– Нам еще не выдвигали никаких претензий, – заметил министр иностранных дел Петр Самуилович Шпильман.

– Это пока что, – вздохнул Орлов. – Я позвонил Ху Дзиньтао незадолго до взрыва, рассказал, что произошло. Генсек был корректен, но все равно по голосу было слышно – нисколько не обрадовался. В его речи проскальзывали такие нотки, которые заставляют думать, что впереди нас еще ждет чрезвычайно неприятный разговор.

– Надо готовить официальную ноту для Китая? – спросил Шпильман.

– Да, не помешает, – кивнул президент. – Хотя что мы теперь можем им сказать? Лучший вариант – это выдать виновников инцидента. Кстати, Китай требует, чтобы виновные получили наказание по их законам. Я вынужденно пошел на эти меры, и это, увы, крепко связывает нам руки. Мы не можем найти стрелочников и свалить все на них, потому что нет никакой уверенности, что удар не повторится. Ну и вообще в данной ситуации нельзя идти на поводу у естественного желания поскорее избавиться от головной боли, отыскав эрзац-виновных. Нам нужен настоящий результат, без дураков. Надо объяснять?

Объяснений не требовалось. Все было понятно и так. Инцидент с ракетой был всего-навсего внешним проявлением какой-то серьезной болезни, протекающей скрытно и незаметно. Скорее всего, речь шла о каком-то очень серьезном «недуге». И тем, кто собирался расследовать инцидент с ракетой, предстояло сыграть роль диагностического отделения, сражающегося со сложным диагнозом.

– Антон Иванович, а на ракете были черные ящики? – спросил президент.

– Да, были. Общий в боеголовке и индивидуальные на каждую из трех ступеней, – ответил Каратаев.

Рассуждая вслух, Антон Иванович продолжил:

– Что произошло с ящиком в боеголовке, я прекрасно понимаю. Искать его нет ни малейшего смысла. Вряд ли он был настолько прочен, чтобы пережить взрыв. Да это и не надо было – попадание ракеты в цель обычно означает, что искать неполадки и погрешности не придется. Кстати, а почему в боеголовке испытательной ракеты оказалось боевое бризантное вещество?

– А вот это нам Максим Эдуардович скажет, – Орлов кивнул в сторону большого плазменного экрана, на котором с самого начала разговора маячило понурое лицо министра обороны.

– К сожалению, вынужден признаться, что идея с применением бризантного вещества – это показательное шоу для меня и еще нескольких высоких чинов из нашей армии. Предполагалось, что обыкновенная болванка не произведет такого впечатления, какое надлежит.

– В каком смысле «надлежит»? – удивился президент.

Казаков невесело улыбнулся:

– В таком, что у нас как-то считается, что начальство не всегда понимает то, что видит. Просто потому, что его компетенция, как правило, неизменно ниже, чем профессионализм тех, кто занимается демонстрацией своего детища. Ну и получается в итоге, что начальству, как маленьким детям, нужно шоу. Вот нам и собирались показать шоу. А кто-то про это узнал и воспользовался им так, что мало не показалось.

– Максим, – нахмурился Николай Ильич, – а вот скажи мне на милость: зачем нужно было это шоу? Ты что, маленький? Так, может, лучше стоило бы мультфильмы смотреть, а не на запуск ракеты?!

Министр обороны заметно обиделся.

– Лично мне, Николай Ильич, никакого шоу не требуется. Но я так понимаю, что это, во-первых, вошло в привычку у наших исполнителей, а во-вторых, в комиссии на полигоне был не только я.

– Ладно, Максим, не обижайся. Но вот эта тяга к эффектам привела нас на грань самого серьезного дипломатического кризиса, случавшегося с Россией за последние годы. Даже, наверное, можно смело говорить о всем двадцать первом веке.

– Ну, Николай Ильич, мы еще в удачное время живем, – невесело усмехнулся директор ФСБ. – Представьте, что было бы лет пятьдесят назад.

