Весеннее майское утро окутывало негой и таким долгожданным гармоничным спокойствием, что Мила даже зажмурилась от удовольствия. «Какое счастья, что я здесь живу! Я сама намечала себе этот рай.» Обожаемые с детских лет французские багеты с хрустящей корочкой, так вкусно пахнущие чем-то уютным и домашним она несла в левой руке, а в правой – кокетливо перевязанная золотистой ленточкой коробочка с пирожными. Она разрешила себе не бороться со сладкой привязанностью, не запрещать себе вкусности, а потом срываться и корить себя, а просто наслаждаться вкусной едой, красивой жизнью, роскошной природой, вкушать окружающую действительность как произведение искусства, как дар, как данность.

Улица, ведущая к морю, в этот час была пустынна, лишь один лысоватый мужчина с усами Сальвадора Дали вышел из старинной виллы с высокой башенкой, над которой гордо реял флюгер в виде парусника, открыл ставни, тихо скрипнувшие старинным деревом и принялся поливать цветы. Около каждого дома приветливо покачивался розовый куст. В садах росли и нежились под лучами не жаркого солнца её любимые ирисы синие с жёлтой начинкой, хрупкие незабудки и тюльпаны, царственные лилии, голубые гортензии, благородные чайные розы в своём дорогом наряде, хрупкие, рдеющие на солнце маки, и одуванчики в скромном, но ярком обличии. Вся эта цветущая красота органично и причудливо выстраивала картинку идеального воскресного утра.

Безмятежно щебетали птицы, покой которых не нарушал ни шум машин, ни разговоры людей: они здесь и сейчас просто не существовали. На её земле были только Мила и Природа. Даже мужчина, поливающий сад, куда-то пропал. Желтоносые чёрные дрозды выклёвывали глаза у незабудок, воробьиная мама заталкивала крошки хлеба в рот упитанного птенца, голубка важно прохаживалась по изумрудной траве, и осторожно поглядывая на Милу круглым глазом, что-то выискивала в траве. Нежно-сладкий аромат. Сказка наяву.

Она любила выхватывать замедленным взглядом, как внутренней кинокамерой, самые красивые и трогающие её сердце нежным откликом и ласкающие око картинки и помещать их в себя, коллекционируя красоту природы, архитектуры, запахи и звуки в своём великолепии и трёхмерном изображении. Будь то эти милейшие сады, прозрачно-пряные лепестки цветов, так и касание ласковой волны, отражения солнечного света от мокрого пляжа, мелкие песчинки, катаемые волнами веками и столетиями, синь моря и неба, ускользающие тени рыб и птиц над ними, дальние приветы парусников и гудки пароходов, взмахи колючих лапок сосен с идеальной геометрический формой шишками и кривыми от зимнего рваного ветра стволами, пряничные домики и роскошные виллы, глядящие приветливыми и светлыми окнами на море и в шторм и в штиль.

Когда ей случалось грустить, или вдруг нападала тоска – такая непонятная болезнь, как упрямая сумасбродная кошка, неизвестно откуда приходившая и также непонятно куда пропадавшая, она доставала из тайников души, и, как любимые фотографии, рассматривала эти объёмные картинки, наполненные звуком, цветом, запахом и томлением нежной любви и расслабления, и вновь чувственно проживала эти ощущения. Иногда Мила любила создавать из этих объёмных, почти живых образов, короткометражные внутренние фильмы, которые она населяла знакомыми и незнакомыми персонажами, писала им диалоги, планировала их судьбы, хоронила и воскрешала, играла свои роли: иногда счастливые, а иногда страдальческие. В них она плакала, смеялась, любила и отвергала – проживала всю гамму эмоций и чувств в придуманном мире, который незаметно проникал в её сны, становился отдельно-существующим пространством со своими правилами, злыми и добрыми персонажами.

      Замечтавшись, Мила дошла почти до набережной, но вспомнив, что она возвращалась домой, повернула в тенистый переулок и мягкой походкой пошла домой. С мужем, который был её намного старше, они арендовали большую квартиру на первом этаже спокойной резиденции, населённой в основном, пожилыми парами и более молодыми людьми с ограниченными мобильными возможностями, там жили также несколько пар среднего возраста. Одна такая семья была их соседями: муж – типичный француз из среднестатистических фильмов – высокий саркастичный худощавый брюнет, и его неработающая жена – полноватая блондинка с потухшим взглядом.

