Наивный солдат-первогодок мог бы возразить, что это хорошо когда можно получить несерьезное ранение. Та же выжженная сетчатка будет относительно легко восстановлена любым медицинским комплексом. Вот только дальше последует присвоение раненому дворянства, как отдавшему долг кровью, ну и возможность отдохнуть от передовой также смотрится очень привлекательно.

Хорошо, что на боевые миссии первогодок не посылают. Туда едут примерно на втором-третьем году службы. За это время начальствующий состав успевает объяснить идиотам, что не всякая пролитая кровь, пусть и в боевой обстановке, ведет к дворянству и отдыху в тылу. Точнее не так, отдых то в тылу на время лечения, конечно, будет, вот только потом все может закончиться различными санкциями, начиная от увеличения срока пребывания на передовой и заканчивая штрафным батальоном.

Сам Тар так и не получил дворянства. Это произошло не по тому, что он не сумел пролить кровь за родину или был с позором исключен из рядов вооруженных сил до окончания контракта. Просто у него был неуживчивый характер и полное отсутствие чинопочитания. Не давался ему вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство[1]. Скорее, его поведение больше отражал другой анекдот.

Приезжает генерал в полк с проверкой. Встречает его командир части, левой рукой глаз прикрывает. Идут они по части, генерал смотрит, плац чистый, вылизанный, по периметру зеркала блестят, деревья оквадрачены.

— Кто плац в порядок приводил? — спрашивает генерал.

— Прапорщик Петренко!

— Молодец, прапорщик Петренко!

Идут дальше. Смотрят, спортивная площадка белым песком посыпана, разграблена, тренажеры покрашены — красота!

— Кто площадку убирал?

— Прапорщик Петренко!

— Молодец, прапорщик Петренко!

Идут дальше. Заходят в столовую. Все вымыто, вычищено, блестит.

— Кто дежурный по столовой?

— Прапорщик Петренко!

— Подать мне его сюда!

Подходит Петренко, представляется.

— Молодец прапорщик, объявляю вам благодарность!

— Спасибо, товарищ генерал, а верхнюю пуговичку застегните, пожалуйста!

— Что, это ты мне, боевому генералу?

Командир части опускает левую руку — на весь глаз синяк:

— Товарищ генерал, застегните пуговичку, прапорщик Петренко по два раза неповторяет!

Примерно так и жил Тар Ван. Понятное дело, что рукоприкладством по отношению к офицерам он не занимался, да и с солдатами такое позволял исключительно в уставной манере. То есть, как правило, с его стороны следовал приказ: «Рядовой, пройдемте на спортивную площадку для проведения внепланового занятия по рукопашному бою». А уж там провинившегося можно было спокойно избить, тем более в рукопашном бое сам Тар был очень хорош и мало кто из подчиненных мог оказать ему достойное сопротивление.

Тем не менее, характер он имел неуживчивый, никогда не стеснялся говорить вышестоящим все, что о них думают. Потому, ему отвечали взаимностью. Боевые раны, за которые в ином случае полагалось бы дворянство, списывали на неосторожность не связанную с нарушением устава. Как итог, отсутствие поощрений, хотя и наказания также не следовало.

Конечно, Тара повышали по службе, но большинство повышений были получены им в бою. В имперской армии есть такое правило. Если командир погиб, а его подчиненный, приняв командование, обеспечил успешное выполнение задачи, то его должность и необходимое для ее занятия звание достается приемнику. Так, условный рядовой мог, к примеру, стать офицером, а то и со временем вырасти в должности, если вышестоящих офицеров выбивали и он справлялся с командованием. Правда, в этом случае, продвижение по выслуге лет для него блокировалось до освоения соответствующих баз знаний и прохождения офицерских курсов. Тем не менее, возможность повышения была, и Тар ей периодически пользовался, а то не видать ему со своим характером и звания прапорщика.

