– Главное, не увязнуть там насовсем, – вставил Линев, – а то будешь ты потом сидеть на завалинке летом в валенках с галошами.

Валентина засмеялась.

Федор пожал плечами, продолжая о чем-то сосредоточенно размышлять.

– Вот, думаю, сколько времени нужно, например, чтобы открыть магазин? Если с нуля? Наверно, не меньше месяца.

– А вообще, – осторожно начал Линев, не кажется тебе, Федя, что дядя ваш немного… Ну, какая в деревне турбаза? Там ни моря, ни скал, ни папуасов. И декабристы там не жили, айвенги не заглядывали. Наши мужики на папуасов не тянут, к восстаниям непричастны. А если касается недропользования, тут вообще тоска такая! Необъяснимая словами.

– Вообще, тут ты слегка прав. А может, и не слегка. Особенно с этими картинами на портянках, да, Валя?

– Что поделаешь! Дядя пошел нам навстречу, должны и мы подставить ему плечо, – отважно заявила сестра.

– Тем более, что он все-таки при деньгах, хотя начинал ни с чего. Видишь, чудаков же много, у каждого свои прожекты, кто-то попадает в яблочко, кто-то – нет. Как повезет. От ширины и глубины ума не все зависит. Среди толстосумов разве мало психов? Да почитай, все. Каждый по-своему с ума сходит. Как и всякий порядочный человек.

– А насчет старых художеств на клеенках и прочих кустарных коврах, – ну да, там примитивизм и наивизм, и еще что попало. Но если вспомнить о начале авангардизма – у нас же его не признавали за искусство. Картины никто не покупал, а если покупали, то такие же неадекватные товарищи, как и сами авангардисты. Нашелся один исключительный фанат этих живописей, грек, не помню фамилию – и он скупал их за копейки. И коллекционировал, коллекционировал страшно долго. Потому что авангардисты, несмотря на брань по своему адресу, в стране не переводились. И вот пришло время, когда в мире хватились: а где же авангардные работы первой половины 20-го? Ведь были! И тут этот грек выставил свое собрание. Что было! Цена подскочила в миллион раз! Каждая картина – шедевр! – Валентина перевела дыхание:

– Так, может статься, дядя не напрасно запал на разрисованные клеенки? И когда-нибудь за ними будут гоняться мировые музеи?

Линев почесал в затылке и с непередаваемым почтением поглядел на Валентину.

– Может, и будут, – сказал он. – Я думаю, даже наверняка. Тогда ты будешь, наверное, главный спец по ним? Я серьезно.

– Поживем – увидим, – с достоинством отвечала собирательница изобразительной старины.

– Везет же! – с деланным изумлением обронил Федор. – Если бы ты не сестра, обзавидовался бы я черной завистью. Хотя терпеть не могу авангард. Отстал, видно, от цивилизации.

– Смейтесь, смейтесь! Хорошо смеется тот, кто не торопится.

***

Глава 4

Виктор Петрович остановился, затворив обратно калитку. Из авто выгрузился представительный мужчина выше средних лет, прилично одетый, хотя и без галстука. Горожанин, судя по отсутствию апрельской грязи на туфлях.

– Здравствуйте! – приятным басом поприветствовал он хозяина. – Я хотел бы увидеть Виктора Петровича Сумайкина. Я правильно остановился?

– Правильно, – кивнув, подтвердил Виктор Петрович. – Чем обязан?

– Видите ли, какое дело, – доверительно сказал прибывший, приблизившись, – я – Копылов Сергей Иванович, строитель и экономист.

– О! – воскликнул Виктор Петрович, – Виктор Петрович.

– Очень приятно. А дело-то касается бросовой земли. У вас же есть неудобье, тут за селом, на склоне горы. Не пашется, не сеется, словом, неиспользуемый участок. Лоб, кажется, называется. Так вот есть мысль соорудить здесь небольшой туристический центр. С обслуживающей инфраструктурой. Ну, там маленькая гостиница, бар и прочее.

Сумайкин потер переносицу:

– А при чем же здесь я? Я такие вопросы не решаю.

– Ну что вы, Виктор Петрович, именно вы такие вопросы решаете! Как народный представитель, член сельского парламента. – И гость слегка наклонил голову.

