– Ну что, Человек, и тебе выпал шанс прикоснуться к оазису Мудрости на берегу Переправы? А ты, как всегда, не припас важные вопросы? О чем размышляешь? О бессмысленности своего конца? О потерянной любви? А любовь ли это была? Или страдаешь в ревности о потерянной самочке рода человеческого? Тебя вычеркнули из жизни? Или сам сбежал? Ты мужик – или так? Или ты так накуролесил в жизни, что свернулся в клубок боли и раздражения и попал к последней черте – на Переправу? Неужели ты все сделал, что тебе было завещано?

– Кто ты такая, чего умничаешь, и какое тебе дело до меня? Что-то там завещано… кем-то… Иди своей дорогой!

– Не могу я пройти мимо. Это моя работа – сначала вас в жизнь принять, потом по ней с вами пройти, все записать, зафиксировать, дать вам все пережить, потом вас проводить на ту сторону… – передать в руки Паромщика… Да что-то он за тобой долго не едет… Видать, так велик твой груз, что Паромщик ждет, пока ты осмелишься этот груз тут оставить… Или остаться самому?.. Тут закон такой: поймешь, переосмыслишь, покаешься – останешься тут, вернешься к своей жизни. Будешь гнуть свою правду – уйдешь с Паромщиком в туман, что висит над рекой.

– Кто ты? Чего тут умничаешь про какого-то Паромщика, какой-то груз? – снова спросил Человек.

– Э-э-э, да ты, я посмотрю, – свеженький… Только что отошел?

– Куда это еще я отошел? Я сам не знаю, как оказался на этом прокл… берегу!

– Пока не вспомнишь и не осознаешь, как сюда попал, не видать тебе освобождения – тихо, но с великим сожалением сказала Жизнь. Она понимала – разговор с этим отпрыском человечества будет долгий.

Оба тихо сидели и смотрели на гладь реки, вода в которой даже не текла, а просто стояла меж двух берегов. Над рекой стоял плотный серый туман, а потому ни противоположный берег, ни ширину реки было просто не отследить.

– Я же понимаю, что это не сон. Что я тут делаю, как я сюда попал, почему я все понимаю? И ты – кто такая? – с раздраженными нотками в голосе вопрошал Человек.

– Я – Жизнь! Я, как время, – просто теку из минуты в минуту и иду с вами, человечишками, рядом. Смотрю, иногда за вас радуюсь, а иногда горю. Но ничем помочь не могу.

– Тогда на черта ты нужна, если от тебя никакой помощи?

– Да не могу я вам помочь!

– По-че-му??? – Человек просто кричал в исступлении.

– Да потому, что вы, человечишки, не принимаете жизнь такой, какая она есть. Вы строите свою и по своим правилам! А вмешиваться в волю и желания Человека мне не позволено. Это вам дано право выбора и право проявлять волю. А я? Я могу только выполнять заданную мне программу. Человечишко, я – программа.

– Опять умничаешь? Ты – какая-то там программа!!! Фиговая ты программа, если вся моя жизнь пошла наперекосяк! – возмутился Человек. – Где ты была, когда меня ломало и трясло в твоей жизни?

– Это верно – тебя ломало и трясло. А я была рядом и ничего не могла сделать. Ты жил не своей жизнью. Ты был в другой программе – не в своей. Тебя и ломала другая программа. Был бы в своей программе, я бы тебе могла помочь.

– Совсем голову заморочила! Отстань, дай пожить спокойно! – Мужчина явно выходил из себя.

– Пожить?.. Да живой ли ты сейчас? И жил ли вообще-то? А может, ты просто страдал, бедняга, из-за того, что не мог ухватить то, что тебе казалось важным и нужным. Но это были только иллюзии чужой программы. Или… Это я страдала, видя твою разнузданность и распущенность, жадность, алчность и неразборчивость в выборах. Это я стучалась в твою голову, влезала в Душу переживаниями, останавливала тебя болезнями, чтобы ты совсем не сорвался и не выпал вообще из всех программ, – хладнокровно вещала Жизнь.

– Отстань… И так в голове полный туман и никаких мыслей!

– Не горюй о том, что было, а радуйся тому, что произошло. Ведь в тумане будущего есть масса возможностей. В тумане прошлого ты уже выбрал все, что тебе твой ум позволил. Из тумана прошлого ты сюда и попал. Теперь перед тобой туман будущего. Может, в этот раз, у последней черты, научишься принимать и сделаешь верный выбор…

– Что еще за последняя черта? Я же не перед могилой сижу, передо мной – река.

