Блондинка замерла. Кажется, Варя подвесила систему. А в это время вернулись Тихий и Ракитянский.

– Гражданочка, уступите место инвалиду умственного труда, – Ростислав галантно подал Жанне руку.

И та грациозно поднялась ему навстречу. Но смотрела на Тихона.

– Тиша… Что же ты не сказал, что теперь по рыжим прикалываешься? Намекнул бы, я бы покрасилась. Ради тебя…

Тихон как-то дёрнул головой. Поджал губы.

– Жанна, конфетка моя, а пойдём вдарим по коктейльчику? Сейчас нам Лещ сообразит что-нибудь вкусное. – Рука Ракеты легла на плечи девушки, почти насильно повернула ее в сторону бара. И они ушли.

И снова Варя проводила пару взглядом. Нет, так вертеть задом – это природный талант. Варвара обернулась к столику. Тихон хмуро и задумчиво переставлял на столе тарелку – вправо, влево. Потом принялся перекладывать с места на место вилку и нож.

– Это твоя бывшая?

– У меня бывших не бывает. Настоящих тоже.

Вот так, значит? Ни бывших, ни настоящих. Ни будущих. Только сегодняшняя.

Варя подпёрла ладонью щёку и в упор уставилась на Тихона. Что ты за человек, Тихий? Каждый раз новый. Словно крутящийся волчок. Оборот – и новое лицо. Пьяный хам с раскроенным лицом, нагловатый балагур с букетами цветов, радушный хозяин ресторана, жёсткий администратор успешного заведения, серьёзный бизнесмен в процессе решения каких-то своих серьёзных проблем, циник, презрительно скидывающий со своего плеча роскошных блондинок. И обладатель больших горячих ладоней, широких плеч и насмешливых серых глаз. А волчок всё вертится. И что будет на следующем обороте? Кого она увидит?

– Проблемы?

– Решаемо, – коротко отозвался он. – Десерт оформим? Кофе хочешь?

– Не хочу, – качнула головой Варя. – Голова разболелась.

Он помолчал. Еще раз поменял местами вилку и нож. Усмехнулся.

– Ну да. Голова болит. Это обязательно. И критические дни, наверное, да? Для полноты картины и точной гарантии.

Варя не сразу сообразила, к чему это было сказано. Опешила поначалу. А потом дотумкала. И натурально рассвирепела. Теперь циник повернулся лицом к ней. И на этом лице читалась явная насмешка. Дескать, сколько уже можно ломаться? Не надоело еще? Устраиваешь тут детский сад с шитыми белыми нитками отговорками.

Варя выдохнула. Он ее провоцирует. Совершенно точно провоцирует. А даже если и так… Разгладила на коленях салфетку. Ну, понеслась.

– Если тебя так интересует фаза моего менструального цикла… – начала Варвара медленно. – Ну, а что в самом деле, дело-то житейское, а мы люди взрослые. Мне это вообще, как врачу, понятно и привычно. Рада, что и ты лишён предрассудков. Так вот, возвращаясь к теме цикла. Сейчас у меня как раз овуляция. А во время овуляции у женщин возрастает либидо. Сечёшь, к чему разговор идёт, Тихий?

Тихий просёк. Блеснули весёлой сталью глаза. И тут же прищурились.

– Либидо? Это танец такой, да?

– Танец – это ламбада, Тихон Аристархович.

– Точно. А что тогда… А-а, ну да, – снова сверкнули на щеках обаятельные ямочки. – Я вспомнил. Что такое ли-би-до.

– Молодец. Не зря учебник по анатомии прочитал. Ну, а раз ты такой сообразительный – угости девушку коньяком. Потому что голова, правда, ноет.

Из-за тебя, между прочим. Голову можно сто раз сломать, а тебя всё равно не поймёшь и не разгадаешь.

– Коньяк? Может, вина? – еще раз взлетели вверх брови.

– Тихий, не жадничай. Есть в твоём заведении хороший коньяк? Лет от десяти и выше.

– Ого… Чувствуется знаток, – дёрнул уголком рта Тихон. Обернулся и сделал какой-то жест рукой бармену.

Чёрт его знает, как это у него это получилось, ведь не сказал ни слова, но через минуту на столе уже красовался пузатый бокал. Варя поднесла бокал к лицу и покачала его, как учил дядя Дима Тихомиров. Пахнет. Правильно пахнет. И первый глоток – тёплым шоколадом вниз.

– Ну как? – Тин внимательно наблюдал за ней. – Годится таблетка от головы?