Президент представил и внутренне содрогнулся. Пятьдесят лет назад Китай был достаточно агрессивен и после инцидента в Дакхасе вполне мог напасть на своих обидчиков. А мощи у Китая тогда хватало, предостаточно ее и теперь. Категорически не хотелось ввязываться с ним в военный конфликт. Хотя бы даже и с учетом того, что российское оружие ничуть не хуже. Да и солдаты, пожалуй, тоже. Даже с поправкой на то, что в последнее время армия переживала не лучшие времена.

– Ерунда это – пятьдесят лет назад, – вздохнул генерал Каратаев. – Ну постреляли бы друг в друга, навешали друг другу по соплям, а в итоге – помирились бы. А сейчас все гораздо хуже, потому что слишком многие в мире знают словосочетание «стратегия непрямых действий». Попомните мое слово, Николай Ильич, нам это очень сильно аукнется.

Президент вздохнул – он и сам прекрасно понимал, что Антон Иванович прав. Война была страшным делом, но думается, что предстоящие проблемы будут ничем не лучше.

– Как вы думаете, чего следует ожидать в ближайшее время? – спросил президент у министра иностранных дел.

Шпильман на некоторое время задумался.

– Я думаю, что надо ждать ужесточения торговых взаимоотношений с Китаем и его сателлитами. Вероятнее всего, нам предъявят изменения таможенного законодательства. Возможно, в Сибири пройдет волна протестов. Но вообще, Ху Дзиньтао, хоть и идейный лидер Китая, все равно прекрасно разбирается в политике. И будьте уверены, его поведение в отношении Российской Федерации будет очень сильно зависеть от того, насколько быстро мы сможем перед ним отчитаться за грамотно проведенное расследование. Как вы понимаете – только за грамотное и не иначе.

– Да, я понимаю, – кивнул Орлов.

– Скажите, а что там у нас с «черным ящиком» второй ступени ракеты?

Орлов вопросительно уставился на экран, на котором присутствовал министр обороны.

Максим Эдуардович ответил:

– Вторая ступень отделилась по графику. В смысле, по времени. Пространственно, конечно, ракета в это время была уже не там. Но можно рассчитать, где упала ступень.

– Рассчитайте, пожалуйста, – обратился к министру обороны Каратаев.

Министр обороны кивнул.

– В ближайшее время получите результаты, – ответил он.

Министр знал, что этот странный человек с жесткими седыми волосами является руководителем какого-то секретного подразделения при самом Президенте. Какого именно, Казаков не знал, да не слишком-то и хотел знать. Можно было ругать его за отсутствие излишнего любопытства, но Максим Эдуардович хотел от своей работы только мирных инициатив. А нырять глубже – это для ненормальных интриганов.

– Мы думаем, что этот ящик будет для нас очень полезен. Как минимум, на него совершенно точно поступала истинная информация, а не та, которой компостировали мозги людям в Центре управления полетами. Я, Николай Ильич, намерен отправить за ним своих людей.

– Да, это хорошая идея, – одобрил президент. – Сняв информацию с «черного ящика», мы, может быть, сумеем доказать Китаю, что удар по их территории был террористическим актом, который от нас никак не зависел.

Казаков на секунду отвернулся от камеры, взял у кого-то за кадром лист бумаги и сказал:

– Вторая ступень ракеты упала в Монголии, в трехстах километрах южнее российской границы, возле города Дурвэлджин. Квадрат рассчитали с точностью до километра, так что можно говорить, что поиск много сил и времени не займет, если не считать того, что ступень упала на территорию другого государства.

– Ладно, Максим, спасибо, – сказал президент. – Будь добр, прямо сейчас отправь нам сюда по факсу все, что вы там смогли накопать.

– Сделаю, Николай Ильич, – кивнул Казаков.

Президент повернулся к Каратаеву:

– Антон, ты можешь организовать изъятие «черного ящика» так, чтобы не усложнить нам жизнь?

Каратаев улыбнулся уголками губ.

– Монголия – это не страна за железным занавесом. Мои люди смогут прийти и уйти фактически парадным маршем.

– А вот парадного марша мне сейчас не надо, – покачал головой Орлов. – Вы понимаете, что действовать придется тихо и аккуратно? Мы не находимся в состоянии ссоры с Монголией и не хотим, чтобы ссора эта случилась. Сделайте все тихо и незаметно.