Egyptian Mythology

W. Max Müller

© Перевод, ЗАО «Центрполиграф», 2021

© Художественное оформление, ЗАО «Центр по ли граф», 2021

Это исследование – лишь набросок огромной темы, которая из-за необъятности и сложности материала довольно поверхностно освещена даже лучшими учеными. Полное освещение ее потребовало бы нескольких томов и чуть не всей жизни исследователя.

Главная трудность состоит в том, чтобы объяснить людям с современным мышлением, как религия может существовать без определенной систематической теории, состоя лишь из бесчисленных гипотез, самых разных и часто противоречивых. Эта теоретическая неопределенность усугубляется способом передачи традиции. Лишь изредка часть мифологии была представлена в полном объеме. По большей части мы имеем многочисленные разрозненные намеки, которые можно объединить в теорию с большой долей допущений. В других отношениях громадный эпиграфический материал представляет такие же трудности. Он так неуклюж по своей природе, что все написанное по религии Египта, как мы только что заявили, просто набросок, так как едва ли вообще можно написать о ней исчерпывающее исследование.

Менее сложную проблему представляет вопрос транскрипции египетских слов и имен, большинство которых дошло до нас в таком виде, что их произношение, особенно в случае с гласными, всегда остается сомнительным, если только у нас нет надежной более поздней традиции их озвучания. Большая часть египетской лексики известна только таким образом, и во многих случаях мы должны делать слова удобными для произношения, произвольно вставляя в них гласные звуки. Соответственно, я решил, что лучше следовать популярному неправильному произношению имен вроде Nut (Нут), чем создавать новые варианты: Newet, Neyewet и пр. Повсюду, где читатель, незнакомый с восточной системой письма, испытывал бы трудности, я приносил правильность в жертву простоте.

Иногда нам удастся доказать, что позднее и сами египтяне неправильно читали несовершенные иероглифы, но по большей части мы должны придерживаться этих неправильных произношений, хотя сами сознаем их несовершенство. Все это объясняет, почему два любых египтолога так редко соглашаются в произношении слов. Возвращаясь в отчаянии к старомодным методам транскрипции, я искал скорее способа, как избежать этих трудностей, чем как разрешить их.

Для тех, кто, возможно, не знаком с историей Египта, здесь уместно сказать, что ее главная периодизация (не принимая во внимание переходные периоды) такова: Древнее царство (от I до VI династии), около 3400–2500 гг. до н. э.; Среднее царство (от XI до XIII династии), около 2200–1700 гг. до н. э.; Новое царство (XVIII до XXVI династии), около 1600-525 гг. до н. э.

Объем книги не оставляет места для полных ссылок на памятники, и я многие из них опустил. Студент может свериться со списком современной литературы, процитированной мною. были, по возможности, ограничены, в них вошли новые или малоизвестные сведения. Хотя я старался соблюдать краткость и простоту в изложении египетской мифологии, работа содержит большое количество оригинальных изысканий. Я старался уделить больше внимания двум принципам, на которые ранее обращали мало внимания: а) сравнительному методу – египетская религия не была так изолирована в своем развитии, как принято утверждать; б) как во многих других религиях, ее доктрины часто наиболее ярко были выражены в искусстве, а не в текстах, так что современным интерпретаторам следует больше использовать египетские рисунки. Таким образом, я уверен, что эта книга сможет сочетать относительную доступность с научностью и поможет учащимся лучше понимать наиболее интересную часть исторического наследия Египта.

У. Макс Мюллер

Пенсильванский университет

Почти два тысячелетия религия Древнего Египта вызывает интерес западного мира. Когда античные народы утратили веру в религию своих предков, они обратились к «мудрым жрецам» Египта, и определенное уважение к «мудрости Египта» просуществовало вплоть до падения всех языческих религий. Это восхищение получило значительный импульс, когда экспедиция Наполеона открыла величие той замечательной цивилизации, которая когда-то процветала на берегах Нила. Таким образом, сегодня египетский храм многим представляется особенно подходящим местом религиозно-мистического поклонения. Считают, что глубочайшие откровения человеческого разума и самая совершенная нравственность скрыты в причудливых иероглифах, покрывающих обелиски и сфинксы.

