– А при чем какая-то ракета к нашему газопроводу? – возмутился Кузнецов.

– Да черт его знает, Алексей. Я так понимаю, что мы же не нарочно по ним выстрелили. Но все равно руководство заявило, что есть непосредственное распоряжение Ху Дзиньтао о прекращении сотрудничества с Российской Федерацией в большей части отраслей, за исключением самых важных.

– А наша отрасль, значит, важной не считается? – удивился Кузнецов.

– Я так понимаю, что не считается, – вздохнул Григорович.

– Понятно, в общем. Не было печали, так черти накачали. Ну, а скажи на милость, что мы теперь вообще можем поделать? У нас, между прочим, обязательства перед партнерами.

– Да я все понимаю, – почти простонал Артур. – Вот потому тебе и звоню, что надо как-то решать проблему. Я уже поднимаю все наши связи, но сам понимаешь – надо, чтобы ты тоже задействовал свои рычаги. А то ведь узкоглазые нам так нагадили, что просто хоть стой, хоть падай. Они уже демонтируют технику, собираются все вывозить, ты представляешь, чем это нам грозит?

– Я пока ничего не представляю, – огрызнулся Кузнецов. – Давай вот что сделаем. Я сейчас быстренько соберусь и приеду. А ты мне пока что обеспечь все материалы на строительство.

– Есть какие-то идеи, как это разрулить? – спросил Артур.

– У меня всегда должны быть какие-то идеи, – вздохнул Кузнецов. – Иначе компания долго не проживет.

Он нажал на кнопку отбоя, отложил телефон в сторону и снова принялся за завтрак. Какие бы неприятности ни происходили, все равно нужно держать себя в руках и в рабочей форме. А о какой работе может идти речь, когда желудок требует пищи?

Значит, вот так все повернулось. Как в книге у советского классика: пришла беда, откуда не ждали. И самое неприятное, что беда по закону подлости пришла как раз тогда, когда нужно было, чтобы все шло максимально ровно. Конечно, компания переживет, но сейчас, в условиях всемирного кризиса, это станет очень тяжелым ударом. Настолько тяжелым, что от него придется оправляться годами.

Итак, строительство Южной нитки остановилось. Значит, газ, который должен был идти в Румынию напрямую по дну Черного моря, некоторое время будет и дальше двигаться через Украину. Слишком продолжительное время, не то, на которое рассчитывало руководство «Энергогаза». И стоит только правительству «самостийных» лишний раз включить свой режим, как они снова могут прикрутить вентили.

Кузнецов пожевал нижнюю губу. Затем отложил в сторону свой дорогой мобильный телефон, неторопливо прошелся до кабинета и принес оттуда другой аппарат – обыкновенное детище финского телефоностроения, обыкновенную, ничем не примечательную «Нокию». Это был специальный мобильник, на котором стоял скремблер, серьезно затрудняющий прослушивание тем, кто решил бы это попробовать. Впрочем, Äлексей Степанович был совершенно уверен в том, что этот номер нигде не засвечен. О его существовании знало человек пять, считая и работников службы безопасности.

Иметь по нескольку телефонных аппаратов – это насущная потребность каждого человека с таким общественным статусом, как Кузнецов.

Первый телефон – это публично, его номер значится даже на сайте компании. Теоретически на него может позвонить каждый. Практически – в аппарате, на который назначен этот номер, включена функция фильтрации звонков. Строго говоря, с него звонящему никто и никогда не ответит, будет просто подан сигнал «занято». Два раза в день номера проверяются службой безопасности. Потом на стол к Алексею Степановичу ложится список всех, кто набирал его «публичный» телефон. Кому-то он, вполне возможно, и перезвонит. Хотя, если честно, подобное событие случалось очень редко.

Второй номер – это нормальный рабочий аппарат. Он замкнут на внутреннюю АТС «Энергогаза», и, если на него звонят, поднимает секретарша. Это нормальный рубеж обороны у любого высокого начальника. Через симпатичную и умную Лизу пробьются только те, чье дело действительно важное.

