Литмир - Электронная Библиотека

Те девушки… конечно, у них не было выбора, не могло быть другой судьбы.

Она их понимала.

Ей показалось, что это тот самый. Хотя, может быть, просто похож. Все они похожи, как братья, почти до бровей заросшие жгучими бородами…

Мужчина шагал прямо и целеустремленно, он то улыбался, то со здоровой жадностью вгрызался в большое красное яблоко, а за спиной у него бодро торчало дуло какого-то глобальего оружия. Мильям он не заметил.

Она не стала провожать его взглядом. Свернула в боковую улочку, совсем коротенькую, как и все улицы здесь, на окраине. Еще несколько кварталов — и город кончился, рассыпавшись напоследок разрозненными подворками. Возле крайнего из них Мильям остановилась и уверенно толкнула от себя дощатую калитку.

Выстрелы она услышала еще с подворка. Слаженными залпами и одиночными, разнобойными пробами спускового крючка. По мере того как она приближалась, обогнув приземистое жилище из грубо обтесанных глыб ракушечника, стрельба становилась все громче, затем на нее наложился зычный командный голос немолодого мужчины. Зарим-сур. Когда-то она сама отвела к нему Валара…

Сына Мильям узнала сразу, как только завернула за угол. Когда они еще только виднелись вдали — простертые ничком фигурки в камуфляже, приподнявшие над жухлой травой черные головы. Только одна светловолосая — четвертая слева. Валар. Мальчик… которому наконец-то выпадает возможность стать мужчиной.

Еще дальше, колеблясь в разогретом воздухе плоскогорья, цепочкой протянулись в ряд стоящие торчком темные силуэты. Мишени. Интересно, похожи ли они хоть чуть-чуть на настоящих глобалов?

Она подошла ближе. Зарим-сур увидел ее и двинулся навстречу, отдав неразборчивую команду юношам в камуфляже. Лежащие фигурки зашевелились: кто-то сел, вертя в руках автомат, кто-то поднялся на ноги, вскинув дуло за плечо, а некоторые остались на земле, целясь в далекие мишени…

Валар заметил ее. Но сделал вид, что не узнает. Отошел к небольшой группке, собравшейся в углу стрельбища.

Валар…

— Здравствуй, Мильям-сури. — Мастер по оружию улыбнулся, и его лицо скомкалось в сплошные морщины и шрамы. — Хорошие ребята… еще с недельку пристреляются, и буду отправлять на границу. Я всегда говорил, что дембель этот — какая-то Вражья пошесть. Может быть, его сами глобалы и придумали, пустили ложный слух, а наши командиры и повелись, на границе оно ведь сразу и не разберешься…

При первой встрече разговорчивый Зарим-сур смотрел на нее настороженно и с подозрением: разве материнское дело приводить сына к мастеру? Потом решил, будто у парня не осталось ни отца, ни старших братьев; такое тоже ведь бывает. Что ж, возможно, он не был не прав.

— Да, Зарим-сур, — кивнула Мильям. — Вражья пошесть… наверное. Позови Валара.

— Только недолго, — предупредил мастер. — Стрельбы у нас. Да и парня засмущаешь.

Повернулся, тяжело переставляя негнущуюся ногу. Прихрамывая, направился к юным воинам, уже почти готовым к посвящению оружием… если б он только знал.

Но он не знал. Обернулся через плечо:

— Твой неплохо стреляет. Девять пуль прямиком в глобалью шкуру. — Снова улыбнулся, жутко теряя человеческое лицо. — Но надо десять. Будем работать.

Сын появился перед ней через минуту. Подчеркнуто независимый, отстраненный, он остановился в нескольких шагах: не дотянуться, не обнять… Мильям сдержалась, не шагнула навстречу.

— Здравствуй, Валар.

— Здравствуй, мам.

Она выдавила улыбку:

— Ничего не сказал… Но я догадалась, что ты здесь.

— Конечно. Дембель же отменили. Скоро уходим на границу.

