– Рад это слышать, Ахайя, вождь семинолов. Сколько у тебя воинов?

– Под моей рукой десять сотен хорошо вооружённых воинов, – начал Ахайя. – Мы все вооружены ружьями и пистолетами. Ещё двадцать сотен придут по моему зову в течение месяца. Как только мои воины соберутся вместе, мы выступим на Новый Орлеан. Можешь возвратиться к своим озерам и передать этому Броку, что его враги не получат помощи с юга.

Вожди говорили ещё несколько часов, и уже прощаясь, Текумсе спросил кое-что.

– Ахайя, у тебя странное оружие. Я такого никогда не видел. Что не так с твоим ружьем?

– Ты и не мог видеть ничего подобного, Текумсе. Пойдем, я покажу.

Два вождя встали и направились за пределы деревни. Ахайя снял с плеча винтовку, зарядил её и, резко вскинув, выстрелил. Затем он перезарядил и выстрелил ещё раз, а потом ещё.

– Поразительно! Как быстро и точно она стреляет! Откуда она у тебя? Ни у американцев, ни у англичан я не видел ничего подобного.

– А такого оружия и нет ни у кого. Его придумал отец моего внука. Этими ружьями и пистолетами вооружены только его и мои воины.

– И где же он сам?

– Отправился на больших кораблях на запад. Если наши боги и его белый Бог были к нему благосклонны, то он уже достиг цели своего путешествия. И именно он, Белый Дух, и говорил мне точно такие же слова. Поэтому я и присоединюсь к твоей войне.

– Белый Дух? Его имя звучит как имя шамана.

– Он и есть шаман. И воин, и лекарь. Когда начался великий мор, мой народ не пострадал, потому что Белый Дух научил нас, как бороться с заразой. С двумя заразами – он называет их оспа и корь. Теперь они не страшны моему народу.

– И как же защититься от этих болезней?

– Я научу тебя так же, как он научил меня.

На следующий день Текумсе покинул деревню Ахайи. Он получил поистине драгоценные дары. За плечом у вождя индейцев шауни висела винтовка Крнка, за пояс заткнуты сразу два пистолета, а один из воинов вёл на веревке другой подарок, оспенного теленка. И ещё неизвестно, что ценнее: союз между семинолами и шауни или этот теленок.

– Отец, ты уходишь? – Селия закончила кормить грудью младенца Александра и с тревогой смотрела на отца.

– Да, дочь моя. Ухожу, и не только я, но и пять сотен моих лучших воинов.

– Что случилось?

– То, о чем говорил Белый Дух. Война. Я разослал гонцов всем вождям семинолов, скоро здесь будут все воины, которые только могут прийти на мой зов.

– А куда ты уходишь?

– Пока воины собираются, я не буду ждать и схожу к Новому Орлеану. Сам посмотрю на город этого Уилкинсона. Ты же помнишь, в чей дом тебя привезли после похищения.

– Ты собираешься мстить? Но зачем? Белый Дух тогда сделал всё, что нужно.

– Нет, не собираюсь. Я собираюсь сделать так, чтобы вокруг этого города под ногами американцев горела земля. А когда я это сделаю, Уилкинсон попросит помощи с севера, и она будет предоставлена. Это поможет Текумсе и англичанам.

– А если этой помощи не будет?

– Тогда я захвачу Новый Орлеан. Но мне надо, чтобы эта помощь была.

– А что ты сделаешь, когда с севера придут американцы? Уедешь?

– Нет, когда они придут, воины, которых я призвал, уже будут со мной. Мы разгромим американцев и всё равно захватим Новый Орлеан.

– Отец, пообещай мне, что не будешь устраивать резню в городе. Если ты это сделаешь, то мы станем врагами для всех белых. Не только для американцев.

– Я и не собирался.

– Проходите, мистер Милкович, я же правильно произнес вашу фамилию?

– Да, все верно, мистер Байард, Стефан Милкович. К вашим услугам.

– Мне сказали, что у вас письмо от Гамильтона?

– Да, к сожалению, мне удалось до вас добраться только сейчас, хотя мистер Гамильтон поручил мне передать его вам ещё в марте. Эта война с англичанами очень не вовремя.