Отслужив несколько контрактов, Тар настолько надоел командирам, что они нашли способ от него избавиться. Забраковала его медицина. Якобы организм был сильно изношен из-за чего регенерация до здорового состояния, требовала дополнительных расходов картриджей и еще какая-то медицинская чушь. Тар в ней не разбирался, но знал что командир, с которым они были не в ладах, перед его обследованием посещал медиков и занес им какой-то презент. Вот его и списали, как негодного к строевой службе.

Империя, вместе со списанием, одарила его несколькими льготами. Небольшая пенсия, прожить на которую было нельзя, но она для этого и не предназначалась. Как-никак солдата из армии списывали здоровым. Он, по мнению имперских чиновников, имел все необходимое, чтобы заработать себе на жизнь своим трудом. Пенсию же полагалось тратить на дополнительное медицинское обеспечение в виде покупки лекарств и периодического прохождения обследований в медицинской капсуле. Также списанному солдату гарантировалось трудоустройство на государственной службе и бесплатное освоение необходимых для этого баз знаний.

Он выбрал детский дом. Тут он мог спокойно выслужить остаток стажа, необходимого для получения дворянства. Думал, что поможет детям получить нужные в дальнейшей жизни навыки, ведь многие из них по достижению совершеннолетия пойдут в войска. Вот только и тут он оказался никому особо не нужен. Несмотря на всю свою неуживчивость, по отношению к детям Тар оставался достаточно мягким человеком. Ну не поднималась у него рука лишний раз устроить кому-то порку.

Потому ну и из-за мало общительного и бескомпромиссного характера, как-то заинтересовать своих подопечных, чтобы те начали хотя бы заниматься спортом он не мог. Потому, со временем Тар самоустранился от воспитания, предпочитая, как и большинство его нынешних коллег, просто следить за дисциплиной и наказывать тех, кто попадется на ее нарушении. В остальном же, он проводил время в комнате воспитателя группы и тихо пил, просматривая какой-либо из многочисленных развлекательных каналов по головизору.

Сегодняшний день ничем не отличался от череды предыдущих. Вот только относительные тишина и покой прапорщика оказались неожиданно прерваны местным искином.

— Приветствую воспитатель Ван.

— Привет Каам, ты поболтать или что-то случилось?

Конечно, Каам был достаточно слабым искином. Тем не менее, необходимые программы, позволяющие поддерживать непринужденный разговор на свободные темы, у него имелись. Все-таки искин предназначался для работы в детских учреждениях, а значит, должен был уметь выслушать и успокоить ребенка. Да и психологическая поддержка членов персонала также была частью его программы. Потому, с Каамом всегда можно было просто поболтать, а иногда такие разговоры ни о чем, начинал и сам Каам.

— В этот раз я по делу. Наблюдаю возможную конфликтную ситуацию. В зоне спальных помещений предположительно произошел конфликт между воспитанником Тайгановым и группой воспитанников. Конфликт не перешел в драку, однако, группа воспитанников удалилась в неурочное время в сторону душевых и длительное время не появляется на наблюдаемой мной территории. Прошу содействия воспитателя.

— Понял тебя. Пойду, посмотрю, что они там устроили.

Двигался Тар неспешно. Как говорилось выше, наказывать детей он не любил, тем более, если никто серьезно не пострадал. Да, кто-то наверняка в это время получает побои. Вот только как еще показать детям, что жизнь жестока, а дальше будет только хуже. Он по-прежнему лелеял мечту, что кто-то из пострадавших в такой стычке возьмется за ум и придет к нему. Нет, он и в этом случае не будет лишний раз вмешиваться в детские конфликты. Вместо этого, он предложит обратившемуся научится защищать себя, под его руководством и, безусловно, приложит для этого все силы. А там уж можно, если ученик окажется старательным, рассказать ему немного об армии и о допущенных во время службы Таром ошибках. Но пока желающих не находилось.

Тем не менее, неспешная прогулка до душевых продолжалась. Местные воспитанники не были абсолютными идиотами и потому, замыслив что-то неодобряемое администрацией, предпочитали выставлять наблюдателя. Он вполне должен был успеть предупредить остальных о приближении проверки и дать время всем принять приличный вид.