– Ну и учитесь, – манерно сказал Стас и силясь вернулся к античной литературе. Книга усыпила его минут за двадцать.

***

Проснулся Стас уже ближе к вечеру. За окном утихла метель, и лишь изредка ветерок сдувал с веток снежинки, которые хороводом опускались к подножью деревьев. Солнце ещё светило. Часы показывали начало пятого.

«Ничего себе!?» – ощущая свою никчёмность, подумал Стас, глянув на будильник и со злобой вспомнив старушку-античницу. Историки всё так же сидели напротив друг друга, уткнувшись в учебники.

– Вы чего меня не разбудили? – возмутился Стас.

– Ты нам ничего не сказал, – не оборачиваясь, сказал Андрей, весь поглощенный историей.

Стас понял, что виноватых ему не найти, молча пошёл умываться.

Холодная вода его взбодрила, и ни с того ни с сего у него появилась тяга к учёбе. Или оттого, что и так уже сегодня много не сделал, или оттого, что долго спал, вобщем, он зашёл в комнату и, обложившись книгами, третьим сел за стол.

Уже давно стемнело, а они всё сидели и сидели, лишь время от времени шелестя страницами. В общаге напротив горели окна комнат, в которых так же лёжа или сидя читали, писали и учили. Уже глубокой ночью они, замученные учёбой, отложили книжки и тетради, слегка, перекусили и легли спать.

Следующие день за днём они просыпались, учили, иногда ели и ближе к ночи безжизненными телами ложились спать. Стас читал положенные ему тексты античных комедий, трагедий, легенд и мифов древней Греции. Ещё раз прочитал разделы в учебнике, посвящённые «Илиаде» и «Одиссеи» Гомера. Частично пробежался по литературе древнего Рима и для общего развития заглянул в «Римское право». Всё это было безумно интересно, но при мысли, что это надо будет сдавать, а в голове мало что остаётся – у него вяли все чувства. Помимо текстов нужно было знать биографии античных авторов и предпосылки к написанию их произведений. Кроме того, всё прочитанное и изученное нужно было увязать с античной эпохой и со всеми историческими процессами, которые протекали в Греции и Риме в то время. Стас учил и читал, кое-что он даже выписывал, но всё равно, чем больше узнавал и открывал для себя, тем яснее понимал, что ещё больше он не знает. В ярости он спрашивал себя, что делал полгода и почему раньше не читал этого, раньше, когда было много времени. С другой стороны, он где-то в глубине души рассчитывал на удачу:

– «Может, повезёт, может, мне попадётся то, что я знаю!?» – мечтал он, вспоминая, сколько раз слышал истории о том, что попадался тот единственный билет, который был выучен. Он не думал об одном билете, он знал больше половины, но всё равно в его знаниях были пробелы, и некоторых вопросов он не знал вовсе. К концу третьего дня Стас запугал себя напрочь и решил всю ночь перед экзаменом тоже учить. Он уже забыл, как он рвался домой, всё для него умерло, всё, кроме зачёта. Зачёт теперь для него был первоочередной целью и смыслом жизни. Стискивая зубы, он читал и учил дальше.

Ночь пролетела незаметно, В коридоре уже начали шаркать тапками.

Стас оторвал глаза от «Энеиды». Стрелки на часах показывали пять минут восьмого. «Перед смертью не надышишься», – подумал он и громко захлопнул книгу.

– Тише… – сквозь сон прошептал Толик.

– Толян, вы когда встаёте? – подойдя к нему, спросил Стас.

– Часов в двенадцать… Мы сдавать последними пойдём… – пробубнил он, переворачиваясь на другой бок.

– Ладно, спи, – сказал ему Стас, потянулся и зевая пошёл умываться.

***

За три дня Стас соскучился по университету. Как ему показалось, он встретил его приветливо: его стены, колонны и арки выглядели не так вызывающе, как ему это казалось на вступительных экзаменах. Теперь они смотрели на него по-отечески, даже по-дружески. Почти за полгода он к ним очень привык.

