– Располагайтесь. – Петр жестом указал на бархатный диван.

Некоторое время мужчины молча смотрели друг другу в глаза, словно обдумывая дальнейшие действия. Радостью от встречи или хотя бы мало-мальской симпатией тут даже не пахло. Этот альянс был вынужденным, сейчас Лера ощутила это особенно остро. И причиной была она сама.

– Чай? Кофе?

Лера не сразу поняла, что вопрос предназначался ей.

– Кофе, – сказала она. Нужно было попросить чай с лимоном. В горле уже скребло, нос слегка заложило – заболеть в начале каникул было не просто обидно, а нелепо как-то.

– Эрик, – в голосе крестного зазвучали нежные нотки, – будь добр, сделай нам три чашки кофе. В такую рань ни о чем другом даже думать не хочется.

То, что он назвал «ранью», для Леры было серединой дня, но удивило другое. Только сейчас она заметила, что в комнате есть кто-то еще. Молодой человек, ее ровесник или чуть старше, сидел в кресле в дальнем углу, уткнувшись в телефон. Он нехотя поднялся и направился к двери.

– Здрас-сте, – процедил Эрик, проходя мимо Леры. Она прошептала: «Привет!», но он этого уже не услышал.

– Я прошу прощения за сына, – мягко произнес Петр. В его взгляде читалось искреннее сожаление. – Эрику не понравилось, что мы уехали. Сердечные дела, понимаете… Он думает, что взрослый и мог бы остаться в Праге один, но это не так. Ему нужно время, чтобы привыкнуть. Что ж, Валерия… Давай поговорим о том, что с тобой произошло.

Петр плавно наклонился над разделявшим их журнальным столиком и протянул руку ладонью вверх. Лера поняла, что он ждет ответного жеста, и положила сверху свою. Вблизи она заметила в его левом ухе серебряное кольцо и то, что волосы собраны в хвост, а не коротко подстрижены, как показалось вначале. Один висок раньше был сбрит, но его давно не поправляли. Лера бросила взгляд на пальцы, чтобы проверить, есть ли обручальное кольцо – кольца были на всех.

Ратников-старший коснулся ее подбородка, приподнял его так, чтобы лицо Леры оказалось напротив его лица. Несколько мгновений он пристально смотрел в пустоту, глубоко дыша – ей даже начало казаться, что он задремал. Не зная, что делать, она разглядывала его сережку и край татуировки, видневшейся из-под воротника халата.

Хлопнула дверь. Эрик поставил на столик поднос с тремя чашками и сахарным печеньем.

– Эрик, глянь, – со вздохом сказал Петр и отстранился. – На что, по-твоему, это похоже?

Тот молниеносно схватил Леру за руку и сжал ее. Пальцы были сухими и крепкими. В анабиоз он не впадал – сразу отпустил и встал за спиной Петра, слегка склонив голову и глядя прямо на Леру. Темные, почти черные волосы Эрика Ратникова доставали ему до плеч, длинная челка падала на глаза – разрезом и густыми ресницами они в точности походили на отцовские.

Вспомнилась японская шарнирная кукла, которую родители подарили Насте. Кукла была пугающе живой – с огромными грустными глазами, острым носом и капризными губами, одетая в изумительно настоящую косуху, кожаные брюки и крошечные перчатки-митенки. Настя решила, что кукла – девочка, и назвала ее Алекса. Но Лера была уверена, что это Алекс. Заносчивое ангельское личико наполовину скрывали такие же волосы, как у Эрика Ратникова.

Он слегка щурился и покусывал губу, взвешивая свой ответ. Раньше Лера назвала бы его крашем – но только не теперь, после встречи в заброшке. К тому же, она терпеть не могла самовлюбленных зазнаек. Почти так же сильно, как патологических лгунов. Ну, или одинаково.

Не подозревающий о ее мыслях Эрик снизошел до ответа:

– Отыграли ее. Качественно и довольно давно. Лет десять назад, может, чуть больше.

– Ты грубишь. Но это не отменяет того, что ты прав. – Петр испустил вздох тяжелее прежнего, на секунду вновь уставился за Лерину спину, горестно покачал головой. – Именно десять. Пятилетнего ребенка, подумать только! Самая легкая мишень. Вот только вызов такой степени делается, как правило…

– С трупа, – быстро вставил его сын. Лера, которая едва успела отхлебнуть кофе, поперхнулась и закашлялась. Сидевший рядом папа вовремя выхватил у нее из рук чашку.

