— Да пошла ты, тварь безродная, — процедила Софья, словно что-то из грубоватых слов Эльзы достигло цели.

— Возможно у меня и нет такой длинной родословной, как у тебя, но мои родственники, к счастью, не могут похвастаться тем, что в каждом поколении своих девочек подкладывали под императоров и их наследников в надежде добиться более высокого положения. Так что, это еще вопрос, кто из нас более благородного происхождения, — и она, гадко усмехнувшись, отвернувшись от метавшей глазами молнии Софьи, подхватила Лося под локоть, и направилась к выходу с трибун. Забавно, что сам Лось все время стычки старательно отводил глаза и даже не попытался как-то вступиться за свою подругу.

Я же, перевел взгляд на поле, где девчонки черлидерши в это время что-то изображали, прыгая в своих коротеньких юбочках и обтягивающих грудь топах. Внезапно, у меня потемнело в глазах, и я согнулся пополам, хватая ртом воздух. Сознание поплыло, словно раздоившись, потом расстроившись и так много-много раз, с бившейся в каждой новой версии только одного слова — «Вода». Вода вокруг нас и в нас, она символ жизни, она сама жизнь, она смерть. Пробки на бутылках, стоящих на столиках перед судьями с хлопками сорвались и полетели вверх, а за ними вверх взмыла вода из бутылок. Оставшаяся вода на беговых дорожках присоединилась к воде из бутылок, и все это собралась в самый настоящий водный смерч, который рванул в сторону растерянно остановившихся на поле девчонок, и обрушился на них, в мгновение ока промочив с ног до головы. Я же все это время старался загнать в очередной раз вырвавшийся на свободу дар обратно. Мне это удалось сделать довольно быстро, но ущерб уже был нанесен. Выпрямившись, я посмотрел на поле, куда пялились, приоткрыв рты все сидевшие на трибунах особи мужского пола, а посмотреть было на что. Топы черлидерш настолько вымокли, что стали казаться прозрачными, практически обнажив красивые юные женские тела, обрисовав груди с торчащими из-за прохладного ветерка сосками. Какое же это было прекрасное в эстетическом плане зрелище, честно, я наслаждался, блаженно улыбаясь улыбкой идиота, как и девяносто процентов сидящих на трибунах парней. Оставшиеся десять процентов приходились парнями красоток и теперь не знали, что им делать: бежать к своим пассиям, чтобы закрыть их прелести от нескромных взглядов, или же найти виновника и как следует набить ему лицо? Девчонки в это время заметили, почему на них так пялятся с трибун, да и не только с трибун, и завизжали, пытаясь руками прикрыться. В общем, всем было очень весело.

— Савельев, к директору, живо, — я покосился на своего декана, который с перекошенным лицом ухватил меня за рукав, заставляя подняться. Говорил он при этом довольно тихо. Понятно, если парни сейчас сообразят, кто виноват, то присутствие декана их может не остановить, и он может пострадать со мною за компанию. Не то, что после этого уже страдать не будут парни, но это будет потом, и декан решил до этого не доводить.

— А почему сразу Савельев? — так же шепотом спросил я, пытаясь аккуратно отцепить его руку от рукава своей рубашки.

— Да потому что, только Савельев на сегодняшний день владеет водой из всех учащихся школы, — процедил декан. — Дальнейшие разъяснения нужны?

— Нет, мне все понятно, — я поднялся и поплелся за ним. Пока что от своего своевольного дара я видел одни лишь неприятности.

* * *

— Вот оно что, как интересно, — Викентий произнес это вслух, чем привлек мое внимание. — Ну что же, это многое объясняет.

— Объясняет что? Викентий Арсеньевич, вы не хотите и мне объяснить, что со мной происходит, в конце концов?

— В общем так, Савельев, — директор подошел к своему столу и, открыв верхний ящик, вытащил из него замысловатый кулон в виде двух перекрученных между собой стеблей неизвестного мне растения. Кулон был серебряный и висел на тонкой серебряной цепочке. Захлопнув ящик стола, Викентий протянул кулон мне. — Надень его. Это временный ограничитель. Боюсь, он тебе поможет лишь на не слишком значительное время, но я надеюсь, что этого времени все-таки хватит, чтобы ты закончил мою школу и убрался отсюда к чертовой матери.

