Наливая молоко, Барбара заметила:

– Ты, конечно, не крот. Но и человеческой еды давно не видел, так что особенно не налегай. Расстроенный живот – не самое приятное развлечение.

Наверное, она была права, я честно старался отрезать куски поменьше. Но пирог оказался таким вкусным, никак не удержаться! Я с грустью смотрел на последний кусочек – есть или оставить?

Барбара посочувствовала моим страданиям и махнула рукой.

– Ладно, ешь, сколько хочешь. В случае чего, попросим деда помочь.

Она села напротив, подперла голову руками, вытаращила на меня круглые разноцветные глаза и тихо спросила:

– Получается, что ты заколдованный-перезаколдованный… За что ж тебя так, Криденс?

Я и сам до этого додумался. Но так же, как и она, не знал, за что.

– А ведь тебя давно заколдовали, – очень серьезно заявила Барбара.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что выглядишь ты почти как взрослый, а ведешь себя, как маленький мальчик. И ты кое-что знаешь о людях, а многого не знаешь совсем. Наверное, ты принц.

Я едва не подавился последним куском и так закашлялся, что долго не мог остановиться. Барбара, расхохотавшись, постучала меня по спине кулаком.

– Надо же, какой пугливый! Я так сказала, потому что принцев чаще всего заколдовывают. Ешь спокойно, а я пока за сумкой схожу для твоей тетради.

Принцев просто так никто не заколдовывает, подумал я, допивая молоко. Нет, вот уж быть принцем мне совсем не хочется, тихая кротовья жизнь намного спокойнее. В склепе было хорошо, никакие черные и страшные чудовища меня не пугали. Надо вернуться, обязательно, только как? Почему тетрадь мадам Беттины попала в мои руки? Может быть, она что-то про меня знала?

Мои тягостные раздумья прервала Барбара. Она влетела в кухню, размахивая небольшой холщовой сумкой на длинном ремне.

– Вот, – выдохнула она, едва успев присесть. – Смотри, самое то! Тетрадь всегда будет при тебе.

– О, спасибо, – обрадовался я.

Сразу же перекинул сумку через плечо, потом подумал и просунул под лямку еще и голову, убрал тетрадь внутрь. Очень удобно, главное, руки остаются свободными.

– Я тут подумала, – рассеянно заметила Барбара. – Может, ты и не принц. Портрет нашего принца я видела, ты на него не похож. Хотя волосы такие же длинные… Или они у тебя под шкурой отрастали?

Ох, совсем эта девчонка мне голову заморочила. То принц, то не принц! Мне же лучше, если нет. Барбара неожиданно спросила:

– А ты читал эту тетрадь? Ой, ты чего краснеешь?

– Тетрадь сама раскрылась, – я потрогал свои щеки. Горячие… – Я нечаянно!

– И что там было написано? – оживилась она. – Да что с тобой, Криденс? Ты совсем как помидор стал!

– Не скажу! – уперся я.

– А тебе идет румянец, – выпалила Барбара. – Наверное, про деда какую-нибудь пакость увидел? Правильно?

Мне было стыдно и неловко, я только кивнул. Она весело захлопала в ладоши.

– Угадала, угадала! Не красней больше, я тебе все объясню. Беттина тоже была волшебницей. И они с дедом всегда ссорились! С таким шумом, ты себе не представляешь! Она кричала на него, что он старый придурок, а он вопил, что она безмозглая курица.

Я недоверчиво взглянул на нее. Во дает! Разве настоящие волшебники могут себя так вести? Разве мадам Беттина, гранд-дама королевского двора, способна кричать? Да еще и ругаться?

– Честное слово! – Барбара от души расхохоталась. – Я подслушивала как-то под окном, в позапрошлом году. И подглядывала… Знаешь, остальные их растаскивали, чтоб они не подрались.

Но тут же наморщила нос:

– Дед меня заметил тогда, такую трепку устроил.

– Подожди, подожди! Но мне казалось, что я всю жизнь прожил под склепом мадам, – удивился я. – А ты говоришь, они в позапрошлом году поссорились? Я чего-то не понимаю.

– Чего-то??? – Барбара посмотрела на меня так, что я чуть под стол не свалился. – Я вообще ничего не понимаю!