– Ах, вот оно что!

– Ну да, конечно. Я обращался к главе поселения, но Кабанов сослался на членов думы – что, мол, они никак не согласны отдавать кому-то этот участок в аренду. Он мой старый знакомый, однокашник, можно сказать. Но единолично решить такой вопрос не может.

– Хм. Я припоминаю теперь – заходил как-то разговор об этом. На заседании нашем. Но все высказались против: там решили сделать горнолыжную трассу для местного населения. Ну и, может быть, со временем – чайную какую-нибудь с горячими пирожками. Потому что на свежем воздухе аппетит пробуждается.

– Это зимой. А летом? Летом ведь там будет пусто!

– Устроим детский городок. Планы большие.

– Но эти планы, я слышал, уже который год планируются. А в натуре ничего пока нет.

– Так не все сразу. У нас же запрягают долго, а ездят-то – ого-го! – Виктор Петрович почему-то развел во всю ширину руки.

– Да ведь и наша задумка обеспечит вам все, что вы планируете, и даже вплоть до колеса обозрения. Ведь вам никаких затрат и хлопот, одно только удовольствие. А глава что-то уперся: народ будет против – говорит. И направил меня к вам, как к активисту. Мол, если договоритесь с Виктором Петровичем – уже полдела. Мол, он человек авторитетный и в Новосельцеве большой вес имеет. Хорошо бы, если бы вы склонили на свою сторону депутатов.

Гость огляделся по сторонам и вполголоса промолвил:

– А за благодарностью нашей дело не станет!

– Так это пользование будет ведь платным? – пропустив ключевую фразу гостя мимо ушей, спросил Сумайкин.

– Чисто символическая плата, чисто символическая! – с жаром отвечал поборник турбаз.

– А у нас – бесплатно!

– Ну… Тут можно обговорить нюансы, – помявшись, сказал приезжий. – Скажем, для жителей вашего села мы бы сделали 50-процентную скидку. Зато ведь полный сервис! И глава бы в таком случае ничего не сказал против.

Гость и в самом деле имел беседу с главой новосельцевской администрации, и тут сказал Сумайкину чистую правду. Почему бы и не поговорить с главою – ведь в свое время они учились на одном курсе института, постигая премудрости капиталистической экономики. Хотя преподаватели учились еще по социалистическим учебникам. Но новый курс они преподавали с большим жаром и знанием дела. А может – и с небольшим. Как бы то ни было, совместные годы учебы являлись уже достаточным поводом для встречи. Тем более, они не виделись со времени окончания вуза – тому уж скоро двадцать лет. Однако же никак не менее важным являлось и дело, касающееся устройства на окраине Новосельцева туристической базы. Правду сказать, как раз оно-то и представляло собой главную цель визита бывшего однокашника к главе Кабанову.

– Федя! – крикнул придушенным голосом с порога кондовый горожанин, проявляя удивительную, несвойственную такому человеку сентиментальность.

– А? – привстал за столом застигнутый врасплох глава поселения. – Тут же искра узнавания блеснула в его глазах, и он окончательно покинул кресло:

– Серега! Каким ветром?

Они похлопали друг друга по плечам, и даже обнялись, хотя целоваться не стали.

– Да вот, есть у меня в окружающих территориях дела, – рассказывал гость, усаживаясь на предложенный стул, – думаю, как же не навестить старинного приятеля!

– Ну, хорошо! Ну, молодец! – восклицал Кабанов, сдвигая с приставного стола папки с бумагами, карандашницы и прочую бюрократическую бутафорию. Тут же он распахнул дверцу сейфа и извлек бутылку водки.

– Или ты отвык от родимой? Я могу послать за коньячком!

– Ну, что ты? Как может порядочный, патриотичный человек воротить нос от водки? Но только ведь, понимаешь – я за рулем.

– Да какие дела? В кои веки встретились старые студенты. Заночуешь у меня. Там уж и отметим встречу как следует! Или у тебя начальство суровое, поминутный отчет требует? Названивает по телефону?

– Начальством особенно не обременен. Реализую почти собственный проект.

– Ну вот; стало быть, дело решенное! – с этими словами хозяин кабинета наполнил две стопки замечательным напитком, без которого не обходится ни одно стоящее дело.