– …скажи мне, Господи, кончину мою и число дней моих, какое оно, дабы я знал, какой век мой…
Пит не знал кончину свою. Пит умер счастливым. Я ему помог. Он долгие годы умирал медленной смертью. Он боялся жить, довольствовался малым, а я взял и убил его. Нет, я не убивал. Он сам себя убил. Рано или поздно он добрался бы до денатурата. Я просто ему чуть-чуть помог. О господи, неужели придется всю жизнь об этом думать?
Стэн медленно повернул голову и поглядел на остальных. Майор Москит пристроился между Молли и Бруно. На заднем ряду Клем Хотли закрыл глаза. Лицо Джо Пласки озаряла тень улыбки, в которую привычно складывались его губы. «Наверное, вот так же улыбался Лазарь после воскрешения», – подумал Стэн. Мартин-мореход щурил глаз.
При виде Мартина Стэн пришел в себя. Он сотни раз делал то же самое, сидя на жесткой церковной скамье рядом с отцом и глядя на хоры, где стояла мать вместе с остальными женщинами в белых одеяниях. В глазу есть слепое пятно, и если закрыть один глаз, а второй устремить чуть вбок от головы проповедника, то в какой-то миг кажется, что голова исчезает, а безглавое тело продолжает читать проповедь.
Стэн покосился на Зену. Она сидела в глубокой задумчивости. Священник торопливо возгласил:
– Человек, рожденный женою, краткодневен и пресыщен печалями: как цветок, он выходит и опадает; убегает как тень, и не останавливается. Посреди жизни нас настигает смерть…
Майор Москит громко вздохнул и заерзал на месте. Стул заскрипел.
– Ш-ш-ш! – прошипел Бруно.
Когда все забормотали «Отче наш», Стэн с облегчением обнаружил, что голос его не подводит. Зена его слышит. А раз слышит, то не заподозрит его в… Стэн понизил голос, произнося слова машинально, по памяти. Ни в коем случае не следует давать ей повод для подозрений… Хотя она недоверчиво поглядела на него, когда он сказал, что Пит ошивался у гика. Нет, нельзя, чтобы она… Так, главное – не переиграть. Черт побери, вот где требуется способность отвлекать внимание!
– …Ибо Твое есть царство и сила и слава вовеки…
– Аминь!
Гробовщик был молчалив и деловит. Он снял крышку гроба и бесшумно прислонил ее к стене. Зена поднесла к лицу носовой платок и отвернулась. Все выстроились в очередь, попрощаться с покойником.
Первым к гробу подошел Клем Хотли. На его морщинистом лице не отразилось ничего. Бруно взял майора Москита на руки, чтобы ему было лучше видно. Старый Магвайр мял в руках кепку. Джо Пласки, прыгая на руках по полу, толкал перед собой складной стул, потом придвинул его к изголовью гроба и вскочил на сиденье. Поглядел на покойника. Скорбно сложил губы, хотя у глаз все еще лучились смешливые морщинки. Машинально перекрестился.
Стэн натужно сглотнул. Подошла его очередь, теперь уж не отвертишься. Джо соскочил на пол, придвинул стул к стене. Стэн сунул руки в карманы, подошел к гробу. Он в жизни не видел трупов; при мысли об этом волоски на затылке шевелились.
Он глубоко вздохнул и заставил себя посмотреть на мертвеца.
На первый взгляд казалось, что в гробу – восковая фигура во фраке. Одна рука приложена к груди в белом жилете, другая вытянута вдоль тела, сжимает в ладони хрустальный шар. Лицо румяное – гробовщик тампонировал впалые щеки, загримировал кожу, так что ее восковой блеск создавал иллюзию жизни. Внезапно Стэн ахнул, будто его ударили под дых: лицо покойника украшала бутафорская бородка – аккуратно подстриженная, черная как смоль.
– И напоследок мамзель Электра продемонстрирует свой коронный номер. Никто на свете не отваживался его исполнять с тех самых пор, как Бенджамин Франклин обуздал молнию бечевкой своего воздушного змея. Итак, мамзель Электра, держась за электроды угольной дуговой лампы, позволит смертоносному разряду пройти сквозь свое тело…
Стэн украдкой скользнул под сцену провидицы, всеведущей Зены. В закутке больше не пахло виски. Стэн застлал пол брезентом и проделал в дощатых стенках две широкие щели, чтобы каморка лучше проветривалась. У карточного столика он установил картонную ширму с навесом и без помех при свете фонарика вскрывал конверты и крупно переписывал вопросы на страницы блокнота.