– Годится, – кивнула Варя. – Сейчас допью. И поедем лечить остальное.

Неизвестно, кого эти слова удивили больше – ее или Тихона?

Огромный джип катил через темноту и неоны реклам. Катил явно не в сторону Вариного дома. Вот и хорошо. Вот и умница, Тихон Аристархович. Давай у тебя. От тебя потом сбежать проще – проще, чем выставить тебя из моей собственной квартиры. Правда, может так случиться, что и сбегать не захочется. Но, на всякий случай…

Варя посмотрела на Тихона. Он вёл машину быстро, благо, что истончившийся поток транспорта уже позволял это делать: ехать, а не тащиться по пробкам. Смотрел на дорогу, молчал, думал… наверное, о чем-то своём. Или о том же, о чём она. Кто его знает? Да и о чём им сейчас говорить? Всё и так понятно. Время разговоров прошло.

Коньяк приятно согрел и немножко, как раз в нужной степени, затуманил голову, сделав всё вокруг приятным и достойным если не любви, то хотя бы умиления. В общем, сейчас Варя была довольна всем – обволакивающим ее запахом кожаного салона, мурлыканьем джаза, мужчиной за рулём. Ну а чем плох-то, в конце концов? Для здоровья – то, что нужно. Успешен, вполне презентабелен на вид. Щедрый, опять же. В том смысле, что материальных выгод из знакомства с Тихим Варя не планировала извлекать, но скупость в мужчинах не уважала. А еще плечи. Почему-то плечи. И рост. Тяжёлый, наверное. Тяжёленький Тихий… И, наверное, совсем не тихий. Интересно, он стонет во время секса? Разговаривает? В животе стало разгораться тепло. Вот и посмотрим. Вот и проверим. Какой Тихон тяжёлый и тихий – в постели.

Машина затормозила на жёлтый перед большим перекрёстком. Тихон вдруг повернул голову, словно почувствовав ее взгляд. Пару секунд смотрел молча. А потом потянул в сторону галстук. Манерно помахал своей здоровенной ладонью перед лицом.

– Жарко что-то… Кондер включить, что ли?..

А Варя усмехнулась. Клоуна изображать вздумал? Уверен, что она уже никуда не денется?

– Тебе только от взгляда моего жарко, Тихий? А что же дальше будет?

Он слегка нахмурился, словно всерьёз раздумывая над ее вопросом. А Варвара бросила взгляд на красные цифры на светофоре. Тридцать пять. Успеет. Наклонилась и поцеловала. А зачем время терять?

Шёлковый у него язык. Шёлковый. Гладкий, умелый. Охрененный. Нет, это коньяк в Варе застонал – не она сама. Именно из-за коньяка она совсем потеряла голову от одного не очень-то долгого поцелуя. Опоил ее Тихий. Опоил. А потом оплёл своим шёлковым языком. И всё.

Пронзительно загудели, видимо, позади. Варя вздрогнула, но Тихон не отпустил ее. Держал одной ладонью за шею, затылок. И продолжал целовать. Варе не видно было, как вторая его рука опустила стекло и показала в окно «фак». Сзади засигналили сильнее.

Тихон оторвался от нее. И Варя поспешно откинулась в спасительные объятия своего сиденья, ошарашенная и даже слегка отрезвлённая и своим поступком, и его последствиями. А еще своей реакцией.

– Не, кондиционер тут не поможет, – Тихон облизнул губы.

Сзади загудели совсем оглушительно.

– Завидуй молча, придурок!

А потом машина резко тронулась с места. На светофоре уже давно горел зелёный.

Осмотреться Варе особенно не дали. Успела заметить, что дом – новостройка, но без претензий на элитность. В лифте Тихон любезно сообщил с лёгкой усмешкой, что запасся какао – пять сортов в наличии. Но до кухни с пятью сортами какао они так и не дошли. И квартиру Варя успела оглядеть лишь мельком – после того, как включился свет в прихожей. Кажется, двушка. Очень скромно. Не в смысле «бедно» – аскетично. А так вроде бы недешёвые обои, светильник, встроенный шкаф… И всё. В смысле, ее поцеловали и на этом осмотр квартиры завершился.

Шёлковый у него язык. Шёлковый. И огромные твёрдые ладони уже привычно облапили. Как при первой встрече. Только теперь можно приподняться на мысочки и прижаться. И чёрт с ним – спишем на коньяк – тихонько застонать. Потому шёлковый же. Шёл-ко-вый. Этим языком он слизал ее и так весьма условную девичью скромность.