Полина опустила голову. Лев был прав – она постоянно испытывала угрызения совести. Ей казалось, что она свалила все домашние дела на мужа, что дети растут без ее участия, что она мало внимания уделяет и им, и Льву.

– А как же наш уговор о том, что мы делаем то, к чему у каждого лежит душа? – Муж присел на корточки перед табуретом и взял Полину за руку. – Ты работаешь, я совмещаю. В этом нет ничего страшного. Надеюсь, дело не в общественном мнении, а? – Он щелкнул Полину по носу.

– Нет, конечно, просто… не знаю, Лева, я все время сомневаюсь, ты прав. Можно ли быть хорошим профессионалом и одновременно хорошей матерью… другие-то могут, а у меня не получается.

– У них голова иначе устроена, и результаты другие. Прекрати, Полина, ну, серьезно. Мне казалось, что мы давно обо всем договорились. Куда ты едешь?

– В Осинск.

– В Осинск?! С ума сойти…

– Почему?

– Потому что я очень давно там не был и только на днях думал, что неплохо бы сгонять хоть на выходные.

– А… что у тебя там, в Осинске этом?

– Я там практику студенческую проходил на местном цемзаводе. Градообразующее предприятие, там все пылью цементной пропитано, – усмехнулся Лев. – Но ты знаешь, это было самое счастливое время – молодые, здоровые, беззаботные. Отработали день – и весь вечер и всю ночь гуляй, пиво, дискотеки, девушки… – он мечтательно закатил глаза, и Полина в шутку ткнула его кулаком в плечо:

– Ты не заговаривайся, отец семейства! «Девушки»!

– А что? Это до нашего знакомства было. Но знаешь, что самое любопытное? Мой одногруппник Витька Филатов теперь этим цементным заводом руководит. Мы иногда по работе перезваниваемся, так что, если хочешь, я ему позвоню и попрошу, чтобы устроил тебя по-человечески. А то знаю я вашу контору – поселят в какой-нибудь дыре.

– Ой, Лева… какая разница, куда ночевать приходить?

– А мы бы могли с детьми как-нибудь в выходной к тебе приехать, – нанес решающий удар Лев, и Полине пришлось согласиться:

– Ладно, черт с тобой. Только давай так – я сперва осмотрюсь, прикину, что там к чему, а потом сама позвоню твоему приятелю, если в этом будет необходимость.

Лев только головой покачал. Полина иной раз до смешного хотела быть самостоятельной, не пользоваться поддержкой и решать вопросы без помощи мужа, и Лев уважал это стремление, хотя в некоторых случаях считал его излишним. Что, например, плохого в том, чтобы сейчас принять помощь Филатова и устроиться с комфортом в нормальной гостинице вместо той, что может позволить мизерный бюджет прокуратуры? Но у Полины свои резоны, и с этим Лев тоже привык считаться.

– Когда едешь? – спросил он, вставая и вынимая из шкафа две чашки.

– Завтра. У меня билеты на вечерний поезд, утром буду на месте. Заселюсь в гостиницу, приму душ – и к коллегам.

Комплекс утренних упражнений выполнялся автоматически, сам собой, словно тело действовало в полном отрыве от головы – так надо, так привычно, так правильно. Через полчаса – контрастный душ, потом чашка кофе и просмотр почты, беглое чтение новостей и телефонный звонок. Можно, конечно, и не звонить, но… Так надо, так привычно, так правильно.

– Доброе утро. Как твое самочувствие?

– Доброе утро. Спасибо, все хорошо. Как ты?

– Я в порядке, собираюсь на работу.

– Хорошего дня.

– И тебе.

Положить трубку, задержать дыхание, зажмурить глаза, посидеть так, считая до десяти, а потом резко выпустить из себя воздух с шумным звуком – словно сбросить негатив, затопивший изнутри, как воду с плотины. Все, можно собираться.

Эти ритуалы, такие обыденные, незатейливые, давно не приносили ничего – ни удовольствия, ни раздражения. «Так надо, так привычно, так правильно», – повторяя это, было легче совершать какие-то действия – всегда, с самого детства. И сейчас, в тридцать четыре, это тоже помогало, как тогда – в семь, в двенадцать, в двадцать.

Звякнул телефон, сообщая о пришедшем сообщении. Читать некогда, и так уже опаздывает. «Ничего, на работе прочитаю, вряд ли что-то срочное».

