После коньяка выпитого под собственный тост, в котором она пожелала, чтобы с ее мужем ничего не случилось, и он как можно скорее оказался с ней рядом она поздравила с новым годом хвостатую подругу, которая, опершись лапами о край стола, закусывала невостребованным «оливье» прямо из тарелки. Потом Женя, пересчитав патроны, забралась в постель, уложила подружку, поверх одеяла, но уснула не скоро. Долго представлялись различные картинки, как там Василий встретил новый год, вспомнился прошлый новогодний праздник со всеми радостями и недоразумениями в Мурманске.

По такому же сценарию прошло и Рождество, хотя на этот раз Женя уже не изощрялась в кулинарных изысках. Российское ноу-хау — «Старый новый год» в поселке вообще никто не принимал, но редкие вопли с той окраины, где жила Кира, вероятно городских гостей, настораживали, и в постель она забралась, предварительно приготовившись к обороне. После полуночи, все стихло. Непонятно, только, к добру ли…

Зачитавшись Миллером, свет она выключила уже во втором часу. Когда глаза привыкли к темноте, Женя взглянула с кровати в окно, в которое ей между неплотно сдвинутыми занавесками видно было серебрившееся в свете луны застывшее море.

Она уже хотела закрыть глаза, как ей показалось, что там мелькнула тень. Женя привстала, соскользнула на пол и сама, словно тень метнулась к стене. Почти не дыша, оттянула ткань занавеси и, заглянув в щель, едва не вскрикнула. С обратной стороны в стекло уткнулась страшная обросшая физиономия мужика. Пригнувшись, он явно всматривался в темноту помещения. Лица его толком разглядеть было невозможно, но оттого оно казалось еще более ужасающим. Явно беглый.

Потом фигура, все в том же согнутом положении метнулась к входной двери. Только тогда стал отчетливо слышен скрип снега и Жучка, неожиданно звонко тявкнув, вскочила со своего коврика. Женя схватила берданку и выбежала в сени. Там, на ощупь, дрожащими руками проверила, есть ли патрон, взвела курок и, приподняв ствол, стала напряженно всматриваться в щели двери и прислушиваться, хотя от напряжения слух притупился и в ушах стоял какой-то звон. Жучка совсем не к месту принялась прискакивать, тявкать и скрестись в дверь.

Снаружи вскоре мелькнула зловещая тень, затем дверь вздрогнула и Женя, зажмурившись, нажала на курок. Ружье дернулось. Грохот был таким сильным, что она потеряла способность слышать что-либо, а Жучка, только что мелькавшая у ее ног, исчезла вообще. Женя перебежала снова в комнату и уже открыто выглянула в окно. Нигде никого. «То-то!» — торжествующе, но все еще с внутренней дрожью подумала она и, нашарив на подоконнике второй патрон, заменила гильзу.

Некоторое время она не отходила от наблюдательного поста, ожидая, что на ее выстрел сбегутся люди, но на дороге никто не появился. Взглядом окинула комнату, нигде не нашла Жучку, потом, догадавшись, встала на колени и выволокла перепуганное животное из-под кровати.

Усевшись на постели, снайперша прижала к себе вздрагивающую собачонку и шепнула ей на ухо, что они еще покажут им кузькину мать. Уж живыми-то их не возьмут и еще пожалеют, что сунулись, уроды! Видно для щенка это было слабым утешением, потому что он продолжал жаться к ней и поскуливать. Наконец раздался легкий стук в окошко.

— Пришли, все-таки! — решила Женя, поднялась, вышла в сени, не выпуская, на всякий случай, из рук ружье и спросила, кто за дверью.

— Да открой, это же я Василий! — негромко произнес знакомый мужской голос.

Женя, не веря своим ушам, сбросила крюк и распахнула дверь. Порог перешагнул все тот же небритый мужик, в котором Женя только сейчас узнала мужа. После безумных объятий он заволок ее в комнату.

— Почти час валялся в канаве, боялся, что люди сбегутся на твою пальбу. Не успел еще ничего сказать, только дверь то и дернул, а ты и шарахнула. Что, не узнала меня в окошке?

Женя, все еще не веря в происходящее, покачала головой.

— Узнаешь тут. Оброс. Сам как беглый.

— Так я беглый и есть, — засмеялся тот. — Я же тайком пришел. На лыжах.

