– Ну? – стараясь не рычать и не закатывать глаза, повторила Шарлотта и осталась стоять в проеме, наполовину закрытом дверью от праздных глаз.

Невысокий, плотно сбитый деревенский парень захлопал длинными ресницами, пытаясь придать своим водянисто-голубым глазам более или менее осознанное выражение. Он опустил, наконец, руку, прихватив ее второй, будто собирая из двух кистей огромный кулак, неуверенно потоптался и все же растянул пухлые губы в извиняющейся улыбке:

– С добрым утром, мисси Лотта.

Ведьма мельком глянула на небо, где солнце уже без труда можно было разглядеть между веток, и кивнула. Ей хотелось поскорее избавиться от посетителя и пережить этот день без особой суеты или скандалов, которые порой приносят молодые девушки, пытаясь использовать Шарлотту в качестве судьи в любовных делах.

– Хороший денек намечается, – продолжил Тимми, натянуто улыбаясь и не зная с какой стороны подступиться к проблеме, которая привела его сюда. – Старшие сказали, что это лето станет самым теплым за последнее десятилетие и ягод будет много в лесу. Все успеют запастись и на зиму, и на продажу для города.

Юная Тиниоак вздохнула, сложила руки в замок и уточнила:

– Ты пришел к ведьме с прогнозами? Это твоя новая работа?

Тимми смущенно кашлянул, как-то странно притопнул и отрицательно мотнул головой, заводя руки за спину, будто желая прикрыть свой зад.

Тут-то Шарлотта все и поняла, ехидно усмехнулась и широко открыла дверь, впуская горе-просителя в просторную комнату с одним большим окном, где до нее принимала бабка, а до бабки все остальные ведьмы ее рода.

Молодой Фэтни быстро просеменил внутрь и застыл на пороге, будто оказался здесь впервые.

Ему явно было неудобно говорить о проблеме, которая привела его к ведьме. Но терпение и силы подходили к концу, требуя срочного решения. Оттого Тимми топтался на месте и пытался подобрать слова, чтобы, наконец, перейти к делу.

И пока он набирался смелости юная Тиниоак направилась к огромному столу, занимавшему существенную часть комнаты, жестом приказав своему посетителю сесть на стул.

– Благодарю, – Тимми подпрыгнул на месте и мелкими шажками засеменил к спасительной мебели.

– Ты знаешь правила, молодой Фэтни, – равнодушно произнесла Шарлотта и с грохотом откинула обложку ведьмовской книги, надеясь таким образом еще сильнее перепугать посетителя.

Ей и без слов было понятно, зачем к ней пришел этот простодушный и суеверный парень, который почему-то отбился от убеждений своих предков и верил в силу «неправильной ведьмы». Но чтобы избежать лишних усилий или не сделать дополнительное добро, юная Тиниоак переняла от своей бабки отличное правило – она ждала точную просьбу или рассказ, дающий выводы и понимание сути проблемы.

Тимми легко, едва заметно вздрогнул от удара обложки о стол, но тут же собрался и приступил к рассказу:

– Беда у меня, мисси Лотта, бегу и приседаю. Ноги уже болят от такого развлечения, – он немного помолчал, видимо ожидая взрыва смеха, но все же продолжил. – Да и живот болит. Сил нет, а легче не становится.

Шарлотта усмехнулась такому простому объяснению, провела пальцем по какой-то видимой только ей строчке в книге и уточнила:

– Разве это не работа тетки Линден? Мне казалось, что с подобными проблемами Фэтни ходят к травнице, а не к ведьме.

– Ох, мисси Лотта, не говорите мне про каргу Линден, это все она виновата, – Тимми невольно подпрыгнул и тут же уселся на руки. – Это она мне вчера дала средство для красоты и девичьего внимания. А ночью началось. Сначала забурлило, потом зашумело, потом загудело, а потом…

– И так понятно, что потом, – оборвала рассказ неудачливого ловеласа молодая ведьма и, едва сдерживая смех, отправилась на кухню, походя уточняя. – Что сказала эта проныра, когда продавала тебе настой?

