Гибрид был уродлив. Выглядел он еще хуже, чем выглядят вылупившиеся драконята. Его вытянутая морда чем-то напоминала крокодилью, худенькое, но сильное тельце стало извиваться, цепляясь за жизнь. Мне показалось, или этот маленький уродец реально пытался кусаться… Беззубая мерзкая пасть раззевалась в еще беззвучном крике. Голосовые связки пока не сформировались. И уже не сформируются. Мне показался странным тот факт, что виверна была золотой, а этот уродец полностью черным. То ли паразиты что-то мудрили с генами, то ли использовали клетки черных виверн.
Рывком щупа я свернула шею маленькому монстру. К горлу подступил противный комок тошноты. Хорошо тем, кому тошнит один желудок. Мне же тошнило все тело. Я брякнула плод на поднос и дрожащим голосом попросила:
— Заспиртуйте.
Пока медперсонал суетился возле этого огрызка, я вытащила из шеи виверны тонкого глиста-паразита и тоже попросила заспиртовать. Мне невыносимо захотелось закурить. Принять демонический облик, выйти куда-нибудь к чертовой бабушке, лишь бы подальше, вытащить сигарету, щелкнуть зажигалкой и втягивать в легкие горький, противный дым. Чтобы отвлечься. Чтобы забыться. Чтобы не идти еще к восемнадцати таким же несчастным и не видеть еще столько же мерзких уродливых чудовищ. Чудовищ, созданных по прихоти чокнутых ученых-паразитов, для которых нет ничего святого.
Но вместо того, чтобы травиться табачным дымом, я вымыла руки и щупы и потащилась к следующей виверне. И к следующей.
Все дальнейшее слилось для меня в автоматическую процедуру. Осмотреть виверну, отсечь плоду все энергетически и физические связи с матерью и вытащить эту мерзость на свет божий. Это должно было перенестись легче, чем кесарево и, тем более легче, чем настоящие роды. Виверны просто не смогли бы пережить все эти процедуры. Потом убрать глиста-паразита из шеи и передать виверну в добрые руки медиков.
Они погружали пострадавших в ванну с водой с ионами золота, ставили капельницы с питательными смесями, вызвали какого-то опытного гинеколога осмотреть теперь уже бывших беременных. Мне было все равно. Я просто делала то, что была должна.
Одного уродца оставили в живых и запихнули в капсулу искусственной матки. Было интересно посмотреть, что получится. Я была против этого, но спорить с учеными и медиками у меня просто не были сил. Они делали свою работу, а я находилась в своем кошмаре. Я подходила к каждой из этих виверн и содрогалась — там, на столах я видела себя. Весь ужас происходящего и вся тяжесть валились мне на плечи. Мне хотелось напиться. До полного и абсолютного беспамятства, чтобы этот кошмар навсегда стерся из всех клеток до последней. Чтобы даже в диком угаре я не вспоминала этого. Но я не могла. Просто закрывала дверь и шла к следующей женщине, чувствуя себя чем-то средним между живодеркой и спасительницей.
Эти дети не виноваты — твердила одна часть моего сознания, пока я привычно отсекала энергетические каналы. Их можно было бы дорастить и попробовать воспитать. Это чудовища, монстры, мерзость — вопила другая часть сознания, пока я вытаскивала дергающееся скользкое тельце, норовящее даже при смерти что-то тяпнуть беззубой уродливой пастью.
Монстрика стошнило на пол черной гадостью. Я быстро это все уничтожила. Если эту лабораторию сдали намеренно, высока вероятность, что состав этой мерзости такой же, как и той, которая содержалась в телах бедных драконят. Только вот полупаразиты от этого не дохли. Зато вполне могли послужить проводниками для своих создателей.
Я мстительно хряснула тварюшку головой о железный стол. Да, мерзко вымещать свою злость на недоношенном младенце, но для меня это было что-то вроде еще одного шага на пути к преодолению своего страха. Эти уродцы боялись плазмы. Они ни разу не попытались тяпнуть меня за руку или за щуп, хотя вертелись как укушенные. Я же боялась понимания того, что в следующий раз на лабораторном столе может оказаться кто угодно. Я. Шиэс. Лисанна. Любая женщина, обладающая силой, равной силе демиурга. Женщина-дракон. Женщина-сверх. Женщина-демиург. Сотни, если не тысячи женщин могут быть привязаны где-то к лабораторным столам и вынашивать в своем теле монстров. И если я не преодолею свой страх сейчас, то потом может случиться катастрофа.
