Откуда это иррациональное облегчение? Почему впервые за много лет ему стало интересно посмотреть на новичков, среди которых были Учиха Саске — брат Итачи, и Узумаки Наруто — сын Минато-сенсея. Итачи сказал, что Саске с Наруто — состоявшаяся команда. Отчего Какаши хотелось увидеть, что представляет из себя «настоящая дружба», которой между ним и Обито так и не сложилось?

Не сказать, чтобы Какаши было стыдно перед маленьким джинчуурики. Мёртвой душе в живом теле было всё равно, что станет с последним Узумаки. Какаши боялся привязаться ещё к кому-то, кто снова сделает больно. Сколько куноичи пытались «расшевелить» его, согреть постель, но он знал, что женщинам не место на поле боя. Они слабые и обязательно погибнут, разбередив раны и снова причинив душевные страдания.

Сколько ярости и жизни было в глазах мелкого Учиха, который очень грамотно и нисколько не рисуясь, скупыми, отточенными в реальных боях движениями загнал Какаши в ловушку. И он заворожённо смотрел и слушал, что и как говорит Саске, и словно вживую видел Обито, который сказал, что лучше будет «мусором», чем предателем. Сердце колотилось, гулко отдавая в ушах. Впервые за прошедшие тринадцать лет Какаши почувствовал себя живым. Конечно, у него был клон на замену, и выйти из барьера не составляло труда. Всё-таки он был готов и внял предупреждению Итачи. Но слова Саске о том, что их команда отказывается от него, как от сенсея, убедили замереть и не рыпаться. Какаши признал поражение. Он проиграл по всем статьям. Дети загнали его в собственную ловушку.

В отличие от проверки Минато-сенсея, когда Рин и Обито использовались Какаши для того, чтобы победить самому, эти дети показали то, к чему надо было стремиться. Саске выдал «третий путь», пожертвовав очень многим, а Какаши был на сто процентов уверен, что Итачи и не подумал ни о чём предупреждать младшего брата.

Ради своих друзей и товарищей, отбросив амбиции, Саске отказался от спецобучения, несмотря на то, что Какаши был практически единственным дзёнином с преобладающей чакрой молнии. И Саске точно об этом знал. На полном серьёзе. Пацан не догадывался, что это «проверка», впрочем, после отповеди из уст молодого генина Какаши отчего-то стало мучительно стыдно за эту свою «проверку». Он подумал, что, скорее всего, неправильно понял мотивацию Минато-сенсея. Или неверно высказался.

Чувства захлестнули и заставили переживать. Эти дети вынудили сердце сжаться от осознания, что он будет ими отвергнут. Это было что-то новенькое и удивительное.

— Они пойдут в «Ичираку-рамен», — появившийся возле барьера заточения Итачи прищурил глаза, просто лучась рожей «я же говорил».

Какаши кивнул, показывая, что воспринял информацию, и глава нового молодого клана Учиха, сделав серьёзное лицо, разлетелся воронами, и не подумав вытащить его из фуиндзюцу Узумаки.

Друзья стоили друг друга. Молчавший до этого Наруто оказался тем ещё хитрым лисом. Блондинчик, вылитый Минато-сенсей, грамотно развёл на угощение, при этом уговорил съесть три порции малышку-Хьюга, которая только округляла на всех свои большие почти бесцветные глаза. Какаши тогда с удивлением для себя понял, что лапша совершенно иная на вкус, ярче и насыщенней. Он даже поинтересовался у Теучи-сана, не появилась ли в его рамене какая-то особая приправа, и получил отрицательный ответ от старика.

Ночь была бессонной. Какаши много думал. Но в кои-то веки его мысли не крутились в одном и том же замкнутом цикле «миссия, которая повлекла смерть Обито», плавно переходящая на «как я убил Рин». Он думал о тройке генинов и о том, что будет, если он к ним привяжется, и о том, какую тренировку дать им на завтрашнем занятии, и о том, что, кроме Учиха, следует нанести визит вежливости главе клана Хьюга — Хиаши-доно. Какаши вспоминал уроки вежливости, когда-то преподанные ему отцом. После «инцидента с Рин» он остался в тени АНБУ и не ходил на официальные миссии, на которых зачастую надо было показывать хорошие манеры и безукоризненное знание этикета. На подобные миссии всегда отправляли кого-то из старых кланов вроде Учиха и Хьюга, в крайнем случае — Сарутоби или Яманака, а теперь так «свезло», что все ученики из таких «благовоспитанных».

