Дух, посетивший меня первым, я узнал мгновенно. Ко мне пришла самая прекрасная женщина на свете. Стена не мешала, словно её не было. Дух, источающий ровный тёплый свет, теперь покрывала ржавая окалина, ершилась, трескалась, сквозь трещины с острыми краями пробивалось густое багровое свечение. И всё же я узнал её, несмотря на ошеломляющую перемену. Моя жена! Лишённый слуха и зрения, я принял её стенания и слёзы.
Она давно ходила с трудом, и её привели два наших сына, их духи я различил чуть поодаль. Они тоже предавались скорби... Охваченный жалостью, удручённый, я усилил поток снизу и заботливо укутал родных, благо они оставались на одном месте. Жена долго плакала около домика, прильнув к шершавой стене. Сила смягчила чёрную окалину, приглушила ожоги. Избавить её от горя совсем, наверное, не сможет никакая сила...
Сыновьям тоже стало легче, и они увели свою старую мать вниз, в стойбище.
Рядом с домиком закипела работа. Следуя указаниям молодого шамана, каменщики разметили небольшой участок, по периметру вкопали большие камни, на всей площадке вынули грунт, засыпали щебнем и сверху тщательно выложили плоскими камнями. Стало уютно.
А я усваивал новые Знания. И множество незнакомых понятий: телега и колесница, Нил и Тянь-Шань, император и фараон, закон и государство... А ещё я узнал, что таких домиков, как мой, на Земле немало, все стоят на местах Силы, словно узелки в невидимой рыбацкой сети, многие из них заселены, а многие утеряли своих обитателей, чаще всего оттого, что Сила перебралась на другое место или иссякла. С теми, кто не покинул своё жилище, можно общаться через невидимую сеть и делиться Знаниями.
Пришлось пережить чёрную, невыносимую тоску по прежнему миру и собственному телу. О том, что тело стало больным и немощным, я словно забыл. В домике, в единении с Силой, не существовало дня и ночи, лета и зимы. Не было ни жажды, ни голода, ни потребности во сне, весь мир был открыт нараспашку, словно вывернут наизнанку, а я тосковал о теле, так сильно меня когда-то ограничивающем. Тосковал о людях, хотя они никуда не делись. Сыновья часто приводили мать, мою жену, приходила и дочь вместе со своими детьми, обо мне помнили, а я тосковал о них...
Место Силы посещали не только жители нашего стойбища, но и соседних. Приходили и вовсе издалека, тянулись к обитаемым жилищам духов - их указывал шаман, сетовали на свои распри и неурядицы, до которых мне чаще всего не было никакого дела, оставляли духам еду на площадках на радость зверькам и птичкам. Каждого, кто сидел смирно, без суеты - многие со мной беседовали - я мог окутать Силой Земли, подпитанной далёкой петлёй реки, её бегущими водами. Мягкая и почти неосязаемая для людей, Сила облегчала болезни, утешала. Мудрым словом я помочь не мог, но они могли обратиться за советом к шаману.
Тоска прошла, я был занят осмыслением Знаний. К землям племени приблизился враг, я узнал об этом раньше своих соплеменников. Женщины и дети ушли в лес. Молодой шаман разжёг ритуальный костёр, по окрестностям разнеслось неторопливое постукивание колотушки по бубну. К месту камлания подтянулись земледельцы и охотники - теперь воины - нашего стойбища и соседних. Из отверстия в моём жилище вытащили каменный шар. Звук бубна между тем гудел в стенах моего жилища, хотя шаман камлал далеко отсюда, мой дух дрожал и сотрясался с каждым ударом, поддаваясь настойчивому зову, пока не вырвался из отверстия и не очутился рядом с молодым шаманом. Его глазами я увидел своих соплеменников, освещённых огнём костра, и звёзды в чёрном небе. Восторг захлестнул меня, и сразу наступило разочарование, потому что теперь я не видел духов. Я с усилием отделился от шамана. Тут же маячили три тёмных холодных духа, обитателя соседних домиков, в одном из них я узнал своего учителя. Неуловимо перемещался с места на место текучий дух реки, посещавший когда-то и меня во время некоторых камланий.
Бубен замолк. Камлающий шаман с закрытыми глазами повернул к нам мёртвое лицо и спросил об исходе завтрашнего сражения, но я не мог знать будущего. Дух реки ответил: будет победа, но будет и много убитых. Шаман передал ответ соплеменникам, и те радостно взревели. Духи людей горели ярким огнём решимости, и лишь несколько духов свечением выдавали трусов. И один из них был... мой сын?! Я уже знал, что на Востоке любят красить еду шафраном, неведомым нашему племени, и сгусток моего старшего сына бесстыдно светился цветом того шафрана и жалко расползался, безнадёжно выдавая страх.
Вспышка моего гнева оказалась настолько сильной, что пламя костра порскнуло по земле злыми искрами, как от налетевшего шквала, и едва не погасло. Люди вмиг замолчали, а меня окружили встревоженные духи шаманов. Гнев пробудил глубинную Силу, я ощутил её даже здесь, и потянул к себе, намереваясь покарать трусливых, и заодно собственного сына, его первого!
- Духи гневаются, потому что среди нас есть трусы, - произнёс камлающий шаман, по-прежнему не открывая глаз.
И тогда заговорил вождь племени. Его дух полыхал яростью, а слова тоже несли Силу, да ещё какую! Сила захлёстывала воинов тугими жгутами, раскаляла злостью и укрепляла. Я так удивился, что гнев почти угас, но разбуженный поток из недр Земли, способный натворить бед, по-прежнему рвался на волю. Дух реки указал на руководителя племени, и я направил поток вождю. Тот вкладывал Силу в слова, и каждый воин получил заряд Силы. Трусливые духи теряли жёлто-шафранный цвет, наливались багряной злостью, стягивались чёрной сетью воли.
Когда вождь замолчал, дух реки словно растворился, а шаман открыл невидящие глаза и начал постукивать в бубен. Повинуясь неторопливому ритму, глубинная Сила ослабла и стала ускользать, и я потянулся за ней к своему домику. Камлание подошло к концу.
На следующий день сбылось предсказание духа реки.
Время текло, словно вода в реке, ни остановить, ни вернуть обратно. Недалеко от моего жилища, вдоль разлома, появился ещё один, заселённый духом состарившегося шамана-ученика. Со временем над разломом поселился и его ученик.
А потом пришло многочисленное племя и вытеснило наше. Чужие сначала не церемонились с каменными домиками, и один из духов исчез из осквернённого места. Шаман между тем распознал место Силы и велел вести себя почтительно. Люди послушались его, их и самих сюда тянуло, и я делился с ними Силой, облегчающей болезни и огорчения. Дети тоже прибегали, старались вести себя потише, да только ничего у них не получалось. Они бегали вокруг каменных жилищ, влезали на крышу, ненадолго присаживались, елозили по верхней плите, свешивали вниз мельтешащие пяточки. Если дети хоть немного сидели на одном месте, я мог направить незримый поток и на них.
Долго селилось в наших местах чужое племя, но исчезло и оно. Пришло другое, его сменило следующее. Потом люди и вовсе исчезли. Черпая Знания из сети с узелками, я знал, почему: менялся климат, здесь стало слишком сухо.