Послышался шорох шагов – зрители собирались у сцены. Зена начала вступительное слово. Стэн взял стопку конвертов с вложенными в них чистыми листами и встал у окошка, дожидаясь, когда за кулисами появится Хотли.
Занавес колыхнулся. Хотли протянул в окошко руку с конвертами зрителей. Стэн быстро забрал конверты, передал подложную стопку, и рука исчезла. Над головой Стэна скрипнули доски сцены. Он сел за стол, включил затененный фонарик, подровнял стопку конвертов, одним движением ножниц срезал края сразу всем, вытряхнул листки с вопросами и разложил их перед собой.
Вопрос: «Где мой сын?» Старомодный почерк. Женщина, лет под семьдесят, решил Стэн. Отличный вопрос для начала. Подпись разборчивая, полное имя. Миссис Анна Бригс Шарпли. Стэн отыскал среди записок еще два полных имени. Одним был подписан совершенно дурацкий вопрос, и Стэн его сразу забраковал. Черным карандашом он четко вывел на странице блокнота: «ГДЕ СЫН?», добавил полное имя женщины и поднес блокнот к люку у ног Зены.
– Вижу… вижу… инициал Ш… Миссис Шарпли?
Стэн слушал ответы Зены, будто внимал откровению свыше.
– Вам все еще кажется, будто ваш сын – малый ребенок, сорванец и проказник, который выпрашивает у вас хлебушка с сахарочком…
Откуда Зена все это знает? Прямо как настоящая провидица! Как такое возможно? Вот Молли, например, на самом деле не управляет электричеством. Ее номер программы, как и все остальные в балагане, – сплошной обман и надувательство. Но Зена…
– Послушайте, уважаемая, не забывайте, ваш сын давно вырос, у него наверняка уже свои дети. Вы ждете от него весточки, а он не пишет?
Просто удивительно, как Зена разбирается в людях… Стэн похолодел от страха. Надо же, ему приходится скрывать свой жуткий секрет от той, кто словно бы умеет читать мысли. Ему стало смешно, несмотря на тревогу. Да, он боялся, что Зена обо всем догадается и объявит его убийцей, но вопреки всем страхам его все равно тянуло к ней. Он жаждал постичь неведомую науку, которая позволяет с первого взгляда определить, о чем думает человек. Может быть, есть люди, рожденные с подобным даром?
– Кларисса? Среди вас есть Кларисса? Подними руку, пожалуйста. А, вот ты где! Кларисса хочет знать, выходить ли замуж за ее нынешнего ухажера. Прошу прощения, Кларисса, но мне придется тебя разочаровать. Лгать я не умею. Да ты и не хочешь услышать от меня ложь. По-моему, этот парень – неподходящий кандидат в мужья. Хотя, конечно, все может быть, и я не сомневаюсь, что он силен и хорош собой. Но что-то подсказывает мне: когда появится твой истинный суженый, ты ни у кого не будешь спрашивать, выходить за него замуж или нет, а сразу же повернешь дело к свадьбе.
Подобный вопрос Зене задавали не раз, и она всегда отвечала на него одинаково. Внезапно Стэн сообразил, что никакой это не дар. Зена хорошо разбиралась в людях. А люди все похожи друг на друга. То, что скажешь одному, подойдет девяти из десяти. А каждый пятый вообще верит всему, что ему плетут, и согласно кивает, когда его спрашивают, верно ли сказанное, потому что некоторые лохи просто неспособны возразить. Боже мой, Зена зарабатывает гроши. Но если это дело поставить правильно, то деньги можно грести лопатой.
Стэн взглянул на очередную записку и вывел на странице блокнота: «Совет о важном шаге в семейной жизни. Эмма». Если Зена сможет дать вразумительный ответ на этот вопрос, то она действительно умеет читать мысли. Стэн поднес блокнот к люку и прислушался.
С минуту Зена продолжала говорить на публику, собираясь с мыслями, а потом легонько пристукнула каблуком и повысила голос. Стэн положил блокнот на стол, зная, что это будет последний ответ и теперь можно расслабиться. А Зена завершит выступление, предложив зрителям приобрести у нее гороскопы.
– У меня осталось время еще на один вопрос. На этот раз я не стану просить его автора назвать себя. Здесь присутствует женщина, чье имя начинается с буквы Э. Фамилию я называть не буду, потому что вопрос очень личный. Однако же я попрошу вас, Эмма, думать о том, что вы хотели бы мне мысленно сказать.
