Квадрат свой хочешь посмотреть? - нетерпеливо привстал Фефела. - Да! откровенно выдохнул Маргинальный Морг. - Ну, вот мне и нужна твоя дата рождения! - А, - Маргинальный Морг назвал. - Ну, вот, - уверенными движениями чертил Фефела схемку. - Теперь считаем. - Deutshe Soldaten... - мычал он еле слышно. - Deutshe Offiziеren! Маргинальный Морг, не разобрав слов и не уловив мелодии, попытался подтянуть, но Фефела, оставив арифметику, как-то пристально взглянул на Маргинального Морга и припечатал его к лежаку.
- Ну, обычная ситуация, - выносил он приговор. - Чуть ли не каждой твари по паре. Я так и думал.
- Почему? - Ну, так, - ушел дипломатично от ответа предсказатель. - А посмотреть можно? - не веря в такую кондовую ординарность своей натуры, сунулся Маргинальный Морг.
- Пожалуйста, - пьяно протянул листок Фефела. Маргинальный Морг погрузился в арифметику и секунд через десять вынырнул из ее глубин: - Так здесь ошибка... - Где?
Десять да восемь, сколько будет? Восемнадцать? - Ну?! - А тут двадцать два стоит. Вот. Тогда картина иная. Да и число у меня не десятое, а девятое. По Гринвичу?
- Ну, да, по Гринвичу! - набирал паритета Фефела. - Тогда, действительно интереснее.
- А-а, - приподнял больную ногу Маргинальный Морг.
- Правда, безрадостно, - щелкнул пальцами Фефела. - Еще четыре раза кармироваться придется. Усиленная судьба на восьмерках.
- Ну и что? - Ну, и карма, - заявил безапелляционно Фефела. - Так что... Может быть Чайковского? - сделал паузу он. - А то в горле что-то...
- А, конечно, поставь воду. Я-то... - и Маргинальный Морг чуть ли не покачал больной ногой.
Фефела вышел на кухню. За окном смеркалось. Звездочки вспыхивали в успокаивающемся небе и совершенно отчетливо складывались в собачью голову.
- Вот она тебе и нацепила третью шестерку, Август!
Чайник тем временем наполнился, и вода полилась через край.
* * *
- Тетя, тетя, как же ты так, раз два и в дамках, - сокрушался Пафнутий, невольно вспоминая тетино выражение, когда они часто бывало стучали в шашечки. Потом разойдутся в Чапая и давай щелчками сшибать друг дружку. Тетя всегда выигрывала. И вот, тут, бац-бара-бац!
"Эх, жизнь! - сокрушился вконец Пафнутий. - Ехал грека через реку... Как я без тетки Пальмиры? Надо хоть погребение на себя взять. Я же единственный родной человек! Люси еще, правда, но она ее не знала так хорошо. Нет, надо одному ехать!" - твердо решил наконец эту проблему Пафнутий и, подойдя к дому, знал уже, что ему делать дальше.
Люси, как всегда, крутилась на своем пианическом стульчаке и плевалась в разные стороны подсолнуховой шелухой.
- Тетя! - входя, произнес Пафнутий. - Шо? - выскочила, как пружина, из стула Люси. - Коня кинула, - растерянно проговорил целитель. - Как? - опешила даже Люси. - Как, как? Каком! - взорвался Пафнутий. Но Люси не отступала. Она выхватила у Пафнутия из рук телеграмму и прочла: "Тетя Пальмира приказала всем долго жить. Шурюпинцы"!
"Шурюпинцы!" - усмехнулась про себя Люси. - Ты шо, Влад, - начала она свой дипломатический вояж. - Ты шо же ее?.. - Что я ее? - нервничал Пафнутий. - Ты шо ее в жертву? - робко пока, но уже наступала Люси. - Что в жертву? - крякнул вдруг Пафнутий и опустился на табурет, как будто б наполовину расколотый.
"Ну, чурбан!" - мелькнуло у Люси. - Ты что ее в жертву принес?! - ударила она в упор. - Кому в жертву? - сдавал Пафнутий. - Знаешь ты, кому! развернулась на своем пианическом стульчаке Люси. - Богу что ли? - решился выговорить Пафнутий. - Да нету Боха, Влад, нету никакого Боха. Тебе сколько лет, идиот? - Подожди, Люси, - начал было он. Но Люси перехватила инициативу, целясь и попадая в яблочко. - Астралу в жертву, Влад. Астралу тетю ты и заклал! - Откуда ты знаешь это? - раскалывался все больше чурбан Пафнутия. - Ха, ты шо ж думаешь, я слепая? Нет, брат ты мой, я - зрячая! и Люси подняла руки, крутанулась на резьбе стула, и, оказавшись лицом к окну, тихо и сильно произнесла:
- Прими и освяти нашу первую жертву, тетю Пальмиру!..
- Не убивал я тетю! - закричал Пафнутий. - В руках своих, о Астрал, согрей невинную и чистую душу тети Пальмиры, - не обращая внимания на мужа, стрекотала Люси. - Повторяй за мной, Влад!
Люси взмахнула двумя руками: - Я клянусь, о Астрал, жертвовать тебе всехда самым невинным и чистым, шо отыщу в этой изхаженной вселенной!..
И Пафнутий, увидавший замаячившего на облаках Астрала с тетей Пальмирой на руках, повторил с ужасом слово в слово клятву Люси.
Астрал дослушал их и поплыл с облаками на запад доедать душу тети Пальмиры.
- А теперь! - Люси крутанулась на стульчаке и, вонзившись с разворота в рояль, стукнула по клавишам:
- Вот оно, время Реквиема. Первой Астральной жертве посвящаю!
И она погрузилась в сочинение. Пафнутий, одуревший, с раскалывающейся головой, подошел к Люси, положил ей руки на плечи и торжественно проговорил:
- Возьми мои стихи. - А, вот это верно, - сообразила мгновенно Люси. Это верно! - А я должен ехать на погребение! - докончил он в пустоту, и, выйдя, захлопнул Люси, погруженную в дикую какофонию будущего шедевра.
* * *
Подруга сидела в чебуречной и уписывала сочные хрустящие треугольнички. Между столов ходила толстая баба в засаленном на брюхе белом халате и смахивала на пол вонючей тряпкой остатки пищи.
- Молодой человек, поторопитесь, мы закрываемся, - категорически и совершенно без интонации проговорила она в воздух.
"Ой, быдло!" - думала, съеживаясь Подруга. - Ну, быдло! Когда уже вас всех приподнимет над землей, да прихлопнет!"
Дверь с ужасным грохотом стали ломать. - Ты чего, с катушек съехал! Заорала баба такому же толстомордому, который барабанил в дверь. - Не видишь, закрыто?!
Толстомордый, колотя с неистовством по стеклу, орал:
- Пустите хлеба купить! - Ничего уже нет. Съели все! - безапелляционно врала баба. - Иди, иди отсюда, алкаш несчастный! Видите, молодой человек, как вы народ смущаете. У них хлеба нет, а вы свежие горячие чебуреки тут у всех на виду...
Подруга молча допила компот, вытащила носовую простынь, утерлась, и, грациозно заспешив к дверям, отчетливо произнесла:
- Ну и быдло же, прости, Господи. Вот быдло! Она сплюнула застрявшее в зубах мясо, открыла щеколду и выскочила за дверь, опасаясь летящей в спину тряпки. Сразу за дверью ее схватили грязные мужицкие лапы и так сильно швырнули в сторону, что она еле устояла на ногах.
