Для той, кто долгое время верит в меня, любит и не собирается выпускать из своих самых теплых объятий. Для той, являющейся для меня всем. Я тихо, совсем незаметно, приблизился к теплой щеке. Губами коснулся бесследно и пальцем провел по руке. Ты спишь и, наверно, не знаешь, что я сейчас рядом с тобой, а ты в неведомом крае, за дымной сонной стеной. Я нежно дотронусь до шеи и тихо-претихо вздохну - ведь для меня ты светлее, чем мир вокруг, наяву. Ты мило наморщила носик и что-то сказала во сне. Из мира миленьких мосек твоя так нравится мне. Я тихо, обнявши рукою, прижмусь, засыпая, к тебе. Я тоже приближусь к покою, увидев тебя в своем сне. *** Дома все смотрят мертвым взглядом и слушают каждый мой шаг. А я все чую, что кто-то рядом сжимает в кармане кулак, звенит своей мелочью в сумке и взглядом мне спину сверлит, а запах от выпитой рюмки густит кислород в композит. *** Мы все крупицы звездной пыли, мы дети холодного космоса должны были помнить, но забыли создателя громкие возгласы. Подобно весеннему снегу бросаем крыши домов, как многие люди с разбегу бросают тех, кто готов отдать свою жизнь без остатка, рассыпаться в звездную пыль. *** Ее я видел, она шла мимо и быстро скрылась за углом. И без нее темна квартира, кровать пустая перед сном. *** Моя книга написана от руки, почерк же держит ребра строки, а желтые пятна бензина на луже, диаметр проводят с центром из чуши. Где ямб и хорей дерутся за троны, точки разносят к себе за заборы, там тротуары залиты дождями, где-то там я, забытый по пьяни. *** Он век твердил: любовь – больная, он знал лишь что любовь – игра, ведь раньше он, в воротах рая, отказом был задет сполна. Но очень рядом жило Небо, с кристально чистым блеском взгляда, и рядом с ней крепчало тело, восторг сменял гоненья ада. Тогда же он не бросил грусти и в ясный день забыл про слезы, он был из тех, кто бросил кости, на кон поставив свои грёзы. А Небо долго гнало тучи, и раз, и два стреляя громом, но для него свой дождь могучий, оно решило вылить ромом. Теперь он иней на ресницах сгоняет жаркою рукою и пишет, пишет на страницах в тетради, что зовут любовью. *** Не будет вверху жизни по-лучше, а с запахом серы вечно тюрьма, где смог от угля яростно душит - на небе нет места давно для меня. Тяжелые тучи не будут родными, холодное солнце вновь станет чужим, когда-то давно нам всем говорили, что только с земли и тянется дым. *** Я ищу тебя на загородных трассах, пробегая в сутки сотни городов. Знаю, что мне тебя искать опасно, но реки же выходят из песчаных берегов. *** Найти в холодной глуши избушку, что в ветках застряла, вылезти там, где даже гроши, замен не дадут одеялу. Деревья тогда, шумом своим, ум щекотать твой не станут, только в окне чокнутый мим скажет тебе, что ты замкнут. *** Сжигай холодные письма, бросай их в жерло печи, сжигай, как осенние листья, как признаки бывшей любви. Порви их своими руками, и крылья без перьев оставь, втопчи все в землю ногами миром сама своим правь. *** Я закрываю свои глаза, я вдыхаю холодный воздух, по стенам вьется лоза, и в море ходить уже поздно. *** "Любовь живет три года", - сказал когда-то Бегбедер, но не моя порода любить, пока не надоел. Как можно было "сбросить" память и позабыть то все тепло? Себя в углу оставить таять и горевать, что все прошло? *** Я боялся умереть, пока не не встретил боль, когда схватила сеть, и в жизни ноль. Читая Бродского не спал, рисуя лозунги ломал мечты для мира, но дыркою от сыра я стал. |
