Эскадра продолжала обстреливать пост. Страшно гудела башенная артиллерия броненосцев, утюжа батарею на Пароантомари.
Улицы посёлка оказались узкими и затянутыми дымом – Корсаковский пост горел. Обстрел с моря прекратился: вероятно, моряки опасались расстрелять десантников. Из домов выскакивали люди и, воя от ужаса, бежали в сторону леса. Бойцы стреляли им в спины. С эскадры открыли шрапнельный огонь по сопкам, где спасались с детьми жители поста.
Лейтенант остановился и собрал вокруг себя десантников.
– Русский отряд скрылся в лесах, – сообщил он. – Батальону разделиться. Часть пойдёт со мной преследовать русских, часть будет тушить пожары.
Он разделил батальон коротким взмахом руки. Исами остался в «пожарной команде». Вместе с товарищами он вытаскивал из горящих изб скудное добро, выносил из магазинов уцелевшие товары. Тушить огонь было бесполезно: горел весь посёлок. Склады успели сгореть дотла – их явно подожгли русские войска при отступлении. Вокруг ревело пламя, было жарко, да ещё сильно болела голова. Товарищи вручили Исами лопату, велели копать канаву на границе пожаров, чтобы пламя не перекинулось в лес.
Отсюда, с Корсаковской сопки, открывался хороший обзор. Рейд переполняли корабли Великой Японии. С северной стороны на побережье глухо звучали редкие выстрелы: два миноносца обстреливали русские орудия. Исами выпрямился, охватывая взглядом панораму с флотилией и горящим постом. В дурную, гудящую голову пришло понимание: это победа! Исами показалось, будто его приподняло над землёй.
Победа!
Вечером вернулись десантники, которые сражались в лесах с русским отрядом. Пехотинец по имени Морио, такой же новобранец, как Исами, сообщил ему:
– Русские сдались. Не похожи они на солдат. Военной формы нет. И никаких пулемётов тоже нет. Только старые однозарядные винтовки. Не то, что наши «арисаки»! Лейтенант сказал, что они на крестьян похожи, а не на солдат. Даже не на крестьян, а на бандитов. Бандиты они и есть.
Последнее Морио произнес с презрением.
– Не повезло мне, – неприязненно проговорил Исами.
Морио понял, утешил товарища:
– Наши батальоны погнали по лесу ещё один отряд. Говорят, очень большой и вооружён хорошо. Пулемёты у них точно есть. Так что мы ещё повоюем.
Пост догорал. Отстоять удалось только несколько построек. Исами удивлялся, какие у русских добротные дома – из брёвен, со стеклянными окнами.
Разожгли костры, варили рис в котлах. Интендант делил продукты, которые десантники успели вынести из магазинов и жилых домов. Исами с Морио попробовали русский хлеб. Не понравилось. Жёсткая, прогорклая мякоть вязла на зубах.
На следующий день солдаты под командованием офицеров разгружали транспорты. Артиллеристы выносили из трюмов крупповское оружие. Стучали копытами по настилам крепкие манчжурские лошади, отобранные у китайцев; чутко прядали ушами европейские тонконогие кони, принюхивались к незнакомому воздуху. Солдаты стаскивали на берег большие брикеты спрессованного сена, громоздкие ящики с американской тушёнкой и соками, коробки с фруктами, мешки с рисом, катушки телеграфных проводов. Говорили о том самом «большом отряде», с которым батальоны сейчас сражались где-то в лесах. Фамилию командира назвали – длинную, не выговоришь: Гротто-Слепиковский. Сколько в том отряде человек, никто не знает, но капитан Хиранума утверждал, что много.
Постепенно обустраивались. Исами с раннего утра до поздней ночи строил казармы в гарнизоне. Новые бараки вкусно пахли свежим деревом – длинные, узкие, с небольшими окнами и высокой несимметричной крышей. Солдаты по приказу командиров занимались ремонтом уцелевших построек. В доме смотрителя поста обосновался штаб.
Небо затянула пелена, но дождя не было, только моросило время от времени. Невидимая морось пропитала влагой весь гарнизон, постиранная одежда не высыхала. Исами по ночам мёрз в новой казарме, кутаясь в сырое одеяло, но не жаловался, как и его товарищи. Всё чаще проскакивало в разговорах новое название Корсаковского поста: Отомари.
