От выхода из метро он пошёл сразу к платформе, прошёл довольно далеко от центрального вокзального табло и от места моего первого дежурства. Не смени я позицию, мог был вполне его проглядеть. Над вокзалом в этот момент вовсю голосил «Сплин» про «Орбит без сахара».

Следуя за папой, я вошёл в вагон электрички до Сергиева-Посада, отправление в 21:05, остановки: Лосиноостровская, Мытищи, Пушкино, далее везде. Мы прошли несколько вагонов насквозь в поисках места, в итоге пришлось остановиться в моторном с деревянными сидениями. Хотя вагон не был забит битком, но удобного места для наблюдения мне не нашлось, и я решил пока постоять в тамбуре, к которому он сидел спиной. До Пушкино он никуда бы от меня не делся, а на двух крупных остановках, возможно, кто-то из его соседей выйдет, и я присяду рядом.

Долгие тридцать минут пути я размышлял, как начну разговор, как преподнесу главное, как докажу, что это действительно я, не отпугнув, а наоборот заинтриговав и заставив себя слушать. Важно сходу ошарашить, ввести в ступор и только тогда уже подавать тезисы и просьбы, пока мозг не очухался и не включил критическое мышление. По опыту я знал, что дальше двух-трёх фраз диалог сложно спрогнозировать, особенно такой непредсказуемый. Кратко я сформулировал для себя такой сценарий: «Привет! Ага, ты меня узнал! Не волнуйся, да это я и есть. Как докажу? Ну смотри: первое, второе, третье… Не спрашивай как и почему – я сам не знаю. Что мне надо? Мне нужна помощь на первое время с жильём едой или деньгами», а дальше уже как пойдёт…

В раздумьях стало вполне очевидно, что с собой молодым мне встречаться не стоило, понимая свою реакцию на такое незаурядное событие. Помимо ненужных вопросов о будущем всего человечества меня бы ждало отдельное сомнительное удовольствие – уворачиваться от вопросов о будущей личной жизни. Не хотелось самого себя почти ни о чём предупреждать, ни от чего предостерегать, весь жизненный опыт мне сейчас казался ценным, повлиявшим на развитие личности. Если что-то исправить, вдруг я в будущем изменюсь, приму другие решения? Отдельно опасался, что могу словить апатию в молодости, зная, что в будущем у меня всё хорошо.

Генеральный план мог бы провалиться, ведь я совсем не подумал, как без денег куплю билет на электричку. Наверное, окружающая обстановка вернула мои мысли и ощущения полностью в то время, когда я минимум дважды в день путешествовал на пригородных поездах по проездному, не думая о билетах. На моё счастье, турникетов на перронах ещё не поставили, да и контролёры не спешили работать.

Моё уединение в тамбуре почти никто не нарушал, не считая продавцов, которые проходили один за другим сквозь вагоны, предлагая разнообразные нужные и ненужные товары в дорогу, газеты, еду, напитки. Пару раз в тамбур выходил покурить какой-то дедушка. Табачный дым, от которого все некурящий в современной России почти уже отвыкли, раздражал меня необычайно. Самое обидное – я не имел права возражать. В те времена было вполне допустимым и естественным курить в тамбуре, бросая окурки прямо на рельсы, в дырку между полом и раздвижными дверями.

Сам вагон был для меня вполне привычной картиной. Обыкновенные ряды жёстких деревянных лакированных лавочек, на которых сидели обыкновенные уставшие люди. Некоторые слушали музыку в наушниках, некоторые читали книги, газеты с журналами, кто-то спал, отдельные пассажиры играли в тетрис, кто-то смотрел в окно или разговаривал, и ни один, как ни странно, не пялился в экран телефона. Вроде бы люди делали всё то же самое, что и в 21 веке, но делали это, обходясь без смартфона и интернета – даже как-то странно.

В Мытищах вышла значительная часть пассажиров, и сразу два места рядом с папой освободились, одно прямо напротив – можно было смотреть глаза в глаза. Но стоило мне сказать самому себе «Пора!», как пульс резко участился, мысли стали скакать, ноги вросли в землю. Да, одно дело рассуждать, а другое – действовать. Я дал сам себе немного времени успокоиться, а пока занялся уточнением плана с учётом конкретного места, на которое я сяду.

