Опытным паломникам хорошо знакома некая особенность, может быть, даже закономерность поездок по святым местам. Плохо спишь ночью, без конца просыпаясь от тревожных мыслей. Утром встаешь в растрепанных чувствах. Говоришь себе, махнув рукой на писк и скрежет внутри: «Ладно, дотяну до автобуса из последних сил, а там – будь, что будет!» Надеясь, вдруг народ не соберется, или машина сломается. Как Бог даст, в общем! И если Ему будет угодно, то твои усилия над собой закончатся успехом.

Очередное посещение обители Чудотворной Тихвинской иконы Богородицы случилось перед моим днем рождения. Дорога была на редкость спокойной. Приложились к святыне. Пообедали в чудной трапезной. Тронулись дальше – к Антониево – Дымскому монастырю, одному из древнейших монастырей Северо-Запада и самому древнему в Санкт-Петербургской епархии. Всю дорогу меня занимала мысль: «Что ж такое? Когда-нибудь, наконец, удастся мне окунуться в Дымском озере? В первый приезд сюда я узнала о чудесном обретении мощей святого подвижника в 2001 году. Свидетелями чуда были десятки людей – трое суток стоял яркий световой столп над обнаруженными под завалами стен Троицкого собора мощами преподобного. Потрясённые необъяснимым явлением люди узнавали об обители, кто-то приехал с крупной суммой пожертвования. С этого началось возрождение храмов. В другой раз мы посетили обитель осенью, в самую распутицу. В нашей группе оказались певчие с регентом Валаамского монастыря. Идя по грунтовой дороге, мы с трудом вытаскивали обувь из раскисшей глины. А у воды было скользко так, что мы рисковали соскользнуть в Святое озеро, да там и остаться. Серо, воздух напоён влагой, под ногами раскисшая глина, хлюпает в ботинках… Мы выстроились перед деревянной часовней. Хор запел Хвалу Господу, Величание святому Антонию Дымскому… Невозможно передать словами ощущение потока благодати… Серая завеса из мельчайших капелек влаги чудилась перевернутой чашей купола, обнимающего каждого из нас и всех вместе, и крохотную часовню, и серенькую гладь озера, и чахлые кустики с деревцами… И, казалось, что поют не четверо монахов, а целый ангельский хор…

Мысль уходила и снова возвращалась, сопровождаемая, как сказал бы батюшка, воздыханием: «Ну, вот, даже ко дню рождения…». Уезжали мы из Питера в дождь, а Дымская обитель встретила нас морозным солнечным днем и ясным голубым небом. Насельник, рубивший дрова во дворе, сообщил, что, если кто желает набрать воды в озере, может, конечно, попытаться. Но полынья, где монастырские берут воду, ночью замерзла, а ему рубить лед некогда. Желающих попробовать оказалось четверо. Одна из паломниц осталась на берегу, опасаясь набрать в ботинки снега. Трое решились идти, увязая в снежном покрове и держа путь на Крест, установленный рядом с камнем, на котором, по преданию, молился святой Антоний. Убедившись, что полынья основательно затянута плотной коркой льда, я почти собралась бежать до ближайшего рыбака. И в очередной раз потоптавшись по льду полыньи, колупнула каблуком ботинка чей-то след, разочаровано выдохнув: «Вот, даже воды не набрать!» И… без малейшего усилия, движения или всплеска, в полной тишине я ощутила себя погруженной в воду… Ни испуга, ни холода, ни другого рода неудобства я не испытывала. Просто висела в полынье наискосок. Левая рука приподнимала над поверхностью льда сумку с ценным содержимым, а правая перебирала крошки льда в слегка колыхающейся воде. Метрах в трех от меня стройно возвышалась моя подруга Светлана. Мы молча смотрели друг другу в глаза. А наш третий спутник в остолбенении взирал на это все округлившимися глазами. А мне было… никак. Словно я находилась во вполне естественном положении и состоянии. Т. е., все так, как и должно быть. Тут включился ум и напомнил, что нам дали на разведку 20 минут, все остальные ждут в автобусе. Придется из этого как-то выходить. Даже намокшая искусственная шубка не тянула ко дну. Спокойно, как о чем-то обыкновенном, подумалось: «Не стоит бултыхаться и разбивать края полыньи». И я предложила: «Светик, я тут лежу себе и тихонько тяну к тебе правую руку. А ты, не подходя к краю, тяни ко мне навстречу свою…». А дальше… вот, дальше стряслось нечто! Наши руки вряд ли могли встретиться, не удлинившись в разы… Но в следующее мгновенье я стояла на корточках рядом с подругой, лицом к полынье с мягко колыхающимися в ней разнокалиберными обломками льда. Мы молча взирали на сумочку – черное пятно на белом между местом нашей стоянки и краем полыньи. Моя рука осторожно дотянулась до сумки. В полном молчании, при невозмутимом спокойствии ослепительно белого простора озера под куполом из чистой небесной сини, мы зашагали к берегу. Только на твердой почве прервалось наше торжественное безмолвие. Хотелось двигаться, шуметь, смеяться. Но сначала мне пришлось отжать подолы шубки и юбки, вылить из правого ботинка воду – на глазах у изумленной подруги Марины, наблюдавшей за нами с берега. Никак она не могла уразуметь, чего мы от нее хотим: «Да, я все время смотрела в вашу сторону. Немного слепил снег, в какой-то момент, мне показалось, что на снегу не три, а только две фигуры». Но пока она озадаченно протирала глаза, на снегу опять чернело, как и должно было быть, три силуэта. С птичьим гомоном мы ворвались в свечную лавку храма… Из-за прилавка на нас смотрел высокий, молодой, с румяными щеками настоятель в монашеском одеянии. Он чуть приподнял крылья черных, прямо-таки, точеных, бровей, слушая наш гвалт. Потом слегка улыбнулся одними глазами, и повернул голову влево, предлагая нам приложиться к мощам св. прп. Антония Дымского. Оказывается, рака с мощами Чудотворца вернулась в родную обитель. Мы тут же притихли и успокоились. Наверное, чудеса тут в порядке вещей.

