Мы воспринимаем окружающий мир, получая информацию от рассказчиков, из газет, телевидения и Интернета, из фильмов и книг. И по большей части каждый источник информации неполон, неточен, неверен. В каких же мирах мы с вами живем, если каждый из нас окружен «кривыми зеркалами»?! Представим себе многогранник, оформленный изнутри в стиле «комнаты смеха» (здесь нет ни намека на насмешку, просто приводится хорошо всем знакомый пример). Каждая грань внутри – это индивидуальное «ментальное» зеркало, отличающееся от других своим рельефом в соответствии с отраженными представлениями. Наблюдатель, оказавшийся внутри этого «ментального многогранника», увидит сложнейшие взаимные отражения «ментальных зеркал», вообще говоря, не совпадающие ни с одним из исходных отражений. Искаженные отражения, накладываясь друг на друга, создают сюрреалистическую среду, к которой мы привыкаем и которую даже начинаем любить, как видавший виды диван с провалившейся пружиной или старые часы с ежечасным шипением вместо боя.

Мне показалась интересной задача на примере одной книги о документально зафиксированных событиях показать, зачем нужны историки науки и техники, и даже шире – зачем нужны историки. Ответ простой: для восстановления ушедшего в глубины времени мира в реальных формах и истинной «геометрии», для достижения идеально точного образа минувшего, чтобы мы, взяв его за опорную систему координат, могли правильно ориентироваться среди «кривых зеркал» настоящего. Роль историка науки сродни функции «чистильщика», оберегающего, насколько это возможно, историю от мифологической составляющей, накапливаемой во взаимных искажающих отражениях.

Первой и весьма спорной интерпретацией освоения космоса в шестидесятых годах XX века стала так называемая лунная гонка. Причем автор выбрал для ее описания достаточно простую для понимания, но еще больше искажающую реальную картину, матрицу «таблицы космического чемпионата». Чтобы вписать искусственный характер «чемпионата» в естественное развитие ракетно-космической техники, пришлось применить замысловатый прием: в «отборочном туре» очки зарабатывают чудаки-одиночки, которые, придумав что-то гениальное, замирают и ждут ответного «хода» другого, а в «финале» выступают уже команды, но только двух стран. Упрощенная схема могла увлечь разве что интригой, привлечением сведений из «закулисья», часто основанных на слухах (нередко наряду с хорошо подобранными автором источниками ему приходилось делать ссылки не самым корректным образом: «рассказывали…», «говорили…», «ходили слухи…»). К сожалению, при этом в «спортивном космическом отчете» не нашлось места для фактов, противоречащих гипотезе гонки. А самое главное – гонка как движение к цели стала выглядеть простой функцией мастерства, знаний и умения героев книги (низкий им поклон и уважение!), но лишилась качества естественной закономерности, которая, несомненно, управляла «космическим чемпионатом».

Космический корабль к Луне стартовал в книге великого фантаста и провидца Жюля Верна, которого автор упоминает достаточно бегло. Конечно, идея путешествия на Луну принадлежит не ему. Можно назвать многих авторов, мечтавших и писавших об этом, начиная с Плутарха, включая Сирано де Бержерака, Рудольфа Распе, воспевавшего подвиги барона Мюнхгаузена, и даже Эдгара По. И автор очень подробно описывает литературные мечтания о Луне. Но, без сомнения, столь точные научно-технические расчеты, вплетенные в ткань романов «С Земли на Луну» (1865) и «Вокруг Луны» (1870), столь тщательное продумывание всего технологического цикла – от системы жизнеобеспечения и наземных испытаний техники до тренировок экипажа – прежде в литературе не встречались.

Говоря об истоках своего космического творчества, К.Э. Циолковский признавался: «Стремление к космическим путешествиям заложено во мне известным фантазером Жюлем Верном. Он пробудил работу мозга в этом направлении. Явились желания. За желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она бы ни к чему не привела, если бы не возникла помощь со стороны науки» [Циолковский К. Э. Вне Земли. – М., 2008. – С. 341].

