– А мне – сидеть, – буркнул Игорь. – Оставление людей в опасности это называется? Я про наш предполагаемый побег из медвежьих угодий. Наверное, всё-таки надо их поискать.

– Медведей?

Все посмотрели на Нинку так, что она неожиданно смутилась, хотя вообще ей это было несвойственно, и поспешно заверила:

– Да я ж не против, но нам нужен какой-то план. Нельзя просто туда-сюда ходить и озираться.

– Можно, если у тебя есть пистолет. Кстати, почему он именно у тебя?

– Потому что Герман от своих прав отказался, а значит, вещь принадлежит тому, кто её нашёл. И, кстати, почему топор именно у тебя?

– Нашёл, – скривился Игорь. – Ты от ответа не уходи, топором-то каждый умеет пользоваться, а вот огнестрельным оружием…

– Ой, прям вообще не догадаться, с какой стороны пуля вылетает…

– Что вы знаете об этом месте? – Голос Германа звучал спокойно и тихо, но все как-то сразу подобрались и посерьёзнели. Алиса с уважением на него покосилась, потому что сама призвать разошедшихся друзей к порядку не смогла, и с сожалением пожала плечами.

– Я уже рассказала тебе про стройку, а про деревню и кровавую расправу Игорь должен был.

– Что ещё?

– Ничего.

– Думайте. Должно быть из недавнего. Может, связанное не с этим местом, а с имением того психопата, или насчёт стройки что-то новое всплыло…

– В имении пруды осушили, – проинформировала Алиса. – Ты правда думаешь, что это как-то связано с исчезновением твоей семьи?

Герман ответил ей таким взглядом, что задавать дурацкие вопросы резко расхотелось.

– Я была там несколько дней назад, – сказала Нинка. – Просто прошлась с камерой, погуляла. К прудам не спускалась, но всё остальное за последние десять лет вроде не изменилось.

– А что там? Дом и парк?

– Ну, сейчас это домом и парком назвать уже сложно, но в целом – да. Хочешь посмотреть? – Не выпуская из руки пистолет, она протянула Герману фотоаппарат, с которым после злодейства, совершённого со спальным мешком и чаем, не расставалась.

Мужчина принялся просматривать снимки, но чувствовалось, что интереса не испытывает и уже ни на что не надеется. Алиса решила, что хоть какие-то новости о непостроенном городе занимали бы его гораздо больше, однако их действительно не было очень давно. А Герман почему-то считает иначе. Думает, что совсем уж отдалённое дореволюционное время не может иметь отношения к тому, что творится сейчас? Но ведь и с момента несостоявшегося строительства прошло около сорока лет, тоже немаленький срок. Ясно, что ни то, ни другое тут вообще ни при чём, а он всё равно продолжает хвататься за старые замшелые истории, от которых никакого толку… Знает больше, чем говорит? Само собой. Однако это должно быть связано с целью их путешествия, а не с двумя совершенно разными событиями, произошедшими с перерывом в целый век.

– Браконьеры, – подал голос Игорь. – Или беглые каторжники. Мы оказались в неправильном месте в неправильное время.

– И неправильной компанией, – покачал головой Герман. – Много ты знаешь браконьеров, которые по лесам мумий отлавливают?

Внезапное перемирие, выраженное готовностью общаться хотя бы на нейтральные темы, стало неожиданностью. Молодой человек до того удивился, что едва не выронил топор, но всё же вовремя его придержал и вполне логично заметил:

– Мы не знаем, что это за мумия. Может, для кого-то особую ценность представляет.

– А нам её решили подарить просто так, по доброте душевной. У них своих переизбыток, вот и…

Алиса пихнула подругу в бок, и та, резко замолчав, проследила за её взглядом. Герман по-прежнему рассматривал фотографии, почти не реагируя на разговоры остальных, однако что-то в его лице неуловимо изменилось. Теперь оно казалось ещё более напряжённым и мрачным, чем за пять минут до того, хотя явных причин для подобных трансформаций вроде бы не имелось, да и шансы на то, что ситуация станет намного хуже, были невелики.

– Что-то нашёл? – осторожно спросила Алиса, опасаясь, что он снова начнёт отнекиваться.

Вопреки её предположениям, мужчина кивнул и протянул им камеру.

