— Ты спал с моей куклой Барби! И не до восьми лет, а до двенадцати!

Таша снова зашлась смехом, а Евсей выдохнул и облегченно посмотрел на сестру. Его взгляд быстро наполнился теплотой и любовью.

— Ташкееент!!! Это ты!

— Я! — воскликнула Таша, приподнялась и крепко обняла брата. — Значит, Яра передала тебе послание… Я так рада!

— Какое послание? Я ничего не понимаю! — воскликнула возмущенно Вера.

— Мамочка, все хорошо! Прости, что вела себя, как стерва! Прости, что не ценила твою заботу! Я так тебя люблю… — на глазах у Таши снова навернулись слезы. Евсей тоже поспешил отвернуться от любимых женщин и усердно делал вид, что в глаз попала соринка. А Вера снова набросилась на дочь с объятьями, разрыдавшись уже от услышанных нежных признаний.

— Прости и ты меня, доченька… Прости, что не доверяла тебе, боялась отпустить от себя… У-ууу, — выла Вера, уткнувшись в плечо Таши и гладила дочку по волосам, целовала ее в мокрые щеки и лоб.

Успокоившись немного, Вера перестала плакать и заулыбалась, а потом поспешила отменять вызов скорой, а заодно и семейного врача, которого успела переполошить, пока Таша была в отключке.

Она убежала за телефоном, а брат с сестрой, наконец-то, могли поговорить откровенно, не вводя Веру в шок и лишнее волнение.

— Так до этого ты — это была не ты? — спросил он полушепотом.

— Да. Одна зараза обманула меня и украла мое тело, а я застряла в другом мире. Неужели вы не заметили перемен? Мы ведь с ней совсем разные! Ты только сейчас заподозрил?? Я ведь даже нашла способ передать тебе сообщение! — разгневанно выдала Таша целую тираду возмущения.

— То есть, та женщина, что звонила мне вчера и говорила с акцентом, это была твоя знакомая из другого мира?

— Нет, судя по всему из Эстонии, раз так долго не передавала тебе сообщение! Как же так?! Только вчера? А какой сегодня день?

— Двадцать восьмое июля.

— Меня не было целый месяц… А звонила она вчера? Двадцать седьмого, значит… Июля…

— Да, вчера. Вечером. Я был на работе, а тут вижу странный номер какой-то, будто международный… Я взял трубку, а она мне стала говорить про самозванку, и чтобы я задал тебе вопросы из детства…

— Все ясно! Она ошиблась месяцем… Перепутала июнь и июль… Видимо, неразборчиво записала… Пять лет разницы все-таки… В любом случае, спасибо… Я ей очень благодарна.

— Кому? О ком ты говоришь? Я сперва подумал, что это розыгрыш и бросил трубку, но ее слова все никак не выходили у меня из головы… Я стал думать, что ты и правда вела себя странно все это время… Заехал перед работой сюда, хотел поговорить с тобой, а мама сказала, что ты еще спишь. Я решил разбудить тебя и понял, что ты в глубокой отключке. Запаниковал… В общем, дальше ты знаешь… Это что получается? Целый месяц с нами жила самозванка??

— Ева! Ты такой молодец! Я так тебя люблю, братишка…

— Братишка?? А ну-ка скажи мне, как звали мою первую любовь? Я знаю, что ты почитывала мой дневник и должна знать!

— Ве-ро-ни-ка! — медленно, смакуя каждый слог правильного ответа произнесла она, улыбаясь.

Евсей снова выдохнул с облегчением и обнял сестру.

— Не называй меня больше «братишка»… Это первое, что смутило меня, когда ты… то есть… она… Тьфу ты! Чертовщина какая-то! Немедленно рассказывай все по порядку! Я требую объяснений!

— Хорошо, хорошо! Только не дома! Пойдем куда-то прогуляемся! И я все тебе расскажу. Это долгая история…

46. Прощай, прошлое!

Евсей увлеченно слушал сестру, попивая кофе в забегаловке неподалеку от дома, куда они сбежали от Веры, чтобы спокойно все обсудить.

— … и тогда Алистер придумал, как ее обмануть, но при этом не спугнуть. Я не ожидала, что он пойдет на такое, но он все же простил Леонарда и отпустил его. А сам принял его облик и ждал в камере нас с Инессой. Ему нужно было просто заговорить ее, отвлечь и надеть блокиратор этой заразе, чтоб она уже никуда не сбежала… На удивление, она даже нашла в себе какие-то зачатки человечности и решила высвободить Лео, еще больше упростив задачу Алису. Так она оказалась в тюрьме, а я… вернулась в свое тело, — закончила рассказ Таша, с аппетитом откусив кусочек теплой пшеничной булочки с кунжутом.

