После одной тёмной ночи пропала Вега, ученица с самым низким рейтингом. Никто не знал, куда она делась, даже учителя. Кто-то пустил слух, что теперь всех плохо учащихся учеников будут убивать и что загадочная пропажа организована школой.

  Последующее исчезновение Алголя, ученика с ужасной успеваемостью, только подогревало эти слухи. Гебеведеровцы испугались: они стали стараться учиться как можно лучше и держаться всё время вместе. Но что их поражало - спокойствие тех, кто плохо учился, то есть поздночипированных. Никто из них не делал ничего, чтобы заработать лучший рейтинг. И на исчезновения друзей они бурно не реагировали. Узнали, скорчили испуганную рожу, и всё!

   А исчезновения продолжались. Через месяц уже все поздночипированные исчезли, подходила очередь Ориона. Его одногруппники ждали этого с каким-то злобным нетерпением и в ту ночь, когда исчезла последняя подруга Ориона Лира, самые смелые из гебеведеровцев договорились спрятаться следующей ночью в общей душевой, из окошечка которой был виден весь коридор, и оттуда посмотреть, как убьют или поймают Ориона.

   Орион в тот день был всё так же спокоен, только гораздо бледнее обычного, что тут же заметили одногруппники. "Боится!", "Он боится!" - злорадствовали они.

   И в эту ночь четверо гебеведеровцев спрятались, как и договорились, в общей душевой. Они смотрели в окошко, ожидая появления Ориона. Да, вот он, идёт по коридору... О, нет! Он идёт в душевую!

   Гебеведеровцы в ужасе отбежали от окна и спрятались в одной из кабинок.

   Дверь распахнулась, и вошёл бледный, но воодушевлённый чем-то Орион. В руках его был нож. Обычный нож, при виде которого гебедеровцы попятились к задней стенке кабинки. "Убийца! Орион - убийца!" - вертелось в их головах.

   А "убийца" взял нож в руку и полоснул им по другой. Брызнула кровь, и гебеведеровец, единственный, кто не отошёл к задней стенке кабинки, а наблюдал за этим, замер от ужаса. Орион же, надрезав свою руку в другом месте, стал выковыривать ножом что-то из руки. Это было жутко. Наблюдавшего за ним ученика забила дрожь. А сам Орион, морщась и корчась от боли, зашёл в другую кабинку и вышел оттуда через пять минут, переодетый и с наскоро забинтованной рукой.

   Теперь он сиял словно звезда, и ничего гебеведеровсеого не осталось в нём. Он тряхнул своими длинными волосами, открыл окно, встал на подоконник и взмыл вверх. Он был невидим для контролирующей системы: его чип остался в урне в общей душевой Гебеведера, а сам Орион уже держал путь на свободную планету Альфу. Он наконец летел, не ограничиваемый никем, как до своего попадания в Гебеведер.

   Он не видел, что четверо гебеведеровцев высунулись из окна душевой и смотрели на него, как на сверхсущество, но зато он видел, что далеко впереди уже показались едва заметные очертания Альфы. И Орион полетел туда - на свободную планету, куда слетались такие же, как он. Ошарашенные гебеведеровцы, стоящие внизу, долго не могли прийти в себя. Неужели так хороша это свобода, что за неё Орион и все пропавшие согласны были терпеть такие мучения, вырезая чип из собственного тела? Не могли этого понять ученики Гебеведера. А Орион мог. Он знал цену свободе.