– Я не уверен, но меня смущает вот этот снимок. Какой-то он нехудожественный, в отличие от остальных. Ты фотографировала?

Нинка нахмурилась и с сомнением покачала головой.

– Не помню, но маловероятно. Я не вижу здесь того, что могло бы меня заинтересовать. Свет самый обычный, оттенки тоже, три эти сосны… Я в последнее время на более крупных планах специализируюсь, и тут вообще ничего особенного…

– Вот и я подумал, что ничего особенного. А снято без причуд – так же, как вас снимали.

– И что, этот тип неоднократно был рядом с моей камерой? – возмутилась Нинка. – Я ж её без присмотра не оставляла почти. Но тут ни даты, ни времени – стёрто всё. Я обычно так не делаю.

– А он делает. Потому что не хочет, чтобы мы знали, когда в его загребущие ручонки снова попало наше имущество, – разозлилась Алиса. – Надо же, какая подлость – мало того что тащит всё, что плохо лежит, так ещё и шифроваться пытается!

– Кому-нибудь эти сосны о чём-нибудь говорят? – тихо спросил Герман, и девушка вдруг отчётливо поняла, чего он боится. Три дерева – три тела, ассоциация напрашивается сама собой. Преступник великодушно подсказывает им, где искать, – очевидно, чтобы не мучились до конца дней бесплодными предположениями. В какой-то степени это даже мило, но Герман вряд ли оценит.

– Я помню что-то такое, – возрадовался Игорь. – Лис, мы сбегали от наших в это место. Сосны тогда, конечно, чуток поменьше были, но форма, по-моему, та же. Там ещё была вечная болотистая лужа, через которую мы по какому-то бревну перебирались.

– Лужу помню и бревно тоже, а деревья – нет, – пожала плечами девушка. – Да и сколько их здесь таких…

– Если понадобится, будем пересчитывать. – Герман поднялся, с сожалением посмотрел на пистолет, но требовать его не стал. – Вернее, буду. Вам я по-прежнему предлагаю отвалить в известном направлении.

– В неизвестном, – нудно уточнил Игорь. – Без кого-то из нас ты эти сосны всё равно не найдёшь, и вариантов здесь немного: либо я иду с тобой, и девчонки мужественно совершают экстремальный тур по просторам нашей родины, либо я сопровождаю в эксклюзивном туре Нинку, а тебе оставляю Алису, но что-то мне подсказывает…

– Вместе вляпались, вместе и выбираемся, – в один голос отрезали подруги. Герман задержал на Алисе задумчивый взгляд, но более всеобщему решению не противился.

Насчёт сосен Алиса слегка покривила душой: помнила она их прекрасно, куда лучше, чем хотела бы. В своё время Игорь, блистая оригинальностью, нарёк пригорок у лужи «холмом свиданий», и регулярно её туда водил, подкупая ответственного за них учителя разной ерундой вроде сигарет. Что мешало молодому человеку выбрать местечко поромантичнее и поближе к дому, оставалось загадкой; по сути, Алиса была вынуждена ходить в школьные походы, чтобы иметь хоть какую-то личную жизнь. В основном жизнь эта ограничивалась малоинтересными беседами на темы, касавшиеся одноклассников, и редкими поцелуями, впечатления от которых скрашивали дни до следующей вылазки. С возрастом девушка поняла, что в любовных делах Игорь отличался нехарактерной для большинства парней робостью и банально не решался предложить постоянные отношения, однако тогда его метания казались непоследовательными и виделись в тёмных тонах. Выдержав пару бурных и даже опасных сцен ревности, юноша окончательно определился со своей ролью хорошего друга и блюл её по сей день, правда, иногда всё же погружаясь в воспоминания и размышляя над вечным вопросом: «А что, если бы я в то время…». Алиса о его ностальгии прекрасно знала и очень старалась её не поощрять, но поскольку последние годы жизнь была совсем уж тусклой и беспросветной, тоже порой предавалась мечтам о том, чего так и не случилось.

– Вот они, – торжественно объявил Игорь, указывая на сосны. – Говорил же, как на фотке.

– Лужи нет, – удивилась Алиса. – Странно, я всегда считала, что она вечная – что-то наподобие космоса.