— Объясните, что со мной происходит? — упрямо повторил я вопрос, тем не менее, беря ограничитель и надевая его на шею. По телу от кулона сразу же пронеслась ледяная волна и меня передернуло от неожиданности.

— Похоже, что у тебя есть сродство со стихией, Савельев, — директор протер очки и водрузил их себе на нос. Странно, зачем они ему, ведь совсем недавно он читал книгу без средств коррекции зрения. — Такого не было уже очень давно. Императорская семья владела подобным даром, но это была их тщательно охраняемая тайна, которая так и не покинула стен императорского дворца. Известно только из дневников некоторых членов императорской семьи, что в определенный промежуток взросления, до совершеннолетия, наступает момент противоборства со стихией, подобного твоему. Оно проходит только после некоего ритуала, называемого «слияние со стихией». Вот только сам ритуал нигде не описан, и как его провести, чтобы помочь тебе, я не знаю. И боюсь, что никто не знает. Эта тайна канула в Лету вместе с последним императором.

— Ну круто, — мне захотелось подойти к стене и побиться об нее головой. Я сейчас, как мина с замедленным действием и единственный способ меня остановить в случае чего — это убить, потому что никто не помнит или не знает, или делает вид, что не знает, о ритуале, который чисто теоретически мог бы мне помочь обуздать этот дар, если, конечно, это правда. А если это правда, то тут в голове, и, скорее всего, не только моей, может возникнуть довольно много неприятных вопросов, даже если они никоем образом не подпитывались ни одним из фактов, кроме такого вот подарочка всевышнего в виде весьма своеобразного дара.

— Понимаешь, Савельев, с того, кому много дано, и спрос повышенный, — Викентий в очередной раз снял очки, и принялся их тщательно протирать. — Из того же дневника мне известно, что и ритуал слияния не был панацеей. Это было опасно. Смертельно опасно. Выживал только каждый третий, видимо поэтому императоры у нас в один прекрасный момент закончились. Такая вот история.

— Но мне-то что делать? Я ведь не императорский отпрыск, — ответив довольно уверенно, я поднял на него взгляд, в надежде увидеть хоть намек на то, что он мне как-то сможет помочь. Хрен тебе, Савельев. Единственное, что я увидел, это жалость, которая застыла в его глазах.

— Попробуй научиться его контролировать, ищи, может тебе повезет больше, чем мне, и ты узнаешь что-нибудь про слияние. Ведь не только императорская семья могла владеть таким опасным даром, возможно, остальные просто не доживали до того момента, когда могли кому-то про него, рассказать, — он надел очки и посмотрел на меня. — Кстати, насчет твоего наказания.

— Какого наказания? — я встрепенулся. — Мы же выяснили, что я не виноват в случившемся!

— Тем не менее, инцидент произошел из-за тебя, — Викентий откинулся в кресле и сложил руки на выпирающем животе. — Как ты знаешь, наш библиотекарь немного приболела, — ага приболела, еще накануне ее «болезни» вся библиотека кампуса провоняла хересом. — Твое наказание будет заключаться в том, что сегодня ты должен будешь разложить книги по полкам, согласно каталогу. Ключ от хранилища. После того как закончишь, вернешь своему декану. — Я посмотрел на ключ. Сомневаюсь, что Викентий мне его дал, дабы я попробовал что-то найти в библиотеке. Уж от-то точно знает, что там нет ничего, что может мне помочь. Значит, это все-таки взыскание. Ну что, же, Савельев, подвал снова откладывается, возможно и к лучшему. А в библиотечном хранилище можно не только про дар что-нибудь поискать по тем приблудам, что пачками выносились Софьей, да и по шифрам, по которым тоже пока ничего не вырисовывалось. Я опустил ключ в карман, параллельно нащупав там бумажку, на которой тщательно выписал странные слова, продиктованные механическим голосом.