Подав записочки и приложившись к раке с мощами, мы бегом рванулись к автобусу. Молчание внутри салона было явно неодобрительным. Историю мы рассказывали втроем, перебивая друг друга. «Понятно. А я-то думаю, что-то не так в этой поездке. Слишком все гладко» – рассмеялась экскурсовод. И добавила: «А теперь, всё в порядке. Можем двигаться дальше, в Сенно». Она порылась в большом пакете и достала оттуда три упаковки плотных, теплых колготок: «Выбирайте! Понятно, зачем мне, впервые в жизни, на 8-е марта подарили вот это!» Водитель включил печку, и через полчаса мой полушубок был сух, как до купания. Юбка высохла на мне, колготки пришлись впору. Только правый ботинок подвёл. И я переобулась в туфли подруги, запасшейся (впервые в жизни) сменной парой обуви. А домашней вязки шерстяные носки нивелировали разницу в моем 36-м и её 40-м размерами. К источнику Свт. Николая в Сенно я бодро шагала по полю вместе со всеми. Как ни в чем не бывало, будто все шло по заведенному раз и навсегда порядку. Надеюсь, что немота, которая напала до конца поездки на нашего четвертого спутника, прошла после расставания с группой. Остается добавить, что крестились я и мои сыновья в храме св. блгв. кн. Александра Невского в день памяти св. прп. Антония Дымского – 31 января. Грамоту на учреждение обители, кстати, пожаловал св. кн. Александр, княживший тогда в Новгороде.

Все, кому посчастливилось побывать в Оптиной Пустыни, наверняка, ощутили лёгкую воздушную атмосферу обители. Духовная весёлость – дар св. прп. Амвросия Оптинского всем паломникам без исключения.

Незадолго до этой поездки, я ехала в редакцию «Града Петрова» на набережной Лейтенанта Шмидта. В метро читала книжку духовного содержания, где особенно зацепило высказывание: «А просящему у тебя, дай вдвое!». Идти пешком от станции метро Василеостровская минут 20. Всю дорогу с воодушевлением повторяла я мысленно эту фразу, даже сложились рифмованные строчки под ритм шагов… На обратном пути – ну как же было миновать подворье Оптиной Пустыни, храм Успения Пресвятой Богородицы. Ещё и молебен застала Батюшке – такой неожиданный подарок! Вышла на улицу с наполненной благодатными ощущениями душой… Но не успела пройти 10 шагов, как из-за угла, прямо на меня вылетела долговязая, нескладная фигура молодого парня. Сначала с недоумением, чуть позже, преодолевая раздражение, слушала я его причитающий голос, поведавший мне жалостную историю об исключительных событиях, в связи с которыми, ну никак ему не обойтись без моей помощи, оцененной в 500 рублей. «Ничего себе!» – мысленно возмутилась я. «Не иначе, как на такси, думает он добираться до нужной ему, якобы, точки. Подобные истории с теми же интонациями я выслушивала прежде у себя в Озерках. Начала обходить просителя справа, и тут… Я встала, как вкопанная, будто что-то щёлкнуло в моей голове: «А как же… – просящему у тебя?..» Выдохнув, я открыла кармашек сумки с деньгами. И увидела, что там лежит купюра достоинством в одну тысячу рублей. И это все. Мелкие деньги обменяла на записочки и свечки. Не осталось даже мелочи на обратную дорогу в метро. Мысли в голове закрутились: «Надо сначала найти мелочь… Может вернуться – разменять в лавке…». Но тут в голове всплыло окончание… И я бросила куда-то внутрь себя: «В следующий раз не будешь пустословить!» Протянув купюру ошалевшему от щедрой милостыни парню, я энергично зашагала прочь. Вслед мне несся заикающийся лепет: «Матушка, матушка…». И уже издалека донеслось: «Я за вас буду Бога молить». Я сразу успокоилась и даже развеселилась: «Батюшку Амвросия благодари!». Подходя к метро, я продумывала, как я буду просить кого-то пожертвовать мне на билет в метро: «Ну и что такого? Я тоже не раз выручала безбилетных. Пора мне в их шкуре побывать». Но в самом дальнем кармашке, застряв между бумажными иконками, нашлась все же необходимая монетка – Бог миловал на этот раз. Теперь моё любимое изречение Батюшки Амвросия: «Матрёна, держись всегда среднего тона. Возьмёшь высоко – будет нелегко. А возьмёшь низко – будет склизко». Вот и легче будет от слов к делу переходить.