– Верно – это тело ставят перед могилой, а Душа, сознание и чувства приходят сюда – на Переправу. Кто на перезагрузку новой программой, кто для того, чтобы просто уйти в вечность. За рекой, за этим туманом – дорога в новую жизнь. Туда вы не только свои деньги, квартиры и машины не перетащите. Туда даже тело ваше не пройдет.

– А мой дом, машина, другие радости жизни? Приду я в этот туман, а там что – ничего нет? Я что, все потеряю? Тогда зачем жить вообще, если жизнь наша такая короткая? И нафига мне нужно идти в какой-то туман? – в явном раздражении, но с нотками чуть заметной растерянности спросил Человек.

– Самое большее, что ты можешь теперь потерять – это время. Ты жил в тумане, в тумане своих иллюзий, потому и не понял, что с тобой произошло. Так что туман для тебя – дело привычное. И, если надумаешь уходить, тебе дано время оставить здесь, на этом берегу весь хлам своих чувств и деяний. Все свои «заводы и пароходы», страсти и желания, – привычно транслировала Жизнь.

– Как – жил? Я что – помер?

– Пока не совсем.

– Как это не совсем?

– Да просто! Ты сейчас – здесь, у Переправы, а тело твое в больнице – в коме. Потому и Паромщика пока нет. Тебе дано время – осмыслить свой путь. Поймешь, раскаешься – вернешься. Нет – путь только в туман вечности.

– Как это так? Я тут, а тело где-то там?

– Смотри! – сказала Жизнь. И перед Человеком на экране глубокого тумана, стоящего над рекой, стал прорисовываться рисунок, превратившийся в четкий фильм. Больничная палата, масса проводов тянулась к телу, которое лежало на каталке. Человек узнал на каталке свое тело.

– Это я? – растерянно спросил Человек.

– Да, это ты. Тебя хватил удар. У тебя работает сердце, работает мозг, но чувства твои, Душа, Дух и Сознание – здесь, у Переправы. Ты еще можешь вернуться. Но вернешься ты – к чему? Опять в чужую судьбу, на чужую дорогу жизни, в чужую программу? В ней ты уже никому не нужен. Пока был нужен, эта программа тебя использовала. Когда ты стал не нужен, она отвергла тебя, и ты завис между двумя программами – между своей программой, в которой ты не жил, и чужой, которой ты стал не нужен. Это и есть кома.

– Кажется, я что-то потерял… Почему у меня такое чувство, что я все потерял? Я чувствую, что у меня была семья, большой дом, бизнес…

– Может, ты потерял сына, жену? Все свои «замки, заводы и пароходы»? Хотя, ты не потерял их, ты их законно оставляешь на Земле. Дело в том, что человек ничего не может взять с собой в тот мир.

– В какой это «тот мир»?

– В который ты отправляешься.

– Я? Я куда-то отправляюсь?

– Да. А пока ты – в безвремении, а все держишься за старое. Тебе бы думать о грехах своих да их отмаливать. Тебе на то и дано девять дней. Выйдешь за эти дни из комы, вернешься к жене, сыну, заводам и пароходам. Не выйдешь – за тобой приедет Паромщик.

– Да что ты меня все каким-то Паромщиком пугаешь!

– Я не пугаю, я – знаю, а потому просто констатирую.

– Все пытаешься обмануть меня? Да, я держусь за день вчерашний. Ведь в нем все: и жена, и сын, и дом, и скарб, и работа. Об этом я и размышлял, пока ты не вмешалась и не начала меня путать.

– Глупенький Человек! Я не путаю. Я хочу тебя вытащить из приговора.

– Какого еще приговора?

– Твой приговор «смерть», и тебе дано время ее обмануть или с ней договориться. Видишь, она даже Паромщика пока не может послать, пока ты не примешь решение. Даже смерть дает тебе шанс.

– Какое решение? Ведь у меня так много чего осталось!

– Но в твоем «сегодня» всего этого нет. Течение твоего времени остановилось. Сегодня ты никто, ничто и звать тебя «человек в коме». Родня уже решает, как твой скарб делить, а работа… Она ненадежная. Есть только твои старые глаза, старые руки и старые речи. Все, как в старой заезженной пластинке, – одно и то же каждый день. Все так же злишься, не можешь простить и принять. Бегаешь, суетишься, торопишься… И твои болезни, и вчерашний скандал, и гадкие слова, которые ты сказал сыну. Не велик ли груз вчерашний для данного случая?