– Будь человеком, отпусти отца Николая!
В это время на пороге храма появился молодой человек в черной кожанке и грозно проговорил:
– Значит, так, уважаемые граждане… Я требую, чтоб вы немедленно отправились по своим хатам и не высовывали оттуда носа. А кто своё тулово не засунет в нору, я выйду в следующий раз и открою огонь! Чтоб здесь никого не было! Время пошлó…
Подняв правой рукой за козырёк фуражку, а левой держа платок, командир вытер вспотевший лоб. Потом добавил с нажимом:
– Ваш поп вел пропаганду против Советской власти!
Минут через пять площадь перед церковью опустела. Повернувшись к председателю, командир сказал:
– У вас имеется актив? Комсомольцы? Если есть, пусть придут сюда с личным оружием и возьмут в оцепление площадь.
– Слышала, что сказал старшой? – обратился к девушке председатель. – Выполняй!
– Хорошо, я сейчас!
Сбежав с приступок, активистка побежала в поселковый сельсовет.
Остальные же вернулись в церковь.
В храме продолжался настоящий погром. Солдаты сбивали со стен иконы. Особенно неистовствовал молодой солдатик, видно, призванный в Красную армию недавно. Он бросал иконы на каменный пол с такой силой, что они трескались пополам. После Октябрьского переворота в России многие люди перестали ходить в храмы: коммунистическая пропаганда внушала, что церковь – зло для населения новой России, нового мира. Вот и этот боец, скорее всего, никогда прежде не был в православном храме…
Это бесчинство продолжалось часа три.
Пока шёл погром, отец Николай стоял на коленях напротив алтаря и читал молитву: «Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; да прии́дет Царствие Твое; да будет воля Твоя на земле, яко на небе… Хлеб наш насущный даждь нам днесь; и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим… И не введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки… Аминь».
Солдаты со всех сторон произносили различные колкости в адрес служителей церкви. По окончании обыска командир приказал одному красноармейцу вынести все иконы на задний двор и сжечь, а сам, вытаскивая наган из кобуры, направился к настоятелю.
– Встать и пошёл за мной, – приказал он. – А ты (он показал на немолодого бойца) будешь сопровождать его до сельсовета. – И, развернувшись к выходу, добавил: – А вам и вашим людям помочь моим солдатам… Выполняйте.
Выйдя из церкви с настоятелем и сопровождавшим его красноармейцем, командир направился к поселковому совету.
2
Ещё поднимаясь с колен, отец Николай заметил, что погода начинается портиться. Поднялся ветер, и на небе появились небольшие облака. Сначала они были белоснежными, но постепенно небо заволокло серыми тучами. Солнце спряталось за одну из них.
Подведя настоятеля к крыльцу дома, где располагался поссовет, командир отдал новое распоряжение:
– Возьмите пустую телегу и погрузите всё имущество, изъятое в церкви. Поторопитесь, пусть побыстрей там управляются… Да, чуть не забыл: скиньте вниз колокол и сбросьте с купола крест.
Повернувшись к арестованному, добавил:
– Шагай, да побыстрей!
Зайдя в хату, отец Николай увидел, что второй арестованный священник сидит на лавке возле печки, руки связаны сзади. Там же сидели несколько красноармейцев и о чём-то разговаривали. Пройдя ещё чуть вперёд, командир наганом указал настоятелю сесть на стул и приступил к допросу.
– Значит, так! Если не расскажешь, батюшка, где находятся ценности…
– У меня ценностей нету, – спокойно повторил отец Николай.
– Ответ неправильный! – В следующий момент настоятель получил удар кулаком в челюсть и упал со стула.
Здоровенный мужик, встав с лавки, взял священника за воротник рясы, словно мешок с картошкой, и снова усадил на стул.
– Повторяю ещё раз: куда ты спрятал драгоценности?.. Ведь ты был благочинным этого уезда!
– И я ещё раз повторяю: ни ценностей, ни денег у меня нет… – сдавленно произнёс отец Николай. – А если что и было, так я раздавал нуждающимся, которые просили им помочь. Беднякам, чтобы они могли прокормить свои семьи.