— Ташкент, тебе книгу писать надо! Сюжет — бомба! А че?

Таша рассмеялась.

— Слушать про все это гораздо увлекательнее и безопаснее, чем проживать на собственной шкуре…

— Это да! Поэтому пообещай мне! Вот прям поклянись, что ты завязала с этими осознанными снами! — хлопнул по столу Евсей, насупив брови.

— Торжественно обещаю и клянусь! — на полном серьезе сказала Таша, подняв руку вверх, как будто говорила под присягой.

— Нет, ну правда! Ты хоть понимаешь, что могло произойти? А вдруг эта Инесса оказалась бы какой-то маньячкой? А вдруг она убила бы маму и меня, и папу… ради денег и квартиры! Ты хоть понимаешь, что ты натворила вообще?

— Прости, прости, прости! Я ведь тоже настрадалась.

— Ну да, конечно… Особенно во дворце этого мистика. Сплошные страдания! Балы, бухло, картишки…

— Это были карты Таро! Никто в них не играл…

— Да, да… Короче, Таша! Еще раз сбежишь в эту Феерию и можешь назад не возвращаться! Я сдам тебя на органы, пока ты будешь в отключке. Мне тут маньячки в теле сестры не нужны. — смешно запричитал Евсей и пригрозил сестре пальцем. Та громко рассмеялась и погладила брата по руке.

— Мне больше не за чем сбегать. Я так соскучилась по тебе, маме… И по себе. Столько всего хочу сделать! Но сначала есть одно важное дело, в котором мне нужна твоя помощь.

— Ну начинается… Что опять удумала?

— Ты знаешь адрес Беловых?

Евсей застыл, не донеся чашку с кофе до рта, и уставился на Ташу, переваривая информацию.

— Беловых? Тех самых Беловых?

— Да. Мне нужно поговорить с матерью той девушки. Лизы.

— Ты из ума выжила там в своей Феерии? Она ж чуть не разорвала тебя в прошлый раз? Забыла?

— Поэтому я прошу, чтобы ты поехал со мной. Мне очень-очень нужно с ней поговорить и кое-что передать от Лизы.

Евсей чуть не поперхнулся кофе и отставил чашку в сторону, окончательно решив, что насладиться напитком ему уже не удастся.

— Ладно, я даже не хочу расспрашивать… Ни слова больше. Ты же все равно не отступишься… — сдался Евсей, подняв ладони вверх. Затем взглянул на часы, покачал головой и, схватив пиджак, вышел из-за столика, оставив на столе купюру за кофе. — Поехали. Покончим с этим. К черту совещание. Обойдутся без меня…

— Спасибо! — воскликнула Таша и с благодарностью посмотрела на брата. Она расправила платье и выехала из-за столика в инвалидном кресле.

Через пятнадцать минут белая ауди уже въезжала в тенистый узкий дворик, окруженный блочными пятиэтажками советских времен обычного спального района.

Во дворе шумно играли дети, визги мальчишек доносились со всех сторон.

У ряда самостроев, напоминающих сараи, какой-то мужик чинил волгу, пытаясь завести мотор. За столиком под раскидистой абрикосой четверо дедулек играли в карты, весело переговариваясь друг с другом.

На дорогую белую машину, подъехавшую к одному из подъездов, сразу же обратили внимание. Дедульки зашептались, с любопытством посматривая, к кому же это пожаловали дети или внуки на такой «крутой тачке». Владелец волги тоже отвлекся от починки своей «ласточки», искоса поглядывая на авто, а детвора уселась на лавке, как вороны на ветке, тыкая пальцами и восхищенно разглядывая красивую машину.

Таша несколько минут собиралась с духом, прежде чем покинуть безопасное укрытие — салон автомобиля — и выйти наружу, приковав к себе взгляды всех этих людей во дворе, а еще любопытных глаз, смотрящих из раскрытых окон и распахнутых балконов.

— Ты не передумала? — спросил Евсей, сочувственно сжав губы и сморщив лоб.

— Нет. Я должна это сделать. Ради Лизы и ради себя.

Таша глубоко вдохнула, сосредоточилась с закрытыми глазами и потянула за ручку двери. Евсей спешно выскочил из машины, приняв первый удар любопытства на себя, помог сестре выйти и усесться в кресло.