Эти дебилы поиздевались над попаданцем, как сами захотели. И когда я его выдернула к себе в храм, парень выглядел так, будто сейчас начнет кидаться на всех окружающих.
— Простите, ребята, мне срочно нужно в Академию, зайду чуть позже, — пояснила я паладинам, и те в ответ закивали. А бедный красненький притих, не зная, что ожидать. — Пошли, найдем твоих творцов и вставим им по самые… — я неопределенно хмыкнула, пусть додумывает сам.
Прихваченный по пути Шеврин здорово прифигел при виде эдакого творения.
— Звать-то тебя как? — я ласково похлопала паренька по спине. Натерпелся небось…
— Вася я, Василий, — тот неуверенно посмотрел на свои когтистые руки. — Был…
— Васек, значит. Ничего, сейчас все выясним.
Шеврин студентов нашел быстро. Четверка демиургов, не самых дураков, но и не отличников, маялась похмельем. Они даже не помнили, что брали чью-то душу, что-то создавали и обещали покровительство и возможность вызвать их. Увы, ритуал для вызова они придумали такой, что ни трезвый, ни пьяный не выполнит, может, балетмейстер какой-нибудь или профессиональный танцор потянет, но никак не рядовой Вася.
После жалоб Васи Шеврин взялся воспитывать студентов привычным способом, а вот бедного попаданца пришлось брать мне. Навряд ли студенты в состоянии позаботиться о попаданце Васе, они хоть бы о себе позаботились. Тем более, преподаватели никого с занятий не выпустят решать мировые заговоры во время пар. Вот на каникулах хоть завались, а так — нет. Так что Васю пришлось брать под свое крыло.
— Держи комм, будешь звонить мне в случае чего, — Вася защелкнул на запястье подаренный прибор. — Красная кнопка — алярм, конец света, смертельная опасность. Связывает со мной в любом случае, даже если я сплю. Вобьешь номера других — сможешь им звонить. Если что не очень срочное, жми номер и зеленую кнопку.
— Понятно, — парень взялся щелкать когтистыми пальцами по прибору. — Часы, календарь… ну и дата у вас! Третий год…
— От создания Приюта, у нас время отсчитывается несколько иначе, — спокойно пояснила я.
— Спасибо. А дальше со мной что будет? — поинтересовалось это чудо.
В принципе, я его понимаю. Умер в родном мире, вытащили какие-то пьяные ублюдки, превратили черте во что, один хвост с присосками и волосы-змеи чего стоят, поиздевались, никакой реальной помощи не предоставили, выкинули в какой-то мир, где он едва не угробился сам и уничтожил целый дворец местного короля… А сегодня вот, пожалуйста, эти бухарики его даже не вспомнили, куда уж там выполнять свои божественные обязательства…
— Знаешь, сначала пойдешь в мой храм, поедим, я как раз с ребятами хотела поговорить кое о чем. А там потом ознакомишься с нашими мирами и выберешь, чем хочешь заниматься в жизни. Маг ты… очень даже недурственный, — прикинула я размер его резерва. Вполне так, вполне.
В храме послушник полировал мою бедную статую. Она и так уже блестела, вытертая тряпочками и ладошками всех желающих, еще и этот трет.
— Харе тереть, скоро дырка будет! — прогудела я над ухом бедного послушника. Тот дернулся и выронил тряпочку из ослабевших пальцев. Не знаю, что на него подействовало больше — явление собственной богини или появление черте чего крылатого, хвостатого и ядовитого рядом с ней. Вася хихикнул, во все глаза пялясь на статую. — И так уже блестит, как кошачьи яйца…
— Склоняюсь… — начал было кланяться послушник, но я удержала его за плечо.
— Давай без формальностей. Созови, пожалуйста, всех местных, надо очень серьезно поговорить. И главного жреца тоже, сколько можно уже палочки курить, — я подняла взгляд вверх — под потолком храма вился подозрительный дымок с въедливым запахом. Лучше бы они освежитель воздуха туда прилепили, честное слово…
Послушник поклонился и унесся куда-то внутрь. Я как-то ни разу в жилые помещения храма и не заходила, сначала считала неприличным лазить по чужим комнатам, потом и забыла за них напрочь. Так что как там все устроено, можно только гадать.