– Войны всегда не вовремя, мистер Милкович. Если вы не возражаете, я бы хотел ознакомиться с содержанием письма.

– Конечно, конечно. Вот оно.

Байард надел пенсне и погрузился в чтение.

«Как интересно. Александр боится, что Джефферсон может причинить вред его семье или как минимум попробует использовать их как рычаг давления на него. В принципе, это вполне логично. Другое дело, что, со слов этого Милковича, Александр отправился аж в Калифорнию. Пока об этом узнают в администрации президента, пока сообразят, что с него требовать, помимо возвращения домой, пройдет время. Которое я использую с выгодой, тем более что на счету у Гамильтона сто тысяч – этого вполне должно хватить», – такие мысли были у Байарда, когда он закончил чтение.

– Спасибо, мистер Милкович. Это очень важное письмо. Насчёт вас тут особенно ничего нет, просто просьба выписать вам чек. Чем планируете заняться?

– Пока не знаю. Но я бы хотел в будущем продолжить работать на мистера Гамильтона.

– Тогда у меня для вас есть предложение. Вы знаете, что в письме?

– Да, конечно, мистер Гамильтон на словах передал мне суть.

– Вообще хорошо. Я хочу предложить вам сопровождать детей Гамильтона в Европу. Судя по выправке, вы бывший военный?

– Да, я служил уланом у австрийского кайзера.

– Очень интересно, а как же вы попали во Флориду?

– Попал в плен к туркам, стал гребцом на галере, а потом меня освободили испанцы. Домой вернуться из Кадиса было трудно, нанялся на корабль и оказался о Флориде.

– И в итоге работаете на Гамильтона.

– Да.

– Давайте поступим так, мне нужно пару дней, может быть неделя, чтобы кое-что устроить. Поживите пока у меня. Идёт? Такой человек, как вы, будет дополнительной гарантией для детей.

– Конечно.

Выполнить просьбу Гамильтона оказалось не так-то просто. Нью-Йорк блокирован с моря англичанами, они не пропускают в него иностранные корабли и топят американские. Но способ отправить детей Гамильтона в Европу все же нашёлся.

Помог, как обычно, осёл, гружённый золотом. Байард обратился за помощью к нескольким своим знакомым, и те свели его с контрабандистами, которые по-прежнему вели определенный бизнес с Верхней Канадой. Это у государств война, а нужные люди всё равно крутят свои дела. Просто теперь это стало стоить несколько дороже.

На то, чтобы всё устроить, Байард потратил почти десять тысяч и две недели. Двадцать четвертого сентября его разговор со Стефаном продолжился.

– Сегодня ночью из Нью-Джерси отходит судно в Квебек. Я договорился с его капитаном, и он отвезет семью Гамильтона туда, вы поедете с ними в качестве слуги и охранника.

– Простите, сэр. Я не понимаю, зачем нам Квебек. Мистер Гамильтон говорил про Европу.

– В Европу отсюда вы сейчас просто не попадёте из-за тех же англичан. А так я договорился с людьми, имеющими связи в Квебеке, и вам помогут сесть на корабль до британской метрополии – Лондон или Глазго, не важно.

– А потом?

– А потом, вы уж извините, но вам нужно будет самому как-то добираться до Норвегии. Скорее всего, наймете судно. Лучше это будет сделать в Глазго.

– Мистер Гамильтон упоминал не только о своих детях, но и о дочери Аарона Бэрра.

– К моему глубокому сожалению, бедняжка Феодосия погибла в начале сентября. Англичане бомбили город и разрушили её дом. Не выжил никто.

– Как это ужасно, мистер Гамильтон хотел позаботиться и о ней.

– Да, в письме об этом говорится. Но всё в руках Господа.

– Пожалуй, вы правы, мистер Байард.

На самом деле Гамильтон стал причиной гибели и Бэрра, и его дочери. Если бы не его действия на Ямайке, Феодосия осталась бы жива. Но ни Байард, ни Милкович об этом не знали. Да и сам Гамильтон получил об этом информацию значительно позднее.

Ночью Стефан с семьей Гамильтона погрузился на крошечную шхуну самого подозрительного вида, и они поплыли в Квебек. Там они подождали корабль, идущий в Глазго, и в декабре тысяча восемьсот шестого года прибыли в Шотландию.