Какаши боялся спать. Ночные сны откидывали его в прошлое, обагрённое кровью друзей. Обычно он читал книгу, пока предрассветная пелена не освещала его крошечную комнату в общежитии, а потом засыпал. Конечно, на нечто очень важное он позволял себе опоздать всего на несколько минут, но его активная жизнь начиналась примерно с полудня. И почему шиноби называют «ночными воинами», когда все назначают встречи на семь-восемь утра?

В этот раз он незаметно для себя заснул вечером, чтобы проснуться за пять минут до того, как прозвенел будильник.

Навыки парней впечатляли и напоминали собственное раннее взросление. Эпоха третьей Мировой. Мать погибла на миссии когда Какаши не было и двух, а после самоубийство отца. В десять лет, чтобы доказать право на самостоятельность и отказаться от приюта, пришлось спешно и «кровь из носа» сдавать экзамены на чуунина.

Что пришлось пережить Наруто и Саске? Какаши не задавался этим вопросом, когда в деревню вернулся уцелевший в резне молодой клан Учиха. Он не выходил на улицу. Коноха праздновала возвращение носителей додзюцу, а он… Стыдился? Боялся? Испытывал неловкость?

Те годы, с тех пор, как он узнал в квартале Учиха своего друга Обито, пролетели механически. Ещё более «механически», чем обычно: Какаши ел, спал, читал, убивал — в разной последовательности. Отказывался верить и одновременно верил. Чутьё его не подводило. Это было больно. Он не понимал. Отказывался понимать.

Пока Итачи не рассказал, что случилось с несостоявшимся другом, который подарил Какаши свой глаз.

— Хатаке-сан, — вежливо обратился Саске, пока у Наруто и химе клана Хьюга был спарринг. — Подскажите мне по поводу моей стихии молнии. Я научился выделять заряд, но не могу его сконцентрировать…

Какаши отвлёкся от своих мыслей, мысленно попеняв, что сейчас не время и не место «уходить в астрал», и, вздохнув, сказал.

— Проще показать, смотри внимательно и можешь использовать шаринган…

* * *

Итачи встретил Какаши возле входа в квартал Учиха.

— Добро пожаловать, — чуть склонился в поклоне равного глава клана.

Какаши поклонился в ответ и молча пошёл по новому тротуару. Всё было совсем не так, как он помнил, когда заходил за Обито. Когда-то довольно плотная застройка выгорела. В ста метрах от входа был большой дом, а за деревьями угадывалось ещё несколько строений поменьше. Мимо с кудахтаньем пробежали куры, замемекала коза. Словно из достаточно «городской» Конохи попадаешь на деревенский двор. Впрочем, Тензо, с которым они иногда встречались, говорил, что Учиха живут небогато и частично за счёт своего хозяйства. В принципе, в Конохе и окрестностях были крестьяне, у которых можно было на рынке прикупить разливного молока, сыра, зелени или яиц, но основные поставки продовольствия шли через магазины клана Сарутоби. Это Какаши знал ещё с тех времён, когда Минато стал Хокаге. Много всего околополитического и околоэкономического можно узнать, будучи приближённым к семье главного генерала — в Тени Огня.

Похоже, что молодой клан не спешил избавляться от натурального хозяйства, тем более, что Какаши слышал, что детей Учиха действительно много. Точнее, что практически весь клан представляет собой кучку ребятишек под патронажем нескольких взрослых. Впрочем, «взрослым» того же семнадцатилетнего Итачи можно было назвать с большой натяжкой и то — лишь учитывая его статус главы их условного клана и дзёнина А-класса.

Так как сам Какаши стал сиротой рано и подобный вопрос его заинтересовал, он знал, что лишь вмешательство госпожи Хокаге вместе с друзьями не позволило совету дзёнинов настоять на том, чтобы маленькие Учиха были «усыновлены» или помещены в приют. Нет, молодой клан смог поставить себя как надо…

И всё же Какаши был удивлён количеством детей. Как говорят, «от мала до велика». Из «взрослых» присутствовали лишь Шисуи, Итачи, взрослый мужчина, которого представили «Ракурэй-саном» и… Когда вошла хозяйка, а именно молодая женщина на вид не старше двадцати пяти, Какаши порадовался, что он в маске. Иначе у него бы отвисла челюсть.