Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Фрадкин Борис

Нулевой цикл

Борис Захарович Фрадкин

НУЛЕВОЙ ЦИКЛ

Выхваченный из темноты ночи лучами автомобильных фар, старый, сложенный из серого уральского камня, двухэтажный дом медленно оседал. Стены его, внезапно потерявшие прочность, перекашивались, вспучивались в стороны. Оконные переплеты сжимались, из них со звоном вылетали лопнувшие стекла. Попав в полосу света, осколки стекла вспыхивали яркими разноцветными блестками.

Одинокий в ночи и казавшийся потому ослепительно белым, дом походил на сказочный замок, который вдруг подвергся нашествию колдовских разрушительных сил. Дом пытался выстоять, он изнемогал в борьбе. Но нет, разрушающее начало медленно, но верно одолевало.

Вероятно, подобная аналогия пришла на ум и тем, кто находился здесь, перед гибнувшим домом. С самого начала эксперимента никто из них не проронил ни слова.

Главный инженер строительно-монтажного управления Лев Кириллович Горелик стоял на краю полосы света и, хотя был тучен и ростом невелик, тень от него дотянулась до стен дома. Его крупную лысую голову прикрывала кепчонка-блин. Он широко расставил ноги в кирзовых сапогах и засунул руки в карманы брезентовой куртки.

Рядом с ним, но уже в тени, переступал с ноги на ногу весельчак Байдин, прораб нулевого цикла, ростом на голову выше, а годами вдвое моложе. Сдвинув набекрень свою короткополую шляпу, он, как и Горелик, онемел от представшего его глазам необычайного зрелища.

По другую сторону полосы света, подле аппарата - высокого ящика-тумбочки, над верхней панелью которого минометным стволом смотрела в сторону дома широкая труба, находились еще трое: кандидат математических наук Зенцова, женщина лет тридцати пяти, и ее два помощника, студенты четвертого курса электротехнического факультета. Зенцова в брюках, в темном халате стояла, руки ее сжимали рукоятки на конце трубы, как руки пулеметчика сжимают рукоятки "максима". Из трубы, не касаясь ее стенок, сантиметров на десять выступало сопло и выбрасывало тонкую, в палец толщиной, струю воды. Прямая, как натянутая струна, сверкающая зеркальными бликами, струя била в стены дома, совершая ту удивительную работу разрушения, за которой с таким напряжением следили Горелик и Байдин.

Ни одна капля воды не отражалась от камня, словно это был не камень, а жадно поглощавшая воду губка. Впрочем, вода поглощалась не только камнем, но и всем, что она встречала на своем пути: деревом, железом, штукатуркой, стеклом, и все это мгновенно обращалось в тестообразную массу, медленно сползающую на землю.

Женщина управляла полетом струи, захватывая стены от края до края. Ее помощники-студенты, присев на корточки, следили за показаниями приборов на двух маленьких пультах, расположенных по обе стороны ящика. Иногда они подкручивали лимбы настройки.

Вскоре с домом было покончено. Не встречая более препятствий, лучи автомобильных фар устремились в открытое пространство, вдоль размятой колесами самосвалов улицы. Но улица была мертва. Лишь кое-где на ней виднелись полуразбитые стены одно- и двухэтажных домов.

Улица умерла, чтобы превратиться в строительную площадку.

Горелик, а за ним и Байдин приблизились к серой застывающей массе. К ним присоединились Зенцова со своими помощниками.

- Ну и ну! - восторженно выдохнул Байдин. - Такой домище и как корова языком слизнула. Да нам бы его на три-четыре смены хватило.

- Разрешите поздравить вас, Антонида Дмитриевна, - голос Горелика звучал официально, но дружелюбно. - Я знал, что увижу, и тем не менее потрясен, честно признаюсь...

Несколько минут все пятеро молчали, глядя на то, что осталось, от дома - серую, разлившуюся у их ног массу. Байдин нагнулся, чтобы потрогать ее пальцем, но один из студентов схватил его за руку, зловеще прошептал:

- Жить надоело?

- Байдин, - распорядился Горелик, - помоги ребятам погрузить аппарат в "газик", пока мы тут еще потолкуем. Горелик и Зенцова остались вдвоем. Зенцова вдруг коротко рассмеялась.

- Да знаете, вспомнила, как вы смотрели на меня, когда я пришла к вам впервые со своей идеей. За маньяка приняли, признайтесь.

Горелик утвердительно мотнул своей большой головой.

- Не скрываю, было такое, глубокоуважаемая Антонида Дмитриевна. Теперь же отдаю должное вашей настырности. Сколько раз я выставлял вас из своего кабинета?

- Четыре, Лев Кириллович.

- Гордитесь! Такой чести удостаивались весьма немногие.

Теперь засмеялись оба, дружелюбно поглядывая друг на друга. А Горелик, глядя на женщину, уже в который раз задавался вопросом: где он уже встречал ее много лет тому назад, задолго до того, как она появилась в его кабинете? Но где и при каких обстоятельствах, так и не мог припомнить.

- Что здесь будет строиться? - поинтересовалась Зенцова.

- Вот на этом месте, - Горелик указал на серый тестообразный наплыв, - мы завтра начнем класть фундамент под Дворец культуры швейников. А вон там, - он указал рукой в сторону останков улицы, - там расположатся корпуса швейного комбината, самого крупного на Урале. И с помощью вашей изотопной воды мы существенно сократим так называемый нулевой цикл строительства. Весьма существенно! Позвольте еще раз от всего сердца поблагодарить вас, Антонида Дмитриевна.

И Горелик, церемонно, по-старинному склонившись, поцеловал руку молодой женщине. Темнота скрыла густой румянец, заливший щеки Антониды Дмитриевны.

* * *

Впервые Антонида Дмитриевна вышла из дома с таким легким и радостным ощущением. Все минувшие годы ее успехи растворялись в потоке последующих поражений. Неудачи преследовали ее и в личной жизни, и в исследовательской работе. Ее идея возможности перевода обыкновенной воды в изотопное состояние с феноменальной растворяющей способностью долгое время всерьез никем не воспринималась.

Обыкновенная вода!

Что могла она, ассистент кафедры математики, добавить к тому, что уже было известно о воде в мире науки?

Вода не просто аш два о? Старо, как мир. Теперь и школьник знал, что изотопы водорода и кислорода способны образовать сорок два возможных сочетания, и каждое со своими специфическими свойствами.

1
{"b":"75279","o":1}