– И про звание в том числе, – беззаботно отмахнулся Володарский. – Держи свое заключение, можешь ехать ловить маньяка. Поймаешь, скинь мне фото, уж очень интересно, что за персонаж такой. Я, знаешь, ли, придерживаюсь той гипотезы, что Ламброзо не так уж и сильно заблуждался, как утверждает современная наука.
– Пришлю, – Крылова кивнула, пряча документ в сумку, – если поймаю, непременно пришлю.
– Не если, а когда, – проворчал, провожая ее к двери, медэксперт, – следователь должен в себя верить, иначе это не следователь, а недоразумение какое-то.
***
В ту самую минуту, когда Крылова прощалась с Алексеем Яковлевичем, Гена Распашной вышел из подъезда дома, в котором жили Апраксины.
Родители убитого студента не сказали ему ничего. Ничего из того, что действительно могло бы представлять хоть какой-то интерес. Хороший мальчик. Очень хороший мальчик. Спокойный, трудолюбивый, упорный. Близкие друзья? Нет, не было. Во всяком случае, домой никого не приводил уже года четыре. Почему? Ну как же! В старших классах надо было готовиться к экзаменам, не до друзей было. В институте тоже учеба была не самой простой, ко всему прочему Костя решил, что уже взрослый и должен сам себя обеспечивать. Удавалось? Конечно, не полностью, но на карманные деньги не клянчил. В кофейне, откуда он возвращался домой в тот вечер, здесь была затянувшаяся на несколько минут пауза со слезами на дряблых щеках и торопливыми глотками воды, смешанной с настоем валерианки, да в той кофейне Костя работал уже полгода, даже больше, с прошлого августа. Вечерами, с шести до полуночи. Уставал, конечно, уставал. Но говорил, что график для него удобный. Три смены отработает, затем три отдыхает. Как раз у него последняя смена была, затем отдохнуть мог бы.
Опять слезы, вода, валерианка…
Гена взглянул на часы. Самое время перекусить, но тогда есть вероятность, что пока он будет добираться по пробкам от Коньково до Покровского бульвара, в институте однокурсников Апраксина уже не окажется, разве что удастся выловить кого-нибудь в библиотеке. Нет, лучше уж сразу двинуть в институт, там видно будет, в конце концов, можно посетить и местную столовую, проверить, чем кормят будущих спасителей национальной экономики.
Здание института, вернее, целый комплекс зданий, объединенных высоченными стеклянными крышами гигантских атриумов, Распашному понравилось. Приятно было смотреть на бегущие над головой белесые облака, на спешащие мимо стайки студентов, а главное, студенток. Да, его студенчество, если таковым можно считать годы, проведенные в университете МВД, явно было не столь беззаботным. Что же, спасибо дорогому папочке.
Вздохнув, Гена ухватил за руку первого попавшегося проходившего мимо студента.
– Подскажи-ка, родной, где тут у нас деканат находится?
– Какого факультета? – молодой человек предпринял робкую, заранее обреченную на провал попытку освободиться.
– Ах, да, – спохватился Распашной, – у вас же тут много всего напихано. Стой, не убегай!
Отпустив руку студента, Гена обеими руками принялся шарить у себя по карманам, пока не обнаружил и без того небольшой, в придачу еще зачем-то сложенный вдвое бумажный квадратик.
– Вот, – продемонстрировал он находку.
– Экономических наук, – студент понимающе кивнул. – Видите лестницу? По ней на четвертый этаж и прямо по коридору. Там на дверях таблички, не пропустите. А вы, случаем, не по поводу Апраксина?
– У меня это что, на лице написано? – Гена удивленно взглянул на студента.
– Почти. Все ведь уже в курсе, что с ним случилось. Ну и когда на его факультет приходит человек из полиции, нетрудно сделать вывод.
– А про полицию как узнал? На вахте видел, как я корочку показываю? – озадачился Распашной.
– Да замашки у вас такие, – молодой человек едва заметно усмехнулся, – быковатые. Сразу ясно, из какой структуры.
– Быковатые? – Гена моментально ухватил наглеца за пуговицу. – Мало ты в быках разбираешься, ветеринар недоученный.
– Вы меня сейчас задерживать будете? – полюбопытствовал молодой человек, не показывая ни малейшего испуга.