Камуфляж на нем был старый, вылинявший, потертый на сгибах и штопанный в простреленных местах, он помнил, наверное, запах крови не одного воина. Слегка великоватый, отчего шея в растянутом воротнике казалась слишком тонкой; вообще светловолосый и белокожий Валар выглядел в этом грубом костюме странно нереальным, готовым вот-вот раствориться в воздухе…

Мильям вдруг вспомнила, как провожали юношей на посвящение оружием в ее родном селении. Богатая одежда воина Гау-Граза, оружие, инкрустированное серебром, циновки по всему подворку, гости из нескольких окрестных селений, кушанья и вина, музыканты и сказитель Каралар-ван. И еще глоток чудодейственной воды из источника Тайи, поднесенный первой дочерью в семье… Юстаб могла бы. Только здесь, в городе, нет волшебных источников с красивыми именами. И к древним обычаям тут относятся гораздо проще, даже свадьбы гуляют не больше чем одной улицей, что уж говорить о проводах на границу…

Да и Робни-сур все равно не позволил бы. А Валар считает его своим отцом.

Робни-сур как-то сказал: посвящение оружием — самое отвратительное и противоестественное, что может произойти с молодым парнем. Оно запросто сломает всю его жизнь, перевернув с ног на голову еще не сложившиеся как следует представления о ней. И Валару повезло, что рядом с ним оказался взрослый мужчина, которого жизнь кое-чему научила. Способный оградить его от этой несусветной глупости.

Но он был не прав: за последние годы Мильям приучила себя к мысли, что он прав не всегда. И Валар — тоже.

— Что отец? — отрывисто спросил он.

— Он не знает. — Мильям не была уверена, так ли это. — Я скажу ему потом. Когда ты уже уйдешь.

— Хорошо. Мама…

В его голосе проскользнула дрожь, а в зеленых глазах мелькнуло детское, растерянное выражение: очень знакомое, будто ожившее с тех времен, когда сын еще не стеснялся обвивать руками мамину шею и шептать на ушко свои сокровенные тайны. Сделал было шаг вперед; передумал, остался на месте. Закусил губу.

И Мильям подумала, что, может быть, уже никогда больше его не обнимет. Вообще не коснется. И все, что у нее останется, — образ этого нереально светлого мальчишеского лица над воротом заскорузлого камуфляжа.

Мальчики должны уходить на посвящение оружием, так было всегда, сколько стоят на местах горы великого Гау-Граза. Уходить на границу, убивать глобалов в своем первом бою и возвращаться мужчинами — или отправляться на пир Могучего, что вновь-таки славная и предопределенная участь для воина. Матерь Могучего не велит земным матерям скорбеть о потере сыновей, полегших в бою, сколько бы их ни было, этих потерь…

Но Валар… он же у нее один!!!

Трое старших сыновей… Шанталла, Танна, Гар — она помнит лишь их имена, с трудом восстанавливая в памяти детские лица, которых— все равно давно уже нет. Даже если все трое живы. И если мертвы — тем более… Их давно уже нет. Может, никогда и не было.

Валар — есть.

Он уйдет на границу, пройдет посвящение оружием, станет мужчиной: не может же она допустить, чтобы ее сын на всю жизнь остался мальчишкой. Но — не погибнет.

Потому что еще чуть-чуть — и больше никому не придется умирать от глобальего оружия. Так сказал Робни-сур, Пленник, человек, который ничего не понимает в жизни Гау-Граза, но способен изменить эту жизнь одним лишь словом или движением рук. Как это в очередной раз произошло теперь, когда короткого шепота ее мужа над головой девушки Газюль хватило, чтобы по всему Гау-Гразу воины-дембеля начали возвращаться на границу…

Всего несколько дней. Не слишком мало — ведь Зарим-сур сказал, что отправит своих учеников где-то через неделю. Но и не слишком долго, чтобы не опоздать. Чтобы Валар успел побывать в одном бою. Только в одном… для верности Юстаб сплетет шнурок из черных и светлых волос.

А она, Мильям, постарается правильно и точно рассчитать сроки.

— Иди. — Мильям улыбнулась Валару, и на губах сына слабо проступила ответная улыбка. — Осенью сыграем свадьбу. Она красивая, твоя невеста?

Валар обвально, пунцово покраснел. И наконец-то стал настоящим, реальным, живым. Он останется жить, ее единственный взрослый сын. Она еще прижмет его к себе, спрячет пальцы в завитках светлых волос. Так будет — и это важнее всего, что произойдет благодаря ей, Мильям, со всем великим Гау-Гразом.

— До свидания.

Дойдя до калитки на дальнем краю подворка, Мильям не вытерпела, обернулась. Валар все еще стоял на месте, глядя ей вслед.

61
{"b":"7520","o":1}