На третий день пелена в небе растворилась, засияло солнце, и сразу стало жарко.
Гарнизон сильно беспокоили партизанские отряды. Роты пехотинцев уходили в леса, воевали с ними. Исами, как и остальные новобранцы, в боях не участвовал, и переживал, что так и не сможет постоять за честь Японии. Будет ли отец гордиться им, станут ли уважать односельчане?!
В середине июля из тайги вернулись отряды с известием: отряд Гротто-Слепиковского окопался на озере Тунайча, на северо-востоке от поста.
19 июля полубатальон под командованием лейтенанта Хиранумы послали к лагерю русских. Исами обрадовался: наконец он сможет по-настоящему проявить себя в бою! Радость, однако, мешалась со страхом: ещё не забылся свист пуль и тошнотворный запах крови.
Шли весь день. Заночевали неподалеку от озера, не зажигая костров – рассчитывали на внезапность. Земля, хоть и не холодная, вытягивала тепло из костей, и Исами мёрз, пряча от комаров искусанные лицо и руки, тоскливо думая о подрастающих сестрёнках и о большом поле, на котором родители гнут без него натруженные спины. Он вернётся, женится на соседской девушке и приведёт её в дом, пожилой отец выдаст замуж дочек, а он, Исами, станет всему опорой. Думал о шрапнели, о страшных взрывах, и о том, что иной раз остаётся от людей, и что утром его снова ждёт ужас боя…
Рано утром атаковали. Исами побежал вместе со всеми. Замелькала под ногами трава, захрустел богатый кедровый стланик.
Русские встретили огнём из пулемёта. Смертоносное «та-та-та» заполнило всё пространство. Исами захлебнулся знакомым страхом.
– Банза-а-ай! – кричал он, стараясь перекрыть страшный звук, но пулемёт все равно стучал громче. Товарищи вокруг валились на землю. До земляного вала осталось не так уж много. Отовсюду стреляли. От страха в голове снова помутилось. Исами увидел, что бойцы впереди поворачивают и бегут назад с искажёнными лицами. Ротный тоже бежал обратно и призывно махал рукой: отходим!
Укрывшись за стволами деревьев, солдаты стреляли по русским укреплениям, но из-за расстояния результаты обстрела были скромные.
Лес принял пехотинцев тишиной. Исами встряхнул головой: не оглох ли снова? Вроде нет. Хиранума произвёл перекличку. Не досчитались двух десятков человек.
– В атаку мы ходили не зря, – подытожил он. – Мы почти всех русских перебили в окопах с левого фланга. Если б не пулемёт на втором ярусе…
Бойцы шумно обсуждали подробности атаки, громко хохотали. Исами был поражён: как можно смеяться после такого кошмара? А потом его самого сразил безудержный хохот. Товарищи что-то рассказывали, он не вдумывался в слова, просто хохотал и не мог остановиться.
Смех постепенно смолк. Вспоминали погибших, проклинали русских. Правое плечо Исами болело – видать, приклад набил приличный синяк.
– Их там тысячи три окопалось, отборные войска, – авторитетно заявил Морио.
– Какие там три тысячи? Человек пятьсот, не больше, – возразил опытный солдат. – А что отборные войска, это верно. Кто же думал, что они тут земляную крепость соорудят?
После обеда Хиранума отправил несколько человек на доразведку. Исами влез на кряжистую берёзу, чтобы осмотреть лагерь сверху, скрупулёзно подсчитал палатки и шалаши. Часть палаток наверняка скрывается в прибрежном ивняке. Были видны и люди. Одеты они и впрямь не по-военному. Во время атаки Исами от страха ничего толком не разглядел, и уж тем более, во что там они одеты. Русские понарыли окопов в несколько рядов, насыпали валы. И в самом деле – земляная крепость!
Негромко, с ленцой, шелестели листья берёзы, старательно высвистывала незамысловатую песенку невидимая птичка. В небе парил белохвостый орлан, раскинув крылья, широкие, как полотенца. Вдали виднелся противоположный берег озера со стеной леса. Дальше, за лесом, раскинулось море, но Исами не видел его даже сверху.
Не один он догадался залезть на дерево, и русские их увидели, стали стрелять. Расстояние было большое, но шальную пулю со счетов не сбросишь. Пули на излёте сбивали вокруг Исами листья. Парень спустился на землю так быстро, как только мог.