Женя посмотрела на него как на сумасшедшего.

— Да ты что! До Мурманска пятьсот километров!

— Да не до Мурманска, до лодки. Всего пять.

— Какой лодки? Зима же.

— Так подводной…

Женя ахнула.

— Господи! Как же мне с тобой не скучно! Я надеюсь, ты на атомной? Чтобы не мелочиться.

Василий засмеялся.

— Ну, ты уж совсем. На дизельной. Ребята тут после капремонта вышли на обкатку. Вот и подбросили. Через пару часов заберут меня в том же месте. Рыбаки пока отдыхают. Работали днем и ночью. Рыбы шло невпроворот. Уже два полных улова загнали.

Василий вынул из внутреннего кармана пачку зеленых купюр и швырнул на кровать.

— Убери. Никогда не думал, что когда-нибудь буду так промышлять. Пусть даже против своих капиталистов…

— А как артель?

— Подзаработали все. Вот эту пачку, — Василий вынул из другого кармана более объемный пакет, — отдашь Иванычу. Это артельные. Отдашь без свидетелей.

— Почему вы не выходите на связь? Я спрашивала у председателя, он только пожимает плечами.

— Такой был уговор. На случай, если откроется, правление тут, как бы, ни при чем. Я и появляться то не должен был… Поскорее бы разделаться с этим рыболовецким промыслом. А потом… свобода и теплое море!

При последних словах лицо у мужа просветлело.

Ужинать он отказался и сказал, что времени совсем мало, его надо экономить и, если расходовать, то на самое необходимое. Им обоим. С этими словами Василий осторожно притянул к себе Женю. Она, почувствовав, как сразу ослабли ее ноги, плотно прижалась к мужу.

— Пропахнешь рыбой! — шепотом предупредил он.

— Отмоюсь в бане, — ответила Женя, удивившись мимоходом, какая мелочь заботит его в такую обалденную минуту и вцепилась пальцами в его куртку, помогая ее стащить…

Перед тем как уйти он поздравил жену со старым новым годом и вдруг, спохватившись, бросился в сени, откуда принес какой-то картонный цилиндр… Покрутив в руках, разделил его на две половинки и торжественно вынул свеженькую розу. Женя только покачала головой, молча, потому что в горле что-то сдавило…

— Наверное, немножко подморозилась, — оправдался он.

— Дурачок ты мой! — прошептала Женя, ткнувшись лбом в его плечо.

Уже в дверях Василий обернулся, заметил, наконец, Жучку, не сводящую с него любопытных глаз и скромно навиливающую хвостиком. Наклонился и легонько потрепал ее по шее.

У выхода он снова внимательно посмотрел на Жучку и неожиданно хохотнул.

— Послушай, а ты была права. Никакая это не Жучка, а самый натуральный Жучок.

Женя уставилась на собаку, которая еще более оживилась.

— Ну вот, — протянула она. — Недаром мне казалось, что она ведет себя как-то… не по девичьи.

Потом мотнула головой и заявила, что для нее собака все равно останется Жучкой. Жучок — как-то не звучит. Все равно, что таракан. Секунду подумав, она резонно добавила, что собака — женского рода, следовательно, имя вполне обосновано.

В сенях Женя попросила, чтобы он берег себя и не беспокоился о ней. Она женщина самостоятельная и может постоять за себя.

— Ну, ты меня в этом уже убедила. Молодец! Кроме как Иванычу о моем визите никому не говори. И деньги отдай без свидетелей.

Вторая половина зимы прошла в том же ритме и с теми же сомнительными радостями.

Правда ночи стали уже немного короче, от неожиданных оттепелей кое-где оттаяла земля, выделяясь в полумраке темными пятнами, на которых трудно было обнаружить передвижение противника, потому Женя забытую на заборе тряпку иногда принимала за бандита. Тем не менее, по утрам ей еще удавалось обнаруживать следы. И, похоже, подростковые. Но реально ее никто не тревожил, и Женя решила, что обещания Барсика достать ее оказалось обыкновенным трепом мужика, которому ничего не обломилось. Да и с чего бы он тут околачивал пороги?! Нынешним бизнесменам процесс добычи денег вполне заменяет секс.

Однако, в один из мартовских дней ей представилась возможность усомниться в том, что о ней забыли.