Снова последовал удар, уже с другой стороны. Падая со стула, настоятель сильно поранил локоть левой руки.
Изо рта на пол капала кровь. От удара у настоятеля закружилась голова. Подняв правую руку, отец Николай попытался вытереть кровь, но в этот момент стоящий за его спиной солдат врезал ему сапогом по почкам. Настоятель согнулся и мучительно застонал…
– Возьми эту падаль и тащи на задний двор!..
– Есть, товарищ командир! Эй, помогите мне оттащить попá, а то одному тяжеловато.
Взяв священника под руки, два солдата потащили его на бывший скотный двор. За ними вышел командир и еще пара красноармейцев. Найдя ведро, солдаты посадили на него настоятеля. Один из них сказал угрожающе:
– Смотри, сиди и не падай! Надоело поднимать всякую мразь…
Отойдя от него, красноармеец глянул на командира – тот смотрел одобрительно.
В памяти отца Николая оживали недавние события…
«После революции меня просили уехать, чтобы избежать гонений, но я не захотел оставлять своих прихожан. „Здесь моя паства и храм, куда я назначен служить, – говорил я. – Пусть делают что хотят, но сам я не покину моего Отечества…“»
Эти мысли грели сердце, вселяли мужество. Вспоминая недавний разговор с сыном, настоятель не сразу понял, что к нему обращается старший из охранявших его.
– Ты что, не слышишь, поп? К тебе обращаются! Я спрашиваю: куда подевал драгоценности?..
– У меня их нет и не было никогда…
– Вот ты как! Ребята, вон видите жидкий навоз?.. Окуните-ка!
Взяли священника уже втроём – один за ноги, а двое за руки – и понесли к навозной яме. Солдаты начали издеваться над настоятелем. Опустив его головой в зловонную жижу, командир придавливал ногой голову отца Николая. Самому ему не хотелось запачкаться, и он приговаривал:
– Смотри, хоть капля попадет на меня – изобью до смерти… Ну, хватит пока. Неси сюда.
Усадив снова священника на перевернутое ведро, старший повторил вопрос. Услышав тот же ответ, что и раньше, командир взял лопату и стал колотить настоятеля её черенком. От боли отец Николай упал, и тогда самый злобный из солдат подбежал к лежащему и ударил его по голове сапогом.
После избиения старший приказал:
– Хватит. А то нам самим придётся рыть ему могилу… Поднимайся, бери лопату и копай яму. Да приведите-ка второго мерзавца, пусть и он роет.
Всё время, пока отряд красноармейцев находился в селе, молодая пара убирала со своего участка сено. Они видели, как солдаты по-хозяйски зашли в церковь, не снимая головных уборов (только пара человек это сделали – видно, не совсем ещё плюнули на Божьи заповеди). Муж с женой видели, как народ собирался, как потом площадь опустела. Они смотрели, как отца Николая вывели из церкви и сопроводили в бывшую купеческую усадьбу. Им было видно, как солдаты издевались над батюшкой.
Погода портилась, вестей о том, что происходит в церкви, не было. Председатель, оставшийся за главного, подгонял солдат и сельских активистов, чтобы они побыстрей управлялись с иконами.
Для своей защиты солдаты поставили на крыльце пулемёт, и один из солдат прокричал вновь начавшим собираться прихожанам:
– Ежели кто переступит через бревно, стреляю без разговора!
А в это время два самых сильных солдата поднялись на колокольню и стали отцеплять и скидывать колокола. Самый большой им с первой попытки не поддался, и тогда они приказали принести хорошую верёвку и пару досок. Опустив колокол на доски, они всей тяжестью своих тел начали двигать громаду к краю. Было тяжело, и тогда солдаты кинули концы верёвки и приказали тянуть.
После нескольких попыток колокол заскользил по доскам. Когда он оказался на краю, солдаты спустились вниз и уже вместе со всеми после двух или трёх попыток скинули большой колокол. Он раскололся, и куски разлетелись в разные стороны.
