— Откуда вообще все детали устройства оказались в подвале? И кто его создал? — я закрыл глаза. Это не последняя моя стычка с адовой парочкой, они почему-то выбрали меня третьим в своих извращенных игрищах и не оставят в покое. Это понимал, похоже, не только я. Но работа мозга, хоть Игнат и называл этот мозг больным, завораживала. Олег взаправду организовал все этапы продаже этой чертовой статуэтки и даже поимел со сделки посреднический процент, чтобы потом выкрасть всю коллекцию разом. Ну а правда, к чему суетиться, когда можно разыграть как по нотам такой отличный и не слишком трудоемкий план? В частную коллекцию еще попробуй пробейся, тыщу раз подумаешь, прежде чем за такой взлом браться. Куда проще воспользовавшись тщеславием богатенького Буратины, который не сумел удержаться и решил похвастаться тем, что у него теперь вся бесценная коллекция статуэток почившего гениального художника. Всю за один раз, делов-то. Тем более из музея, к которому подкрасться всегда проще, чем к частному хранилищу в подвале родового особняка. Красивый план, я бы до этого не додумался. Но Игнат после некоторой паузы решил-таки ответить, и я навострил уши.
— Твой отец все же решил сделать резервный вариант на тот случай, если система выйдет из-под контроля и сумеет переписать программный код, расширив свои, так сказать, полномочия. Но в последний момент он решил ничего не делать. Разобрав устройство, он отволок его в подвал, просто передавая отдельными деталями нашему завхозу, приплачивая ему за это. Коллекцию статуэток же он просто раздарил по знакомым, считая, что, если ключевые детали устройства будут находиться в разных местах, то и собрать их будет невозможно. Кто бы мог подумать, что статуэтки начнет скупать Козыревский, который внезапно захотел приобщиться к прекрасному. Никогда не хотел, а тут вдруг начал.
— А вы не исключаете возможность, что на него тоже могли повлиять в этом плане?
— Не исключаю, — хмуро подтвердил мои опасения Игнат. — Более того, я считаю эти возможности вполне обоснованными, потому что Козыревский, по-моему, даже имени художника до сих пор не знает.
— А не проще было уничтожить устройство и все его составляющие детали?
— Твой отец был гением, а у гениев все же своеобразный склад ума. Может быть, он впоследствии все же хотел вернуться к нему, об этом мы никогда не узнаем, — покачал головой директор. Да уж, мозги гения — потемки.
— А откуда Волков вообще узнал об устройстве? — я задавал вопросы уже на автомате. Информации было столько, что голова скоро лопнет. Но пока Игнат отвечал, грех было не воспользоваться этим.
— Из дневника твоего отца, — неохотно ответил директор. — В том борделе, в котором случилось несчастье, твой отец сначала выпивал с Олегом Волковым. Я навел справки, и эта информация подтвердилась. В это время он и поведал Волкову и про систему, и про устройство, и про то, что ведет дневник. Волков заплатил шлюхе, чтобы та тихонько вытащила блокнот, который и был тем самым дневником, из кармана пиджака и передала его Олегу. — Он поднял руку, предупреждая вопрос, который был готов сорваться у меня с языка. — Волков не имеет отношения к смерти твоего отца, это произошло само собой, как бы нам всем не хотелось верить в обратное.
— А что система? Теперь-то вы к ней прислушиваетесь? — задал я, наверное, последний вопрос на сегодня.
— Она нам не отвечает, — после такой продолжительной паузы, что я уже подумал, будто мне не ответят, сказал Васильев. — Более того, она обрубила все контактные способы, но сама, без участия извне, а оператор, который видел последние данные, клянется, что она начала то, чего опасался твой отец. Система переписывает свой программный код, и одному богу известно, чем нам всем это грозит, — он встал и направился к двери. — Отдыхай, скоро еще встретимся. У меня есть к тебе парочка предложений.
Когда он вышел, я закрыл глаза. Теперь нужно все разложить по полочкам, а перед этим попытаться вспомнить, раз мне сегодня первый день не давали транков, путающих сознание, что произошло с того момента, как я очутился в ледяной воде воистину бездонного озера.