— Заспиртуйте, — коротко командую я, глядя на обмякшее тельце того, кто так и не стал убийцей своей матери.
Я не понимаю, почему. Зачем все эти сложности, если паразитов и так много. Сомневаюсь, что у них проблемы с рождаемостью. Скорее это какой-то очередной способ унизить нас и досадить. Показать, какие мы никчемные, слабые, разрозненные, не способные защитить друг друга. Какие все эгоисты, раз столько виверн оставили на произвол судьбы. Ну и да, отличный способ двигать науку вперед, когда ни законы, ни мораль, ни общественное мнение не мешают заниматься опытами.
Я остановилась только когда в следующей палате увидела вместо очередной беременной женщины обыкновенного мужчину. Виверн был в том же состоянии, едва дышал и выглядел очень истощенным, но цвет пока не терял. С ним будет легче, нужно всего лишь удалить червя… Еще пятеро парней, и я свободна.
========== Часть 76 ==========
Выйдя из последней палаты, я чувствовала себя так, будто в одиночку перетаскивала звезды по космосу. Вручную и даже без тележки. Меня трясло, руки дрожали, веки дергались. Мне до жути хотелось напиться.
Я сама не помню, куда шла. Помню, как врезалась в Шеврина, он меня тормознул, ухватил за руку и увел в какую-то каморку не больше кладовки. Усадил меня в маленькое узкое кресло, достал откуда-то потемневшую бутылку, откупорил одним движением когтя и плеснул в стакан темно-красную, похожую на кровь жидкость.
— Пей, — он сунул стакан мне под нос и нажал на подбородок, заставляя открыть рот. Я плохо соображала, поэтому не сразу поняла, что это вино. Пока я морщилась от терпкого запаха, дракон смерти влил в меня первую порцию крепкого вина и присел передо мной на корточки.
— Тебе тяжело, я понимаю, — он взял мои безвольные руки в свои и несколько минут молча держал, будто собирался с силами. А после заговорил: — Ты действительно справилась. Раньше ты бы отказалась или убежала в истерике…
— Раньше я уже видела подобное, — я роняла слова как капли тихим безразличным голосом. Мне казалось, что внутри меня что-то умерло. Что-то важное. Страх бился на задворках сознания вместе с паникой, но пока они не могли пробить стену из отчужденности. — Года полтора назад или меньше… Тогда мне приснился сон, где точно такие же эксперименты проводили над синерианками.
Шеврин спокойно сжимал мою ладонь. Он просто поддерживал, не грубил и не шутил в своей манере, как-то понимая или догадываясь, что в данный момент я меньше всего на свете хочу слышать шутки или издевки. Это слишком серьезно, чтобы над этим шутить.
— Мы тогда, кажется, поймали не всех… Вероятно, в этих опытах могут быть замешаны сверхи… — я продолжала монотонно рассказывать, давая возможность Шеврину если и не вспомнить, то сделать себе пометочку и найти все материалы по тому происшествию. — Поговори с Сином. Он был там. Я его просила… помочь…
— Хорошо, я поговорю, — дракон кивнул и чуть сильнее сжал мою ладонь. Вспоминать то, что было тогда, и то, что происходило только что, мне страшно. Я не хочу это помнить, но я помню. Мерзких уродцев, дергающихся в руках. Бледных бескровных виверн, лежащих без сознания. Чувство беспомощности и отчаяния, буквально пронизавшее их палаты…
— Надеюсь, они выживут, — тихо пробормотала я, не совсем понимая, что сделала что-то странное. Я действительно попыталась преодолеть свой страх. — Понимаешь, на их месте может оказаться любая. Я или Шиэс. Или кто-то из сверхов. Любая дракониха, любой демиург. Любая синерианка. Все, кто угодно. Мы не знаем, есть ли они там на самом деле, не знаем, сколько пропало народа, не можем найти эти проклятые лаборатории…
— Это может быть так, а возможно, ты преувеличиваешь, — Шеврин изучающе смотрел на меня. В его черных глазах показался какой-то странный проблеск. Переживает, тоже волнуется за этих женщин. — В любом случае, все эти виверны живы.