Машина, ухоженная серебристая «Ауди», стояла прямо у подъезда, приветливо моргнула стоп-сигналами, разблокировав двери. Бросить ноутбук на переднее сиденье, туда же – сумку, укрепить в держатель на панели телефон, включить навигатор – не для того, чтобы проложить курс, а для контроля дорожной обстановки – не хватало еще и в пробку попасть, раз уж и так опаздывает. Все, можно ехать.

Небольшой отреставрированный двухэтажный дом в самом центре города, историческое здание – бывший особняк купца Михайлова, местного благотворителя и фабриканта, после революции сбежавшего с семьей куда-то в Европу. Теперь – Центр психотерапии и коррекции веса, так выгоднее. Арендовали пополам с партнером, бывшим однокурсником, однако конкуренцию друг другу не создавали, у каждого – свои пациенты, их потоки даже не пересекались, на первом этаже – две стойки, за каждой – свой регистратор, даже форма у них разного цвета. Всем удобно, всем выгодно, никаких трений. С партнером можно выпить кофе в маленьком ресторанчике через дорогу, если вдруг совпадут «окна» в расписании, поболтать о том о сем… А можно не видеться месяцами, тоже удобно.

У двери кабинета на втором этаже – приветливая, улыбчивая секретарь Маша:

– Доброе утро. До первого клиента осталось ровно пятнадцать минут, сварить кофе?

– Доброе утро, Маша. Спасибо, кофе не нужен. Клиент придет – сразу запускайте.

– Хорошо. Я цветы сменила в вазе.

– Спасибо.

Цветы в вазе, цветы в вазе… тоже привычка. В любое время года в кабинете должны быть свежие цветы, что бы ни случилось. Да, вот они – белые, нежные, похожие на стайки невест.

«Карандаши в стакане разного размера, непорядок. – Два, те, что меньше остальных, летят в ведро под столом, из ящика вынимается пачка новых и точилка. – Вот теперь все правильно».

Неплохо бы перед приходом клиента просмотреть записи по прошлой беседе, освежить в памяти причину обращения и ход терапии. В открытом ежедневнике – фамилия. «Уварова, Уварова… кто же это? Никаких ассоциаций… когда же она была в прошлый раз, неведомая Уварова?» Отлистать назад, неделя, две…

– Маша, зайдите ко мне.

Секретарь возникла на пороге почти мгновенно:

– Слушаю.

– Кто такая Уварова?

– Ну как же… это ведь дочь той самой Уваровой… ну владелицы турфирмы, помните?

– Не помню.

Маша смотрела удивленно:

– Ничего не случилось? С вами все в порядке?

«Кажется, нет. Но не признаваться же в этом секретарю».

– Да. Просто напомните мне, по поводу чего ко мне сейчас придет эта Уварова.

– К ней муж является. Покойный, – уточнила Маша после паузы.

– Ну действительно… муж ведь, покойный… такое не забудешь… все, Маша, спасибо, можете идти.

За секретарем почти бесшумно закрылась дверь. «Сейчас бы лечь на диван и задремать минут на тридцать-сорок». Чтобы не поддаться соблазну, пришлось открыть ноутбук и найти файл с данными на Уварову Валентину Павловну, тридцати двух лет. «Да, так и есть – ночные кошмары, сопровождающиеся видениями и голосами. Что у нас в терапии… ага, все верно… странно, что на таких дозах она по-прежнему видит и слышит то, чего не должна».

В кабинет постучали, и тут же, не дожидаясь ответа, на пороге появилась ярко накрашенная блондинка в голубом брючном костюме и серебристых туфлях на высокой шпильке:

– Доброе утро, доктор! – Она привычным движением скользнула к кушетке и опустилась на нее, сбросив туфли. – Еле дождалась понедельника, ей-богу! Посмотрите, как трясусь! – Она вытянула перед собой руки и растопырила пальцы с ярко-красным лаком на ногтях. – Видите? Он снова приходил, снова! Почему, спрашивает, ты мне ремень в брюки не вставила, я теперь ходить быстро не могу, они сваливаются! А куда ему там ходить, скажите, доктор?!

– Видимо, загробная жизнь вашего супруга столь же активна, как и мирская. – Шутка, конечно, третьесортная, но надо ведь как-то остановить этот словесный поток. – И потом, Валентина Павловна, мы же, кажется, договаривались, что вы перестанете запивать выписанные вам препараты спиртными напитками.