Однако основано это распространенное мнение на совершенно ошибочных аргументах. Первый сводится к следующему: религиозная мысль народа, который произвел такую удивительную и многостороннюю цивилизацию, должна, как естественно было бы предположить, достичь тех же высот, что и архитектура, искусство и т. д. Главной причиной таких неоправданных требований было пристрастное отношение античного язычества. Современных читателей следует предостеречь против слепого принятия этой слишком завышенной оценки, так как она в значительной степени основана на чрезмерной непонятности египетской религии, которая в своем сверхконсерватизме абсолютно отказывалась приспосабливаться к здравому смыслу. Даже страх за умирающее язычество не мог заставить привести в рациональную систему бесконечное число богов и их противоречивые действия или найти оправдание жестокости такой стороне египетской веры, как поклонение животным. И миссионеры христианства выбрали эти самые черты как наглядные иллюстрации безрассудства или дьявольского безумия языческой веры. Однако непонятное всегда притягательно для религиозного ума, и призывы апологетов раннего христианства к одному лишь разуму едва ли способны были целиком уничтожить веру в Исиду и Осириса даже за пределами долины Нила, где эта вера, в отличие от Египта, не поддерживалась много тысячелетий национальными традициями. Тот факт, что сами египтяне совершенно не способны были свести свою религию к разумной системе, показался римлянам постхристианского периода лучшим доказательством ее мистической глубины. Это же обстоятельство и сейчас, вероятно, впечатляет некоторых людей. Даже после того как получила развитие наука истории религии, ученые не столько исследовали религию Египта с достаточным беспристрастием, сколько постоянно стремились переоценить ее. Конечно, современный студент едва ли станет воспринимать несуразности как удивительные мистические глубины и возводить египетскую религию на первое место среди всех религиозных систем только из-за множества темных мест в ней. Однако часто пытались найти в этой религии более тайный смысл, чем это видели сами египтяне. Прошло немало времени, прежде чем наука отважилась исследовать религиозную «мудрость Египта» критически и воспринимать ее такой, какой она была на самом деле – наследием самых примитивных веков и в значительной степени остатком варварства, от которого египтяне постепенно избавлялись.

Самые ранние египтологи не отважились трактовать египетскую религию, поскольку далеко не полностью понимали иероглифические тексты. Первые дешифровщики, Ж. Ф. Шампольон и сэр Дж. Г. Вилкинсон, продвинулись дальше, чем простые коллекционеры изображений богов. Р. Лепсий предпринял первые слабые попытки исследовать особые главы текстов. Школа французских египтологов, Ж.Ж. Шампольона-Фиджеака, Э. де Руже и П. Пьеррета, пыталась определить религию фараонов как своего рода монотеизм, выводя это умозаключение, как ни странно, из таких эпитетов, как «Великий», «Единственный» или «Вечный», хотя даже эти титулы давали множеству различных богов. По их мысли, чистый монотеизм скрывался под внешними проявлениями символического политеизма, который имел в своей основе веру, что все многочисленные боги в реальности были только различными выражениями одного и того же высшего существа. Ясно, что такие взгляды основывались на конкретных памятниках[1], но было бы в высшей степени ошибочно рассматривать их как справедливое мнение или как действительный смысл религии египтян. Когда с течением времени были открыты другие религиозные тексты, религия сама предстала как невероятно жестокая и политеистическая в прямой пропорции к древности даты рассматриваемых документов. Чем старше тексты, тем грубее и примитивнее религиозные взгляды, которые они излагают. Все пантеистические и предположительно монотеистические отрывки представляют только развитие египетской мысли в сравнительно поздний период. Более того, они были личными размышлениями немногих прогрессивных мыслителей и поэтов и не отражали религию масс. И наконец, они все еще далеко отстоят от реального монотеизма или систематического пантеизма.