Поговаривали, что они много пьют, особенно она. Мила догадывалась о недуге этой женщины, так как сильно-пьющих депрессивных людей она чувствовала на внутреннем уровне, особенно их боль и непонимание окружающего пространства, когда они выходили из своего сна и пьяного забытья на свет, растерянно жмурились и старались прошмыгнуть мимо, не привлекая к себе внимания. Мила не осуждала пьющих людей, она понимала их состояние как прочитанную книгу, как опыт, страшный, но полузабытый сон из прошлого.

Квартира с большими окнами до потолка, выходившими на аккуратно стриженный газон, с широким коридором, прохладными спальнями и американской кухней, ей очень нравилась. Из своих достаточно скудных средств они с мужем смогли всё же обставить её в классическом стиле начала XX века, покупая ранее очень дорогую старинную мебель по большим скидкам. Современный французский средний класс и молодёжь активно избавлялись от этого нафталинного и скучного интерьера своих бабушек и дедушек и предпочитала современный, но такой однотипный стиль, унифицированный и не слишком солидный, меняющий тенденции и основной цвет каждый год под влиянием моды.

Их мебель – кресла Вольтер, банкетки Ренессанс, кожаные диваны и кресла в стиле Генри IV, картины, вазы, подсвечники и прочие безделушки они покупали в основном на «блошиных рынках» или по объявлениям. Муж Милы Филипп обладал очень цепким взглядом, мгновенно оценивающим настоящую ценность объекта, и несокрушимой манерой выторговывать дорогие картины неизвестных или забытых мастеров в настоящей деревянной рамке за небольшие деньги. Продавцы проникались к нему непонятным доверием и, без особого сопротивления, отдавали ему свои ценности, и при этом ещё и благодарили. Мила не была наделена талантом своего супруга и обычно покупала за ту цену, которую ей предлагали, а торговаться она очень стеснялась, ей казалось это неудобным и почти неприличным.

Когда Мила вернулась домой, её муж – высокий и крупный седовласый мужчина, сидел за круглым столом в столовой и по своему обыкновению «работал» с газетами. Это был его важнейший час дня, когда он складывал в стопочку последние выпуски местных газет и детальнейшим образом изучал результаты скачек на ипподромах, записывая в тетрадку ровным, детским почерком всех фаворитов дня, советы знающих тренеров и знатоков.

Скачки были его самым важным увлечением в жизни. Филипп мог потратить огромные деньги, поставив на любимчика Дарлинга – арабского скакуна, но торговаться за три сантима до пены у рта на рыбном рынке в порту, покупая мидии. Он знал родословную всех производителей, мог часами обсуждать с друзьями котировки, задыхаясь от клубов дыма дорогих сигар, а после обеда бесконечно смотрел все передачи, посвящённые скачкам. По утрам, когда он уезжал за свежим багетом к завтраку, он всегда заходил в ближайший бар, где можно было сделать ставку на фаворита, болтал за чашечкой кофе с Жанной – хозяйкой бара «Морской конёк», выслушивал последние свежие и не очень новости, и со всем этим богатством возвращался домой.

В воскресенье утром бар был закрыт до обеда, и Мила с удовольствием ходила в любимую булочную, церемонно здороваясь с местными старичками и дамами, и любезно раздаривала комплименты им и крошечным пирожным, выглядевшим как игрушечные копии сказочных тортов.

Мила смахнула хлебные крошки, оставшиеся на столе после завтрака, и выбросила их за окно. Стайка воробьёв, стороживших на соседней отцветающей сирени, жадно метнулась на долгожданный корм. Эту небольшую лужайку со свежескошенной травой, они называли птичьей столовой. После каждого приёма еды, если оставался хлеб, она всегда оставляла крошки своим любимцам – воробьям, синичкам и дроздам. Филипп посмеивался над её привычкой и говорил, что её любимые животные не приносят ей ни денег, ни удачу, а благодаря его лошадкам, на выручку от сыгравшей ставки они купили новый электрический велосипед. Мила не спорила, лишь изредка напоминала ему, что сумма проигрышей практически равнялась выигрышам, так что…