Когда из противоположного тамбура в вагон вышел очередной коммивояжёр и заголосил «Граждане пассажиры, вашему вниманию предлагаются…», я понял, что достаточно спокоен и настал подходящий момент действовать. Я растолкал двери тамбура и отправился навстречу прошлому. Дойдя до нужных лавок, убедился, что он занят наблюдением за продавцом, неприметно протиснулся к окну и сел напротив. И только от прямого взгляда лицом к лицу моё волнение как рукой сняло – я снова еле сдерживал глуповатую, расползающуюся улыбку. Меня захватило какое-то малообъяснимое чувство, умиление пополам с повелительным снисхождением и одновременно авантюрное предвкушение. Со стороны, вероятно, вид был у меня будничный, остальным сейчас покажется, что просто случайно встретились старые знакомые.

Неожиданно нахлынуло воспоминание – я уже однажды подсаживался к нему в электричке, заприметив на вокзале и выждав время для пущего эффекта. Конечно, он удивился и остаток пути мы просто болтали. Сейчас ситуация получалась один в один, только вряд ли разговор будет таким же лёгким и непринуждённым.

Коммивояжёр прошёл мимо, размахивая связками тапочек. Папа отвёл от него взгляд, поднял с колен какой-то журнал – теперь пришло время и мне действовать.

– Саш, привет! – полулегальным голосом произнёс я, глядя в лицо и продолжая, еле сдерживаясь, улыбаться.

Он поднял глаза, как бы проверяя, ему ли это сказали, и тут же встретился со мной взглядом, отвести который уже не смог. Секунда, две – я держу паузу и вижу в его ставших квадратными глазах, что он меня узнал, если это слово применимо для такой ситуации.

– Вижу, что ты меня узнал… – пауза: – Пойдём в тамбур, с глазу на глаз поговорим?

Я встаю, не отрывая взгляд выхожу в проход, поворачиваюсь и возвращаюсь обратно в тамбур. Он, поражённый увиденным, остаётся сидеть, повернув в мою сторону голову. Смотрим друг другу в глаза ещё несколько секунд, я поднимаю руку и жестом подзываю его – безрезультатно. На миг появляется мысль, а не перемудрил ли я, и следом тут же идея. Я отодвигаю одну створку тамбура и, продолжая играть в гляделки, воспроизвожу губами давно забытый наш условный сигнал – два коротких отрывистых свиста. Так мы сигналили на охоте, обозначая свои позиции, давали сигнал быть начеку или команду к началу условленных действий, или банально подзывали друг друга – смысл, обычно, зависел от скорости и длинны свистков. Этот свист был особенный и хорошо отличимый, он был только наш. Он сработал. Секунду повозившись, сложив журнал, папа встаёт, как-то неуклюже протискивается через колени соседей к проходу и направляется в мою сторону. Мне кажется, что он идёт замедленно и покачиваясь, но, наверное, это из-за движения и покачивания поезда. В глаза он не смотрит, хаотично оглядывает меня целиком, заходит в тамбур. Я ощущаю, как он сбит с толку, не способен вернуть себе инициативу и готов слушать, пока что чувства взяли верх над разумом, но это ненадолго.

– Привет, пап! Извини, что так внезапно. Да, это действительно я, твой сын Серёжа, только не тот, которого ты видел, наверное, сегодня утром, а на 23 года старше, из будущего, из 2021 года, – стараюсь говорить отчётливо, без интонаций и акцентов: – Понимаю, что это звучит, как бред сумасшедшего, понимаю твоё состояние, я бы сам в такое в жизни не поверил, но это факт, – достаю из кармана куртки заготовленный паспорт и открываю: – Смотри, вот мой паспорт, который я получу при обмене только в 2001 году, вот фото, тут-то ты точно меня узнаешь, прочитай ФИО, дату рождения, а теперь посмотри на дату выдачи? Понимаешь? 7 августа 2001 года, паспорт нового образца, посмотри обложку.

Перелистав несколько страниц, сразу показываю первую прописку, в которой на стандартном штампе рукой паспортистки выведен адрес: МО, г.Пушкино, ул. 50 лет Комсомола, наш дом и наша квартира.

– Видишь прописку? Посмотри внимательно, не торопись. Наверное, ты подумаешь, что купить поддельный паспорт не так сложно, только зачем поддельный паспорт с такой датой выдачи, им же нельзя будет пользоваться, правда?