– Нет, сегодня некогда, работы много, – Распашной с силой дернул на себя руку, и оторвавшаяся от рубашки пуговица полетела на пол. – А ты в порядок себя приведи, а то ходишь драный, как не пойми что.
В деканате выяснилось, что самого декана, как и подобает уважающему себя начальнику подобного ранга, на месте нет. Ткнув удостоверением в лицо вскочившей было на ноги секретарше, Гена, оставив у себя за спиной приемную и томящуюся в ней очередь, пробился в кабинет заместителя декана по учебной работе, откуда довольно быстро был перенаправлен этажом ниже в учебную часть, которая отчего-то носила длинное и, как показалось Распашному, довольно глупое название: отдел сопровождения учебного процесса образовательных программ. В учебной части он получил в сопровождающие одну из сотрудниц, на столе у которой на подставке была закреплена пластиковая табличка с надписью: «Специалист УМР первой категории Лопухина Анастасия Владимировна».
Специалист первой категории была девушкой еще достаточно молодой, но, на взгляд Геннадия, недостаточно привлекательной, поэтому довольно долгий путь по коридорам, лестницам и опять коридорам до нужной аудитории был пройден молча.
– Хорошо, что сейчас не общая лекция, – произнесла девушка, прежде чем открыть дверь кабинета.
Гена равнодушно пожал плечами, хотя на самом деле был согласен. Особого смысла общаться со всем курсом он не видел, а то, что группа, в которой учился Апраксин, уже собрана в отдельном и не слишком большом по размеру помещении, ему на руку.
Выслушав посланца деканата, преподаватель лишь недоуменно пожал плечами и, бросив короткий взгляд на стоящего у входа оперативника, обратился к студентам:
– Что же, друзья мои, тема занятия внезапно изменилась, и в связи со спецификой предстоящей к рассмотрению темы, разбирать ее вы будете с другим наставником, – он вновь обернулся к Распашному. – Прошу вас, молодой человек.
Заняв место преподавателя, Геннадий придвинул к себе лежащий на столе журнал посещаемости.
– Что тут у нас по учету? Восемнадцать на месте, трое отсутствуют. А по факту? – он быстро пересчитал присутствующих. – Надо же, сходится, – он поманил к себе пальцем Лопухину. – На этих троих все данные мне предоставьте. Адреса, телефоны. Ближайшие час-полтора я буду здесь. Они тоже.
Он небрежно махнул рукой в сторону аудитории, в ответ послышался возмущенный гул.
– У них еще семинар сегодня, – робко попыталась возразить представительница отдела сопровождения, – очень нежелательно пропускать его. Сами пронимаете, конец семестра.
– О студентах заботитесь? – Распашной недобро прищурился, разглядывая стоящую перед ним девушку. – Это хорошо. Это просто замечательно. А вот то, что Апраксин эту сессию, да и все остальные пропустит, вас не заботит?
– Простите, – Лопухина нервно сцепила перед собой пальцы рук, – но что… что я могу…
– Я могу, – резко перебил ее Распашной, – я и мои коллеги, которые пытаются понять, кто убил вашего студента, – он перевел мрачный взгляд на притихшую аудиторию, – и вашего одногруппника. А что можете вы? Я вам скажу, что вы можете. Вы можете оказывать мне максимальное содействие, честно отвечая на те вопросы, что я буду задавать, и даже на те, которые я задавать не буду. А вы, Анастасия Владимировна, можете как можно скорее принести мне данные на всех отсутствующих. Если к ним будет прилагаться чашечка кофе, желательно покрупнее, в виде кружки, цены вам не будет. Вы тогда не просто специалист первой квалификации будете, а высшей. Я бы даже сказал, наивысшей.
Выпроводив из аудитории сбитую с толку Лопухину, оперативник достал из внутреннего кармана пиджака удостоверение.
– Капитан Распашной, главное управление уголовного розыска. Ну что, друзья мои, – он повторил интонацию недавно ушедшего педагога, – поговорим по-взрослому. Я, конечно, ненамного вас старше, но ведь и вы уже не дети, как-никак второй курс оканчиваете. Поэтому очень надеюсь, что в нашем общении проблем не возникнет, и, если среди вас есть те, кто окажется в состоянии мне хоть чем-то помочь, эти люди действительно мне помогут. А мы, я и Костя Апраксин, скажем вам большое человеческое спасибо. Костя, конечно, словами уже сказать не сможет, но это же не значит, что мы его не можем услышать. Верно я говорю?
