- Вот, накупят, а потом на рынок. Знаю я его, - и задвинулась в свою щель.
Андрей взвалил мешок на закорки, брызнул глазами по очереди, но, не увидев объекта, потащился к выходу. Ноги его дрожали от злости. Выйдя из магазина он как-то резко остановился и скинул мешок на землю.
"А подожду здесь гадюку!" - решил Андрей и стeр со лба холодную испарину.
- Что устал, куманeк?! - вырос из-под земли краснорылый. - Давай я тебе за пол-банки хоть к чeрту на кулички оттарабаню!
- Да иди ты! - рявкнул Андрей. И со словом "Понял", вырвавшимся из его рта с одеколонным ароматом, краснорылый исчез. - А вот цвет - от всякой домовой заразы ответ! - орала толстая баба, сидя на деревянных ящиках. Со своим карданом она была не в состоянии поместиться на одном и поэтому подставила под седалище целых два, чувствуя себя, по всей видимости, теперь превосходно.
- А вот цвет, - кричала баба, - от всякой домовой заразы ответ.
Андрей сначала ничего не понял в еe выкриках, но подошeл вплотную и, двинув своe лицо прямо в еe толстую харю, прохрипел:
- Что?! - У тебя есть домовые? - не растерялась баба. - Ну, есть! - хотел автоматически соврать Андрей и вдруг вспомнил... - Ну и покупай цвет от всякой домовой заразы ответ. Поставишь дома - ни одна падла больше не залезет. Проверено. Бегут домовые, лешие, польскийгейс - всякий хрен бегит. Это ж бегония!
- Бегония? - Андрей пощупал листья стоявшего в горшке растения.
Приятно бархатные, с красными колокольчиками цветков.
- Ну, - сказал Андрей. - Сколько? - Трeха, - нагло гавкнула баба. - Беру, - запечатал Андрей и сгрeб горшок. И вот, придя домой и вывалив на газетку картофель для просушки, он торжественно внeс в каминную залу цветок, уселся рядом и стал ждать. Через несколько времени до него дошло, что он даже не спросил, что с ним делать. Но не думая долго, воткнул свой нос в одну из чашечек и решил дожидаться знамения. Не спуская в то же время глаз с лестницы, Андрей повторял и повторял бабкину фразу.
- Вот цвет, - рассказывал себе Андрей, - от всякой домовой заразы ответ. Вот цвет, - и т.д. может быть уже миллион раз.
Да и времени минуло немало: отскрипела на своей дурынде Наташа, прошел тропический ливень, прогудела фабричная труба за окном, а Андрей всe сидел и распевал на разные лады бабкино заклинание. Но мир и не собирался меняться, даже, кажется, наоборот шeл и шeл в своeм ложном направлении.
Заметив это, Андрей вытащил из бутона нос, окрасившийся теперь в ядовито-красный цвет, и, вложив свою лошадиную злость в удар, засветил с размаху по горшку. Цветок очутился в шевелящемся камине и, тут же вспыхнув, сгорел ярко и бесцветно с каким-то неприятным жалобным писком.
Андрей встал с тяжeлым вздохом и направился в подвал. Здесь он не спеша и всe ещe продолжая напевать по инерции о том, что "вот цвет", зажeг несколько свечей, сдeрнул холстину с холодильника, подождал, пока закачается зала и, сев за компьютер, нажал клавишу. Рывок, и весело перевернувшийся холодильник раскрыл свою варежку. Тeщина голова, глубоко замороженная с открытыми и, кажется, живыми глазами висела в освещeнном стерилизованном пространстве.
- Ну что, Карловна, - воодушевляясь начал Андрей, раскачивая своим красным носом. - Напарили нас, и крепко. На трояк напарили!
В последнее время голова Розы Карловны стала чуть ли не самым большим и верным другом Андрея. Наташу он пустил по боку и, часто забираясь в подвал, открывал дверцу холодильника и отдыхал. Он общался с тeщиной головой на равных, поверяя ей свои сокровенные струи, и уже мысленно нет-нет, да и себя представляя точно такой же глубоко замороженной головой. Иногда! Но не сейчас, когда голову его пронизывал запах бегонии. Так что Андрей чувствовал себя как раз не глубоко-замороженной головой, а этою самой бегонией, в которую воткнула свой нос Роза Карловна. "Потому что, зачем она едет!"
Впрочем он продолжал: - Обещали убить всю домовую заразу, и тебя в том числе, - понял внезапно Андрей. - А что вышло? Что вышло, Карловна? саданул по компьютеру Андрей.
Дверца захлопнулась и холодильник сделал кувырок.
- Куда! - сладострастно надавил он на клавишу. Дверца распахнулась, и тeщина голова, снова готовая к диалогу, была как на ладошке. - Ты зачем едешь?! - свирипел Андрей. - Тебе что, здесь плохо? Молчишь! Ну, да, это ведь уже и не ты едешь, а твои остатки. Ох, тяжко мне, Карловна! Тяжко!..
* * *
Как обычно, вечером у камина составилась партия в перекидного дурака. Андрей остался уже шесть раз, и сейчас, судя по всему, шeл на седьмой заход. Наташа, хоть и мухлевала зверски, а всe ж про себя со сладострастьем думала, что муж дурнее еe вот уже в шесть с половиной раз, показывая при этом вид, будто погружена в перерасчeты ушедших карт. Она всe время наблюдала за мужем и видела, что он о чeм-то размышляет во время игры, обдумывает ходы, рассматривает биту. И для солидности тоже пыталась изображать нечто сходное, хотя не понимала в этом ни уха ни рыла.
"Что ж, - думала сейчас Наташа. - Карты врать не будут. Дурак он и есть дурак, да ещe и сухой. Хоть бы размочил, бедолага!"
Она передeрнула карту и незаметно скинула семeрку в отбой. Потом пошла с дамы. Андрей принял. Тогда Наташа, крякнув, привстала и повесила Андрею шестeрочные погоны, а на лоб влепила козырного туза.
Андрей как сидел, ловя своим разинутым хлебальником пролетающих ворон, так и остался сидеть, только вдобавок с тузом на лбу и шестeрками вместо погон.
На кухне что-то дико затрещало. Андрей хотел уже было броситься спасать пищу, но развернулся, увидел лестницу и загундосил:
- Ма, ну чe ты. Вся ж еда взорвeтся! Наташу как сдуло. Она беспрепятственно промчалась по лестнице, удачно миновала банановые мины и только что вошла в кухню, как, действительно, раздался невероятной силы взрыв. Вслед за тем из кухни вылетела и сама Наташа, упала на лестницу и покатилась вниз. Андрей, ещe ничего не понимая, сорвал свои шестeрочные погоны и побежал к жене. Наташа, полежав немного без чувств, начала приходить в себя. Первое, что она увидела, ещe не осознав случившегося с нею, это был склонившийся над ней санитар. Только крест у него на шапочке был не красный, а чeрный.