– В пять лет твоей жизни что-нибудь угрожало? – поинтересовался Петр.

Как назло только с утра вспоминала.

– Не!.. – вскинул руку папа, будто отгораживая ее, чтобы защитить.

– Все хорошо, – сказала Лера и потерла лоб. – Много чего. Летом в деревне я чуть не утонула в озере.

Она все еще покашливала, пытаясь восстановить дыхание, и уловила ехидную ухмылочку на тонких губах младшего Ратникова. Подумала – а ведь не Петра винит он в отъезде из Праги, в испорченном, быть может, навсегда «сердечном деле». А ее саму, незнакомую, но заранее ненавистную Леру Баринову, всеми забытую крестницу, откуда она только на них свалилась.

– В тот год погибла Вета, – вмешался папа. – В августе Лера упала в озеро, ее спас мой приемный сын. Мы приехали за ней, а на обратном пути в нас врезался бензовоз. Вету насмерть, мы с Лерой… – Он поймал ее взгляд. – Сам видишь.

На лице крестного промелькнуло нечто вроде сочувствия.

– Стало быть, целых две возможности для Зовущего – кем бы он ни был. И что, с тех пор это первая подобная встреча?

– Первая. И вот еще что, Петр… Она ничего не знает.

– Ты держал дочь Веты в неведении? Целых пятнадцать лет? – изумился Ратников. Он вскочил и принялся расхаживать туда-сюда по комнате. Лерин папа отвечал с плохо сдерживаемым раздражением:

– О чем я, по-твоему, должен был ей рассказать? Она ни на что не способна, ты же сам это видишь! Я был уверен, что это – норма, что Лера от рождения обычная, такая, как мы! А все эти ваши «вызовы»… Какими словами мне нужно было ей объяснять?

– Я предупреждал, – заговорил Петр поначалу тихо, но каждое новое слово все сильнее сочилось злостью. – Говорил об этом, когда она выбрала тебя. Ты пропадешь с ним, глупая, погубишь себя и своих будущих детей! Потому что он ничего не сможет вам дать из того, что мог бы дать я – ничего! Кроме постоянной опасности и жизни в вечном страхе.

– Остановись, Петр. Лучше остановись, или я за себя не отвечаю.

Они стояли друг напротив друга, готовые вот-вот пойти в рукопашную – папа на голову ниже Ратникова, зато крепче сложен и намного шире в плечах. Лера поймала себя на том, что не знает, доводилось ли ему когда-нибудь драться, и внутренне сжалась – она не хотела узнавать.

– Ладно, все. Сядь, – бросил Ратников и отступил первым. – Я погорячился, был не прав. Давай вернемся к делу.

Лера поспешно протянула карандашный рисунок с портретом. Пока он хмуро его рассматривал, кратко пересказала все, начиная с исчезновения Арчи.

– Он спрашивал тебя о чем-то? Говорил, зачем ты ему понадобилась?

– Ничего. Только «пойдем» и «пойдем». И я пошла, хоть и не хотела. Против своей воли, представляете?

– Прекрасно представляю.

Петр приподнял рисунок так, чтобы Эрик за его спиной тоже смог увидеть. Тот удивленно цыкнул и поглядел на Леру с гораздо большим интересом:

– Ну, и что же мы такого натворили, что за нами прислали наемного убийцу? – протянул он, явно наслаждаясь эффектом.

Лере показалось, что под ее ногами нет пола.

– Эрик, прекрати. Она и так напугана, – сказал Петр. – Как ты сбежала?

– Мне помогли. Случайный… прохожий.

При этих словах Лера машинально схватилась за щеку в том месте, где до сих пор виднелся отпечаток порванной нити.

– Случайный прохожий, а? Эрик, ты это слышал? Просто шел мимо, мда. – Впервые он выглядел по-настоящему растерянным. – Я не понимаю, кому и зачем понадобилась Лера. Постараюсь выяснить, но это будет нелегко. Пока ей лучше остаться здесь.

– Исключено, – отрезал папа, но Петр не сдавался:

– Мы с тобой это уже обсуждали. Аш потерпел поражение – такое случается редко. Допустим, что вязник действительно оказался рядом случайно. Но тогда это называется чудом. И вряд ли оно повторится, когда Аш придет за ней снова.

– Готов поспорить, нашего принца-спасителя тоже отыграли, – снова встрял Эрик.