Третий аппарат – это тот самый «Vertu», на который несколько минут назад звонил Григорович. Это номер для самых близких соратников. Можно, конечно, сказать «друзей», но это не совсем точное определение. Кузнецов давно уже находился в таком положении, когда понятие «дружба» упраздняется самой жизнью.

С недавних пор у Алексея Степановича появился и четвертый телефон. В его книжке был всего один номер.

Кузнецов поднес трубку к уху. Несколько коротких гудков – и на другом конце линии ответил очень знакомый голос.

– Все идет по плану, – сказал Алексей Степанович. – Вы готовы продолжать? Хорошо, тогда я свяжусь с вами в ближайшее время – возможно, даже сегодня.

Работа встретила Кузнецова суетой и напряжением. Ему показалось, что это напряжение заметно еще на подступах к зданию. Серебристая башня «Энергогаза», построенная японским архитектором-модернистом, сегодня казалась тусклой и даже перекосившейся. Алексей Степанович зажмурился и провел рукой по лицу, отгоняя наваждение. Более ярким небоскреб не стал, но теперь винить в этом можно было разве что пасмурное утро, а никак не китайцев, прекративших работу над Южной ниткой.

«Бентли» генерального директора «Энергогаза», сопровождаемый тремя автомобилями охраны, подрулил к шлагбауму, ведущему на территорию вокруг здания. Красно-белая планка поднялась, пропуская почетного гостя. Охранник в военной форме без опознавательных знаков все-таки взял под козырек – очевидно, сказывалось армейское прошлое. Кузнецов не удержался от снисходительной улыбки – эти люди так верили в собственную значимость, что было даже как-то приятно.

Автомобили охраны – все, кроме одного, свернули в сторону перед въездом на подземную стоянку. Передовой джип – тяжелый лакированный «ниссан» – отправился перед «бентли». Прежде чем Кузнецов выйдет из своего автомобиля, охрана должна оказаться снаружи. Вообще, чистая формальность. Безопасность внутри «Серебряной башни» была выше, чем в Кремле. И это отнюдь не хвастовство – служба безопасности Алексея Степановича стоила ему огромных денег, но отрабатывала каждый рубль, затраченный на свое содержание.

Кузнецов вышел через регламентные три минуты после охранников. К этому моменту в гараже уже никого не было. То есть охрана никуда не девалась, но у Алексея Степановича был маленький пунктик относительно любой обслуги: она должна быть незаметной. Это касалось и охраны в здании «Энергогаза».

Григорович встретил Алексея Степановича прямо на выходе из гаража. Кузнецов протянул ему руку, здороваясь.

– Ну, если уж ты меня так встречаешь, то, значит, дела совсем плохи! – воскликнул Кузнецов.

Артур покачал головой и ответил:

– Дела как сажа бела! Чертовы узкоглазые, надо же было так нас подставить!

– Не нервничай, главное, – покачал головой Кузнецов. – Когда начинаешь нервничать, обязательно делаешь какие-нибудь косяки. А нам сейчас это непозволительно.

– Ну можно подумать, ты сейчас спокоен, как гранитный валун, – поддел начальника Артур.

Кузнецов развел руками.

– Я постарался все свои нервы по дороге растерять. Потому что сейчас у нас с тобой работа. Не расскажешь подробней, что произошло?

Артур стал рассказывать. По большому счету, он не добавил ничего существенного к тому, что уже сказал по телефону. Китайцы получили указания сегодня, в пять тридцать по Москве. И показали, что с дисциплиной у них все более чем замечательно. Не прошло и десяти минут, как весь личный состав работников «Фучжоу билдинг» был уже на ногах и приступил к сворачиванию оборудования. Одновременно пришли документы из центрального офиса компании в Пекине. Там говорилось, что в связи с инцидентом в городе Дакхаса сотрудничество с Россией прекращается немедленно.

– Значит, теперь у них там идет демонтаж оборудования? – уточнил Кузнецов.

– К сожалению, да. Это, считай, еще неделю мы там ничего делать не можем. С другой стороны, мы при любом раскладе сейчас ничего не можем. Надо объявлять новый срочный тендер, искать работников, которые возьмутся за подряд.