Альтинор резко отпрянул и зло выругался, он случайно наступил на лапу королевского кота.
-- Пшла вон, псина!
Кот ответил ему что-то уничтожающее на своем кошачьем языке и скрылся. Герцог приблизился к темному тупику одного из ветвей дворцового лабиринта и прислушался. В единственном имевшемся здесь будуаре горел слабый светильник. Тихие стоны перемешанные со страстным шепотом были слышны лишь в том случае, если ты заведомо желаешь их услышать. Альтинор терпеть не мог подсматривать чужие сексуальные сцены, но чувство долга перед вселенскими преобразованиями, которые он задумал, заставили его чуть отодвинуть портьеру.
У его жертв все еще только начиналось. Жоанна лежала на кровати с обнаженной грудью и широко раскинутыми ногами, ее пышная головка была откинута назад, глаза закрыты, губы молитвенно что-то шептали. Безжизненная маска лисы валялась на полу. Оранский, обхватив ее тугие бедра, жадно хватал ртом остроконечные, воинственно торчащие соски. Он радовался и плакал одновременно, вздыхал от сладостной боли в штанах и стонал от сумасшествия, которое его поразило. Жоанна царапала ногтями его голову. Сейчас даже целая армия не в силах была предотвратить того, что они задумали.
"Самое время", -- подумал Альтинор. Его тихие удаляющиеся шаги не расслышало бы даже чуткое ухо королевского кота. Свет и тьма замельтешили перед глазами, и старший советник уже бегом направился в тронный зал. "Самое время для легендарных свершений!" Все звери уже были изрядно пьяны. Их маски, свернутые набок, небрежно болтались на человеческих лицах. Белые, сотканные именно для этого праздника одеяния слегка посерели, так как многие из них чуть ли не волочились по полу. Музыка снова слегка зафальшивила, но причиной тому уже служили не коварные происки Альтинора, а обыкновенное вино, ударившее в голову музыкантам. Огромный белый медведь с чувством хозяина расхаживал по залу и, возможно, выискивал свою самку.
-- Ваше величество! -- Альтинор даже не успел отдышаться, он дорожил каждым мгновением.
Медведь повернул голову.
-- Я слушаю вас, советник.
-- Я... должен вам сказать то, на что даже не поворачивается язык... Может, я совершаю ошибку, что говорю вам это. Может, вы сочтете меня человеком мелочным и подлым...
-- В чем дело? -- по голосу король, вроде, выглядел трезвым.
-- В жизни никогда не был доносчиком... И кто меня за язык тянул?! Нет-нет... извините, я пошел. -- Альтинор сделал вид, что собирается уходить, на сто девяносто девять процентов уверенный, что Эдвур его сейчас остановит.
-- Подождите, сьир герцог! Уж если начали, то говорите!
Старший советник замялся, морда обезьяны виновато склонилась и уткнула взор в зашарканный пол. На заминку Альтинор выделил себе ровно четыре мгновения.
-- Хочу, чтобы вы знали, мой король, я решился на этот низкий поступок только из безграничной преданности вашему трону.
Белый медведь уже начал психовать:
-- Вы скажете наконец, в чем дело?
-- Лучше вам увидеть все своими глазами.
Снова свет. И снова тьма. Мельтешат с частотой прикрепленных к серой стене факелов. Белый медведь шел впереди, сердцем чувствуя, что он приблизительно сейчас должен увидеть. Обезьяна чуть отставала и лишь указывала дорогу. Король уже давненько с подозрением смотрел на свою спутницу жизни, которая в обществе его родного братца преображалась как цветок после хорошей поливки.
-- Сюда, сюда, ваше величество... вон тот будуар.
Король совершил несколько размашистых шагов и резким движением отодвинул портьеру. Миг, который запечатлели его глаза, был самым выразительным. Два кривляющихся тела, слипшиеся воедино, извергая стоны, расшатывали кровать. На столе горела единственная свечка. Даже ее маленькое застенчивое пламя, казалось, было красно от стыда за происходящее. Первая крикнула от ужаса Жоанна, ее глаза стали круглыми и мертвецки-застывшими, окаменевшие пальцы продолжали сжимать бедра герцога. Оранский совершил еще пару телодвижений, глянул на свою партнершу, вмиг сообразил в чем дело и кинулся к одежде, отыскивая свой кинжал. Но когда он обернулся и увидел самого короля... он обмяк и рухнул рядом с кроватью. Жоанна, закрывшись простыней, запричитала:
-- Эдвур! Милый! Это недоразумение! Мы выпили слишком много вина! Прости! Делай со мной что хочешь, но прости! -- Она спрыгнула с кровати, встала перед королем на колени и безостановочно выкрикивала свое "прости!".
Король, даже если и слышал ее слова, то совершенно не понимал их. В его глазах наступила временная темнота: цвета стали серыми, а звуки бесконечно далекими. Его пальцы, вцепившиеся в портьеру, резко рванули на себя, и плотная материя упала на пол. Маска белого медведя стала пьяно раскачиваться из стороны в сторону.
-- Мерзавцы...
-- Эдвур! Это недоразумение! Я просто сорвалась! С каждым такое бывает!
Резкий удар ногой по лицу откинул Жоанну навзничь. Две красные струйки потекли из ее носа, а две совершенно бесцветные -- из глаз. Король сорвал с себя маску медведя и швырнул об стенку.
-- Я согрел в своем гнезде настоящих гремучих змей!
-- Ваше величество... брат мой... -- пытался что-то произнести Оранский, но король исчез.
Он выбежал в коридор и громко крикнул:
-- Стражник! Меч! Живо!
Издали было слышно, как Жоанна зарыдала. Альтинор подумал, что ему благоразумнее всего на время уйти в тень. Эдвур вернулся, держа в руке эфес огромного меча, и в приступе бешенства заорал:
-- Подонки! Хоть бы ушли из дворца куда-нибудь! Прямо перед моим носом... совершенно в открытую... мерзавцы! И долго вы так меня выставляли посмешищем?! Поди весь двор уже шепчется за моей спиной!