– Что он уж точно мне поможет привлечь внимание Сизи Миллс. Но пить надо долго, чтобы эффект закрепить. А у меня совсем нет времени. Сизи собралась в город на ярмарку. Уже завтра, – юный Фэтни принялся говорить громче, чтобы ведьма не пропустила ни слова, но это давалось ему с трудом. – Вы же сами знаете, какие там красивые мужчины. И статные, и сильные, и высокие. Первый сорт. Меня ж даже в конец очереди не поставят, чтоб на Сизи поглядеть одним глазком и ей показаться. Вот я и не стал затягивать – выпил полбутыля сразу как вышел, а перед сном и остатки допил.

Шарлотта вздохнула от простой логики паренька, достала из кладовки корзину, сложила туда десяток груш, нож для их чистки, большую деревянную кружку, несколько мисок и доску. После чего сняла с плиты закипевший чайник и направилась обратно в комнату, где несчастный Фэтни все еще боролся с последствиями неправильно принятого отвара от местной травницы Пени Линден.

В ковене ее считали обманщицей и отказывались общаться с ней или даже говорить о ней за спиной. В крови травницы не было ни капли волшебства, ведьмовской силы или способностей. Но она обладала запредельной хитростью, а также неплохой смекалкой, благодаря которой научилась договариваться с местными торговцами и порой даже ведьмами, чтобы те продавали ей травы и ягоды, из которых потом варились эликсиры и сушились порошки. Их-то хитроумная Линден и сбывала местным, делая знающее лицо и выдавая мудрые инструкции, которые прежде получала при покупке ингредиентов.

Правда это было так давно, что местные и позабыли о бездарной молодой Пени. Теперь в их деревне жила травница Линден, которую молодежь звала каргой, население среднего возраста – пронырой, а старшие – хитрож* Пени.

И порой ее натирки, настойки и порошки действительно помогали не только силой мысли принимающего, но и природной. Правда, для этого ей пришлось перетравить не мало народу и научиться быстро подбирать оправдания для любой ситуации и просчета.

– Она сказала пить долго, – заметила Шарлотта, ставя перед несчастным Фэтни корзину с грушами. – И имела в виду пару ложек в день, а не половину бутылки на ночь.

– Но время, мисси Лотта, – жалобно возразил страдалец и удивленно уставился на груши. – Завтра Сизи уедет. И я уверен, что вернется с женихом. Слышал, как она хвасталась подругам, что собирается на ярмарку, чтобы найти себе подходящую пару. А я чем плох? Я ж сильный, умный, добрый. Ну да, мордой не вышел, да и росточек подкачал. Но все ж выше папаши Миллса, а это уже неплохо.

– Ты делом лучше займись, а не жди простого решения, – Шарлотта вручила парню нож и расставила посуду по столу. – Чищеные груши в миску, очистки в кружку.

После раздачи указаний она сама села за стол, вооружилась тесаком, приставила к себе разделочную доску и принялась ждать результатов работы молодого Фэтни, который не унимался и продолжал сетовать на несправедливость:

– Ну вот сами посудите, мисси Лотта – я работящий, крепкий, быстрый. Не глупее остальных. Хорошо пою и на танцах могу любого за пояс заткнуть. Мне б росту прибавить, так уже б за мной девки бегали. И та же Сизи вздыхала бы о моем внимании. А не я бегал вокруг вашего дома, пытаясь справиться с недугом, – он чистил груши аккуратно, тонко, стараясь отделять шкурку без мякоти. – А еще я исполнительный и заботливый. Вы бы видели, какой я ей подарок приготовил к танцам. Сами б такой захотели.

Парень поднял глаза на Шарлотту, но не увидел в ее взгляде интереса. Правда все равно продолжил, завороженно наблюдать за тем, как чищенные груши превращаются в одинаковые кубики, а семечки заботливо ссыпаются во вторую миску.

– Не отвлекайся, – строго произнесла ведьма, не отрываясь от работы.

Тимми непроизвольно вздрогнул и вернулся к чистке:

– Таких лент ни в одном городе не найти. Их и в косы вплетать не стыдно, и на фартук повязывать красиво, – в его голосе слышалась неподдельная гордость.

Впрочем, все в семье Фэтни славились ткаческим талантом. Их ленты, повязки и даже ткань в городе разбирали в первую очередь. Оттого каким бы смешным ни казался подобный подарок, а все же делался он с большой душой и старанием. И местная красавица Сизи Миллс просто обязана была оценить его по достоинству.