В коридоре, перед аудиторией, в которой с минуты на минуту должна была разыграться лотерея, столпилась почти вся группа. Это было удивительно. Стас думал, что будет один из первых, а получилось наоборот. Преподаватель ещё не пришёл, и все судорожно ждали своей участи. В руках у каждого были хрестоматии, учебники и тетрадки. Все волновались и повторяли, повторяли, повторяли. Стас снова удивился: «Ведь античка не первый, а последний зачет. Почему все так напряжены!?». Но, вспомнив старушку, с которой предстоит «милая» беседа, и те мысли, которыми он ещё ночью запугал себя, он сам себе объяснил поведение одногруппников. Никто не шутил и не разговаривал, как это было обычно, а тупо уставившись в книги и тетрадки, молча читали. Многие пришли невыспавшиеся, бледные и с синевой под глазами.

«Понятно», – констатировал Стас бледность и синеву, которые говорили ему о том, что все готовились в последнюю ночь, и в случае чего рассчитывать не на кого.

В коридоре прошла волна оживления, и измождённые лица многих заулыбались неискренними улыбками – в дали коридора показалась «всеми любимая» Нина Борисовна. Не спеша она подходила к аудитории. Когда она поравнялась со студентами, из разных концов полетело весёлое: «Здравствуйте». Она сухо, не поднимая глаз, поздоровалась со всеми сразу и вошла в аудиторию. У Стаса ёкнуло сердце. Именно в этот момент он понял, что античку ему не сдать никогда, и этот сухарь ни за что не поставит зачёта ему сегодня. Он это осознал и успокоился, теперь ему было всё равно. Он поднял глаза, увидел у стены напротив Мишку, своего одногруппника.

– Пойдем, покурим.

Стас не курил, но Мишка без лишних вопросов с радостью согласился, как будто у него самого на это не хватало смелости. Они спустились на первый этаж и зашли в курилку, которая была ещё пустая и проветренная, что было тоже редко. Они прикурили.

– Как думаешь, сдашь? – спросил Стас.

– Чёрт его знает? Вроде учил, должен сдать. А ты? – в свою очередь поинтересовался Мишка.

– Да вроде должен. Домой хочу, от книг уже тошнит, если не сдам… Ох, лучше об этом не думать, – выдыхая дым, сказал Стас.

Помолчали.

В курилку зашли ещё двое. Мишка жадно затянулся последний раз и затушил окурок о стену.

– Ну чё, пошли?

– Сейчас, – сказал Стас, сильно затягиваясь.

Выпуская дым, он подумал и загадал: «Если сейчас окурком попаду в урну – значит сдам!» Урна стояла в метрах пяти от него. Он бросил, окурок упал на кромку урны, завис там на пару секунд и вылетел на кафель пола. «Да глупости всё это», – сам себя успокоил Стас и вышел.

Когда они вернулись, оказалось, что первая пятёрка уже зашла и готовится. Стас спросил, кто идёт последним, и занял очередь. Время тянулось до боли медленно. Наконец, дверь распахнулась, и вышел сияющий староста Женя.

– Ну? – выдохнули все, когда дверь за ним закрылась.

– Сдал! – ответил он, болтая в руке зачёткой.

– Как принимает? – спросил кто-то.

– Нормально, – сказал он и этим обнадёжил многих, – Следующий кто-нибудь идите, – на ходу одеваясь, добавил первый обладатель зачёта. Для него кошмар первой сессии закончился.

«Счастливчик, – глядя ему в спину, подумал Стас, – Ах, как бы я хотел быть на его месте!»

***

Университет начал наполняться студентами, и время от времени из разных дверей выскакивали с бурной радостью сдавшие и выползали растерзанные и убитые своим горем завалившие. Повсюду кучковались и толпились те, кому ещё предстоит разыграть свою партию с судьбой.

Стас волновался и много курил. В его группе заваливших было намного больше, чем сдавших, и, к тому же, подходила его очередь. Наконец дверь закрылась за последним, и следующим должен был идти он. Сердце забилось чаще.

– Да, господи! Что я так боюсь?! Ну, подумаешь, не сдам?! – вслух, не очень громко, сказал он, – Хотя как это подумаешь… – но он не договорил, дверь открылась, и он увидел Мишку.

– Мишка, ну чё?

– Два балла, – лаконично ответил тот.

– Не знал билет? – допытывался Стас.