Если взять публикацию первого романа Ж. Верна за исходную точку, то, учитывая цикличность развития научно-технических проектов, можно представить общую картину научно-технического пути к спутнику нашей планеты. В XIX–XX веках продолжительность глобального цикла технических нововведений составляла 140 лет, разделенных на четыре фазы длительностью примерно по 35 лет: 1) первые фантастические идеи; 2) научные исследования; 3) инженерные решения; 4) полномасштабное освоение [Космонавтика XXI века. – М., 2010. – С. 681–688].

Первую фазу начнем отсчитывать с лунных романов Жюля Верна. На границе первой и второй фаз – фантастическая повесть К.Э. Циолковского «На Луне» [Циолковский К.Э. На Луне. – Курск, 2017]. В опубликованных материалах к автобиографии Р. Годдард указал, что с 1899 года стал думать, как именно осуществить космический полет.

Вторая фаза открывается научными трудами К.Э. Циолковского в области космонавтики. В нее попадают и первые патенты Р. Годдарда по ракетной технике (1914), и книга Ю.В. Кондратюка (А.И. Шаргея), в которой он привел основные уравнения раке-тодинамики, предложил схему многоступенчатой кислородно-водородной ракеты и наивыгоднейшие траектории межпланетных полетов, в том числе обосновал и рассчитал энергетически экономичную схему посадки на Луну: полет на орбиту Луны – старт на Луну с орбиты – возвращение на орбиту и стыковка с основным кораблем – полет на Землю. Эту схему американцы впоследствии использовали для своих лунных экспедиций, назвав ее трассой Кондратюка. Ю.В. Кондратюк будто бы почувствовал запрос времени, назвав книгу «Тем, кто будет читать, чтобы строить».

Начало третьей фазы «Инженерные решения» связано с 1926 годом, когда Р. Годдард запустил первую ракету с жидкостным реактивным двигателем. В 1929 году в Ленинграде в составе Газодинамической лаборатории было создано подразделение под руководством В.П. Глушко по разработке жидкостных ракет. В 1930 году организованы общественные Группы изучения реактивного движения (ГИРД) в Москве и Ленинграде. В 1932 году Московской ГИРД была предоставлена экспериментальная база для разработки ракет и начальником ГИРД был назначен С.П. Королёв. В том же 1932 году в Куммерсдорфе (Германия) организована испытательная станция для разработки ракет на жидком топливе под руководством В. Дорнбергера и В. фон Брауна, которая в 1937 году переведена в Пенемюнде и преобразована в ракетный центр.

Ученые и инженеры активно организовывались в научнокосмические общества: в 1926 году – «Общество по исследованию межпланетных пространств» в Вене, в 1927 году – «Общество межпланетных сообщений» в Бреслау (тогда Германия), в 1933 году – «Британское межпланетное общество». Регулярные заседания последнего привели к созданию в феврале 1937 года Технического комитета, состоявшего из нескольких рабочих групп. Его инженерами был спроектирован космический корабль для доставки человека на Луну и возвращения его обратно. Выведение должен был осуществлять носитель с твердотопливными ускорителями (в комитете не было известно о секретных исследованиях В. фон Брауна, а ракеты на жидком топливе представлялись слишком сложными и дорогими).

В 1939 году один из руководителей Британского межпланетного общества Г. Росс опубликовал в журнале общества статью о полете человека на Луну на корабле, названном в честь общества B.I.S. (аббревиатура означала «Британское межпланетное общество») [Ross Н.Е. The B.LS. Space-ship. Journal of the British Interplanetary Society, 1939, Jan., № 5, p. 4–9].

В 1942 году в Германии состоялся первый пуск ракеты A-4/V-2, известной как «Фау-2». К 1944 году в Германии фактически была создана новая отрасль военной промышленности – ракетостроение, в то время как в других странах разработки ЖРД находились еще в экспериментальной стадии.