Вздохнув, собрала мисочки, стоящие под статуей — фрукты, овощи, какие-то цветы, целые венки цветов… спасибо хоть не похоронные. Я хмыкнула, отгоняя странные мысли. Ну, цветы парень жрать не будет, а вот осьминожьих яблок я ему накопирую сколько угодно. Осьминожьими яблоками именовался любимый фрукт аали — нечто круглое размером с помидор, розового, светло-розового, белого, а теперь еще и красного цвета (вывели не иначе как ученые Шаалы). На вкус оно было ближе всего к яблокам, хотя внутри делилось на дольки, в каждой из которых хранилось круглое черное семечко.
Вася уселся на лавку и взялся лопать подарки. Я потянула стоящий в самом углу алтаря кувшин, принюхалась — вода. Совсем бедные, что ли, мои паладины? Или это мне водичку, зная мои особенности, а себе винишко? Ладно, бог с ними… Да уж, саму себя послала так послала…
Главный жрец выскочил через пять минут, шлепая босыми пятками по деревянному полу. В принципе, заноз быть не должно… но кто знает. Растрепанный, в белом одеянии-балахоне… ой, горе мое горе, из клозета его вытащили, не иначе. Или спал, хотя на дворе день-деньской.
Я создала на жреце шлепанцы, и он пораженно споткнулся. Застыл на месте на несколько мгновений, обескураженно посмотрел на свои ноги.
— От заноз, — пояснила на всякий случай. — Только не надо потом молиться на эти тапки, обычная копия работ наших сиреневых друзей.
Позади жреца начала собираться вся шобла паладинов и послушников. С удивлением я заметила среди них несколько женщин. Обычно дамы предпочитали других богинь и богов, а эти, видимо, решились и ко мне прийти…
— Чего желает великая? — жрец, типичный лунный эльф, вежливо поклонился. Хотя бы он выучил, что я терпеть не могу, когда бухаются на колени, сотворяют всякие значки и бьются лбами об пол.
— Для начала садитесь, я не кусаюсь, — кивнув всем на лавки, расставленные ровными рядами в храме — ну не могу я, когда эти дурики на коленях стоят — я продолжила: — Пункт первый: я желаю, чтобы вы помогли адаптироваться этому молодому человеку, — чуть подпихнула вперед нашего попаданца. — Его выдернули из родного мира наши студенты из Академии и знатно поиздевались, как видите. Так что в богов он верит только матерно. Прошу дать ему все необходимые учебные материалы по мирам и правилам жизни в наших мирах, предоставить свободную комнату и, если захочет, дать посильное занятие. Ну, пока что ему необходим покой. Зовут его Вася, если что с ним не так, сразу сообщайте мне или кому-нибудь из нашей семьи.
В установившейся тишине было слышно, как под потолок взлетает муха и падает от благовоний. Паладины слушали, забывая, как дышать.
— Будет сделано, — степенно закивал жрец. — Линта, проводи парня в комнату, дай еды, питья и учебники. Объясни, что делать и бегом сюда.
Одна из девушек подорвалась с места, поклонилась и утащила Васю внутрь храма.
— Пункт второй, — я дождалась возвращения девушки и продолжила: — Я хочу немного урегулировать ваши верования, а то мне кажется, что вы слишком фанатичны.
Моя ладонь остановила вскинувшегося главного жреца.
— Не спорьте. Итак, пишем все вместе, и я пишу на вашей стене, чтобы уж точно никто не переврал.
На коленях у паладинов возникла бумага, дощечки под ней, и ручки. На стене храма побелка отчаянно заблестела и стала покрываться письменами походу моей речи.
— Убийства невиновных запрещены. Убийства из-за веры запрещены. Так же я запрещаю развязывать войны и всяческие конфликты из-за различной веры и политики ордена, храма и всего, что вы еще тут придумаете…
— Нам можно создать орден? — выдохнул кто-то из паладинов.
— Да хоть три! — отмахнулась я. — Дальше, убивать можно тех, кто напал на вас первым, не важно с какой целью. Можно защищать себя, оборонять храм, друг друга и защищать невиновных от погромов, разбоев и так далее. Можно мстить своему обидчику, но нельзя уничтожать непричастных к вашим обидам. То есть, если вас кто-то унизит, вы можете его зарезать в подворотне, но не сжигать дом, в котором живут несведущие о вашей обиде люди. Понятно?