Глава 23
Паника отпустила меня внезапно. Буквально только что я в отчаянье бился изо всех своих ужасающе малых сил в ледяной воде, пытаясь удержать себя на поверхности, заглатывая воду, и чувствуя, как она заполняет мне легкие, наполняет каждую частичку моего тела, которое медленно, но верно погружалось в черную пучину. Вода была настолько обжигающе холодной, что я уже через минуту не чувствовал ни ног, ни рук, и с удивлением смотрел, как сквозь толщу воды розовеющее небо становится все дальше, даже не понимая, что по какой-то причине все еще нахожусь в сознании, и что не испытываю ни малейшего дискомфорта, глядя сквозь эту толщу широко распахнутыми глазами.
Осознание пришло, когда я увидел, как вверх начали подниматься пузырьки воздуха. Сначала я проводил их удивленным взглядом, а потом медленно поднял руку, внимательно разглядывая пальцы, даже пошевелил ими, задумчиво разглядывая каждое движение. Руки и ноги полностью слушались, словно и не было этой ледяной пытки минутой ранее. Чувствительность полностью вернулась, несмотря на холод, который все еще окутывал все мое тело. Открыл и закрыл рот, наблюдая за множеством пузырьков, вырвавшихся наружу. Не выдержал и рассмеялся, издав забавный булькающий звук. Так, кажется из-за кислородного голодания у меня глюки поперли. Или же я сошел с ума, ой, какая досада, и я снова рассмеялся.
Взмахнув руками, перевернулся в воде, как бы встав вертикально. Движение вниз прекратилось, и я так и завис в темной воде, которая, к слову, уже не казалась мне такой холодной, как в первые мгновения, когда я очутился в родной для меня стихии. Почувствовав толчок в груди, я перевел взгляд вниз и увидел, как из дырки в куртке выходит черная пуля и начинает медленно вращаться вокруг меня, как спутник вокруг планеты. Ах да, эта дрянь навазюкала ее пылью адамантина, который сперла из подвала. Забавный эффект, я протянул руку и схватил пулю. Повертев ее в руке, сунул в карман. Как только я вытащил руку из кармана, то сразу же почувствовал сильное желание кашлянуть. Не видя причины, почему я не могу этого сделать, закашлялся, видя, как вода окрашивается вокруг меня кровью. Я все еще рефлекторно пытался задерживать дыхание, но потом рискнул и решил начать просто дышать, ведь вода уже и так полностью заполнила мои легкие. Голова начала проясняться, словно я постепенно начал поглощать так нужный моему мозгу кислород, не удивительно, скорее всего, он каким-то способом преобразовывался из воды. В груди противно заныло и, подавшись порыву, посмотрел на грудь и увидел, что через дыру тоже толчками вытекает кровь в так моему дыханию. Не знаю, сколько это продолжалось, но в один прекрасный миг заметил, что вода вокруг начала очищаться, и кровавый цвет принялся уходить, уступая место той самой темной прозрачности. Кашель прошел, и давление из груди исчезло. Рванув куртку, я увидел, что дырка осталась только на ней и на футболке. Грудь была совершенно гладкой, даже шрама от ранения не осталось.
Довольно улыбнувшись, я провел ладонью по груди и застыл в задумчивости: вылезать из воды или нет. С одной стороны — надо бы. С другой — а вдруг эти твари еще на бережку стоят? Хотя с другой стороны появлялся вопрос, зачем меня Олег вообще в озеро зашвырнул? Он же знал, что родственной стихией для меня является вода, я его сеструху однажды окатил, а значит не мог не знать, что вода не только сможет меня излечить, а практически точно излечит. Ответ был так очевиден, что вызвал только еще больше вопросов, ведь он хотел, чтобы я выжил. Но ведь только я один знаю об их причастности к сегодняшней бойне, из первых рук, как говорится.
Он хочет, чтобы я рассказал всем, кто меня захочет слушать про участие его и сестрички-извращенки в нападение на школу? Но зачем ему это надо? Ведь как бы не был крут их клан, против объединенных сил нескольких особо рассерженных он не выстоит. К черту все, надо вылезать и, если они все еще смотрят на рассвет на озере в компании тела Грини, спросить прямо, за каким хером Олегу все это понадобилось!