Пришлось с ней согласиться – ничего, это точно. Я вздохнул:

– Наверное, надо тетрадь Беттины прочитать. Вдруг она что-нибудь про меня знала?

– Наверное, – Барбара задумалась, потом озабоченно покачала головой. – Только придется тебе читать самому. На дневники такие заклятия накладывают…

Я вспомнил, что бормотал Магрикритс по дороге домой, и рассказал Барбаре про его слова. Она потрясла головой:

– Тогда иди к себе и попробуй почитать, только осторожно. Если что не так, сразу захлопывай тетрадь, понял? А я… Пойду, что ли, к деду, поболтаю. Вдруг проговорится нечаянно? Так что давай, до завтра.

Я вылез из-за стола, но только собрался идти, как Барбара остановила меня:

– Слушай, Криденс, а какого цвета у тебя глаза? А то вижу перед собой только круглые черные очки, как с филином разговариваю. Дай посмотреть.

Смешная какая! Пусть смотрит, не жалко. Я снял очки, она уставилась на меня, потом кивнула себе и улыбнулась.

– Какие? – спросил я.

– Краси-и-ивые, – ее физиономия была такой довольной, что я рассмеялся.

И смеялся всю дорогу от кухни до башни, все время, пока поднимался по лестнице, пока снимал очки и сумку, пока доставал тетрадь. Но когда я положил ее на стол, пододвинул стул, сел и собрался раскрыть, мне вдруг стало не до смеха.

Из-под кожаной обложки начал распространяться вокруг меня таинственный свет. Повертев головой, я обнаружил, что оказался внутри сияющего голубого шара. Пожав плечами, открыл тетрадь. За спиной послышалось злобное собачье рычание. Оглянулся – никого. Померещилось? Непонятное что-то, подумал я и прочитал первые строчки.

«Дорогой Кларенс! Перед своей смертью я предприняла все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы эта тетрадь попала в твои руки. Поэтому совершенно уверена, что сейчас ты читаешь эти слова. И первым делом хочу тебя предупредить – не читай все сразу, только по страничке в день. Будь внимателен, не спеши – прочитанные слова пропадают, тебе останется полагаться лишь на свою память. Если сочтешь нужным, непонятные места обсуждай с Магрикритсом, он поможет.

Теперь самое главное – ты должен выжить, во что бы то ни стало! Самым безопасным для тебя местом некоторое время будет кротовая нора под моим склепом. Ты уж прости, ничего лучшего придумать не успела. Но от судьбы не уйти, тебе придется пережить все самому. Береги себя, дорогой мой мальчик!

Первое время старайся не бывать на солнце, помни – тебе нельзя перегреваться. Я надеюсь, что Магрикритс получил мое письмо и сделал все, что я просила. А теперь закрой тетрадь, на сегодня хватит».

Буквы начали медленно таять и исчезать с бумаги. Мне захотелось бросить тетрадь, побежать прямиком на кладбище, закопаться в нору под склепом и забыть происходящее вокруг. От судьбы не уйти… Пережить все самому… И почему мадам называет меня дорогим мальчиком? Кто она мне, кто я ей? И где мои родители, и кто я сам, в конце-то концов? И от кого мне надо прятаться? Мысли забулькали в голове, и я не знал, на какой из них остановиться.

Захлопнул тетрадь, голубой свет стремительно втянулся в нее. Стало совсем темно. Я походил по комнате, привычно заложив руки за спину. Лечь спать или вернуться к Беттине? Уйти или остаться? Темный потолок стремительно рванулся вверх, стены с огромной скоростью понеслись в стороны, кровать стала распухать и становиться все больше и больше.

Я посмотрел на свои руки. Они снова превратились в кротовые лапы с длинными когтями. Что такое? Снова крот? Но почему? Ничего не понимаю… Ну и ладно, зато все сложные вопросы сразу же исчезли. В обличье крота мне не добраться до кладбища без посторонней помощи. Чтобы попасть в нору, надо человеком дойти до кладбища к ночи. Так что ничего мне сейчас не сделать, остается только спокойно уснуть. Вцепившись когтями в край одеяла, свисающего с кровати, я медленно полез вверх.

Тут заскрипела дверь, я перепугался и полез под подушку. Тихонько выглянул – Барбара со свечой в руках осторожно закрывала за собой дверь. Она поставила свечку на стол, пододвинула стул к кровати, села и вздохнула.