я был глупцом, доверившись такому дикому существу, как она.

Ничто не спасет Линг от мучительной смерти, которую я собирался ей устроить. Я отрублю ей голову и буду рубить на мелкие части, кусок за куском, пока от нее ничего не останется.

Никто, бл*дь, не трогает мою семью.

Линг Нгуен не заметит, как я приближусь.

Слухи распространятся. Она официально ходячая мертвая женщина.

Я поднимаю пистолет и стреляю в голову улыбающемуся Джио Гамбино. Стреляю до тех пор, пока не заканчиваются пули.

Сейчас я должен вернуться к жене.

— Как она? — спрашиваю я тихо, чтобы не разбудить Ану.

Прошло четыре дня, Аманда Росси, доктор и лучшая подруга Аны, смотрит на меня остекленевшими глазами, а затем отворачивается и смотрит на маленькую женщину в центре больничной кровати королевских размеров в стерильной, отдельной палате. Аманда организовала недельное пребывание в маленькой частной больнице, и я благодарен ей за этот покой. Заметно, что она устала, но не уходит, вероятно, по той же причине, что и я.

Мы оба боимся, что снова потеряем ее.

Мониторы негромко пищат, а капельница продолжает закачивать жидкость в хрупкое тело Аны.

— Она в плохом состоянии, Юлий, — ее голос срывается. — В очень плохом состоянии. — Она прочищает горло, пытаясь обрести самообладание в ситуации, в которой мы оба чувствуем себя разбитыми. Она пытается заговорить, но качает головой. Я замечаю легкое дрожание ее губ, когда она тихо произносит: — Я имею в виду, она умерла. Мне с трудом удалось вернуть ее к жизни. — Она поворачивается и смотрит на меня многозначительным взглядом, тихо произнося: — Она не хотела возвращаться. И она бы так и осталась мертвой, если бы я не убедила Вандера взять меня с собой.

Я смотрю на эту рассудительную женщину и замечаю в ней частичку Твитча. Я абсолютно искренен, когда говорю ей:

— Не знаю, что сказать. Благодарности недостаточно.

Моя благодарность вызывает у нее усмешку. Маленькая, огненно-рыжая девушка смотрит на меня, ее взгляд потемнел, и она практически шипит: