– Лелик, Болек! Мы с вами в полных доспехах идем впереди с пистолетами. Мушкетеры за нами! Vorwärts[15]!

Такого подвоха пираты явно не ожидали. Одно дело – резать в суматохе обычных моряков, другое – когда на тебя строем прут двенадцать лбов в шлемах, кирасах и ощетинившихся стволами. Напрасно их командир пытался организовать отпор, нескольких смельчаков мы пристрелили в упор. Остальные, не утруждая себя сопротивлением, бросились в свою барку и схватились за весла. Очистив палубу, мои молодцы под командованием Кароля дали дружный залп в сторону последней пиратской посудины, пытавшейся к нам подойти. Я же тем временем стоял перед пиратским главарем, наставив на него еще неразряженный допельфастер.

– Сдавайтесь! Шпага вам не поможет, а пистолет, кажется, дал осечку? Мой, как видите, двуствольный и колесцовый, так что осечки не будет! Сдавайтесь, у меня к вам есть пара вопросов, так что сразу я вас не убью.

Пират, скрипнув зубами, бросил на палубу пистолет и неожиданно с куртуазным поклоном протянул мне шпагу. В благородство решили поиграть? Ну-ну! Я внимательно посмотрел на него. Молодой человек лет примерно двадцати трех – двадцати пяти, с довольно красивым лицом. Локоны длинной прически тщательно завиты. Весьма изящно и дорого для людей его профессии одет. Поверх камзола изрядная испанской работы кираса с золотой насечкой. Нет, ну ты посмотри, какие гламурные пираты пошли! Даже повесить жалко.

– Так, этого связать, рот заткнуть! Соберите команду и найдите капитана!

– Капитан убит, ваша милость!

– Прискорбно! Кто-нибудь умеет управлять этим хозяйством? – показал я на такелаж.

– Ваша милость, мы сумеем, конечно, поставить паруса, но дойти в порт без капитана будет непросто.

– Что, никто не знает, как дойти до ближайшего шведского порта?

– С вашего позволения, я знаю! – подал голос пленник, которому не успели еще заткнуть рот.

– Вот как?

– Да, я владею благородным искусством управления кораблем и могу привести вас куда угодно. При одном условии.

– Звучит как музыка! Продолжайте, друг мой, каком условии?

– Вы меня отпустите!

– Что же, заманчиво. Однако есть пара препятствий, так что, боюсь, сделка не состоится.

– Каких препятствий? О чем вы?

– Видите ли, друг мой… – я снял шлем и, наклонившись к уху пленника, вкрадчиво прошептал: – Что помешает вам привести корабль не туда, куда нужно мне, а туда, куда нужно вам? Скажем, на вашу стоянку. У вас ведь есть стоянка? Что, я угадал? Печалька!

– Я дам вам слово!

– Слово пирата? Умоляю, не смешите мои ботфорты!

– Но я буду в ваших руках! Что помешает вам расправиться со мной, если я вас обману?

– Что же, в этом есть свой резон, но тогда остается второе препятствие.

– Господи Иисусе, а на этот раз что?

– Помните, я обещал вас повесить? Уж такой я педант – что ни пообещаю, все исполню! Эй, кто там! Поднимайте паруса и готовьте веревку, этот господин желает просушиться.

– Эй, подождите, вы же говорили, что не убьете меня!

– Я обещал, что не убью вас сразу, я и не убил до сего момента, но вы так наскучили мне этим разговором, что я, пожалуй, прикажу вас повесить.

– Да, но вы неминуемо погибнете сами!

– Для вас это будет большим утешением? Наслаждайтесь! Посмотрите на меня, друг мой, мне семнадцатый год! Вспомните себя в этом возрасте, вы разве думали, что можете погибнуть? Я точно такой же! Эй, отставить паруса, быстрее веревку, говорят, повешенный на борту – хорошая примета!

– Подождите, вы же еще собирались обсудить размеры моего выкупа, да-да, вы говорили, что отпустите меня?

– Разве я так говорил? Не припоминаю, быстрее, канальи!

– Пять тысяч талеров!

– Что, простите? Да что же это такое! Беременные тараканы быстрее двигаются, чем эти олухи по вантам!

– Десять тысяч талеров!

– О, как я погляжу, к вам возвращается разум? Прелестно! Отставить веревку, сукины дети! Ставим паруса!

Интересно, что же за дичь мне попалась? И не подавлюсь ли я ею?

– Что ж, молодой человек, вы приведете корабль в ближайший королевский порт и отправите своим близким письмо с описанием той щекотливой ситуации, в которую угодили. Я со своей стороны не стану сообщать властям о вашей роли в разыгравшейся здесь трагедии и получу за это пятнадцать тысяч талеров!

– Десять тысяч! Я сказал вам – десять!

– Друг мой, десять – это за вас! А ведь у меня есть еще ваши люди, кроме того, моряки этого ладного судна изрядно натерпелись от вас, и если каждый уцелевший получит, скажем, полсотни талеров, он не станет доносить властям о нашей маленькой тайне. Не так ли?

Слышавшие этот разговор матросы с энтузиазмом подтвердили мою догадку. Один из них сказал даже, что за пятьдесят талеров присягнет на библии, что мой пленный сражался с нами плечом к плечу.

– Вот видите, дружище, сумма вполне обоснованна. Кстати, как вас зовут?

– Вы не представились мне, так что вам нет дела до моего имени!

– Я знаю, как его зовут! – вступил в разговор моряк, собиравшийся присягать на библии. – С вашего позволения, ваша милость, это молодой ярл Карл Юхан Юленшерна. Мне приходилось видеть его и его отца.

– Это же просто прелестно, и где, позвольте спросить, сейчас ваш почтенный родитель – очевидно, ожидает вас на берегу с уловом? Интересный у вашей семьи промысел.

– Вам нет до этого никакого дела! И это не промысел, а старинная привилегия, незаконно у нас отторгнутая, собирать дань со здешних купцов. Впрочем, мой отец сейчас при дворе. Так что чем скорее мы прибудем в Стокгольм, тем быстрее уладим наши дела.

– Не сомневаюсь, мой друг, только проясните мне один вопрос. Ваш почтенный родитель при дворе, а вы, занимаясь вашим семейным делом, решили не ограничиваться обычной прибылью, а зарубить курицу, исправно несущую вашей семье яйца, так? Что с вами приключилось, вы проигрались в карты или завели себе любовницу не по карману?

– Я больше вам ни слова не скажу! – с ненавистью во взоре отвечал мне молодой ярл.

– Да не больно-то и хотелось. Эй, ребятки, приковать его к штурвалу – и пусть правит. Если мы налетим на мель, то не спасать!

Дальнейшее наше путешествие проходило без приключений. На следующий день мы пришли на рейд Стокгольма и бросили якорь. Пока мы ожидали портовых чиновников, я приказал убрать от греха нашего неудачливого пирата к его подчиненным. Тут ко мне опять подошел давешний моряк и, почтительно сняв шапку, спросил:

– Нижайше прошу прощения у вашей милости! А что вы будете делать с «Красоткой Лизхен»?

– С какой еще красоткой, дружище?

– Да так называется наш флейт, уж не обессудьте.

– Господи, и кому только пришло в голову назвать так это корыто? И почему я должен с ним что-то делать?

– Ну как же, ваша милость. Капитана-то люди господина ярла укокошили, и «Красотку»-то нашу почти и захватили. А вы возьми и отбей, так что теперь она вроде как ваша! Тем более что родных у капитана все одно нет и имущество вроде как выморочное. И не извольте гневаться, ваша милость, а только зря вы нашу «Красотку» корытом обозвали. Суденышко оно знатное и ходкое, ну а что вид запущенный – так это дело поправимое.

– Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее, что-то я не видел до сих пор, чтобы корабли бесхозными были.

– Ваша правда, господин, но чего уж тут подробнее. Корабль вы взяли в бою, мы это подтвердим, и не сомневайтесь даже. Груз принадлежал покойному, так наследников у него нет, опять же что в бою взято – то свято. Ну, дадите, конечно, на лапу кому положено в порту, так уж заведено. И оформите корабль на себя.

– Что же, прибыток – он всегда лучше, чем убыток, а тебе, любезный, какая в этом корысть?

– Да как вам сказать, ваша милость, уж больно вы хозяин щедрый да удачливый, я про таких и не слышал. Не один год хожу, всякое бывало, а таких деньжищ и не видывал. К тому же вам же нужен будет человек приглядывать за судном, а я бы у вас послужил, раз такое дело. Вы не сомневайтесь, я и грамоту знаю, и службу корабельную, да и вообще не подведу. Шкипер, конечно, нужен будет, ну да мне и места боцмана станет, а вам свой человек не помешает.