— Всё, что ты можешь сделать — это уже слишком много.

Усаги извернулась в его объятьях и ласково погладила Мамору по щекам, скользнула ладонями на шею. Широко улыбнувшись, она прижалась лбом к его лбу и прикрыла глаза, наслаждаясь этим мгновением покоя.

— Но недостаточно, — Мамору невесомо коснулся губ Усаги и отстранился, заставив её разочарованно выдохнуть. — Значит, пора это исправить.

Усаги вопросительно посмотрела на него, не понимая, что могли значить эти слова. А Мамору, хитро улыбнувшись, вдруг неожиданно потянул её на себя, увлекая на ковёр, и в мгновение ока оказался над ней, нависая сверху. Смущённая Усаги не знала, что и сказать, но Мамору и не собирался давать ей слова.

— Когда мы вместе, даже если я молчу и ничего не говорю, каждым своим действием, я говорю, что люблю.

В подтверждение своих слов он губами коснулся нежной шеи, провёл влажную дорожку поцелуев до ключицы, заставив Усаги судорожно вздохнуть и вцепиться в его плечи: что-то подобное между ними происходило впервые, и эти ощущения казались входом в их персональный рай.

— Видишь? — Мамору приспустил лямку платья, которое он не так давно купил ей: сумасшедшие деньги, однако её улыбка, её неподдельная радость стоили того. — Я плохо изъясняюсь на словах, но в каждое своё действие я вкладываю свою любовь к тебе.

Поцелуи, словно шаловливые крылья бабочки, запылали на обнажённой коже, а все чувства обострились и концентрировались там, где пальцы Мамору касались Усаги: они словно были везде, вызывая пожар во всём её существе, заставляя выгибаться навстречу Мамору.

Когда от платья остались лишь воспоминания, а искусные пальцы коснулись запретного места, Усаги задрожала, зажмурившись, от переполнявших её эмоций. Мамору был везде: в мыслях, перед внутренним взором, на кончиках пальцев — даже в ней, и это опьяняло не хуже вина, которого однажды ей довелось попробовать.

— Я люблю тебя, слышишь? — его бархатный голос звучал то ли у уха, то ли на краю сознания. — И буду любить всегда.

Мир как будто взорвался перед Усаги, когда пальцы Мамору задели особо чувствительную точку внутри её тела. Сведя бёдра, она неосознанно сжала его руку ногами, и до крови прикусила его плечо, с которого слегка съехал в сторону ворот футболки. Негромко рассмеявшись, Мамору крепко поцеловал её, заглушая протяжный стон.

— Никогда больше не слушай глупых девчонок, Оданго, — негромко заговорил он, когда волна экстаза схлынула, и к Усаги вернулось адекватное восприятие мира.

— Не буду, — она прижалась к нему, поморщившись от того, как затвердевшие соски врезались в плотную ткань бюстгальтера.

— Надеюсь на это, — добродушно усмехнулся Мамору.

Его ладонь скользнула за спину Усаги, потянула за замочки бюстгальтера, освобождая её от неприятного давления в груди. Второй рукой Мамору ласково погладил Усаги по бедру и закинул женскую ногу себе на талию.

— Ну что, продолжим?

========== Я люблю тебя ==========

…помнишь, я обещала тебе ждать, Мамо-чан?

И я жду. Я верю и знаю, что ты вернёшься. Однажды эта щемящая пустота внутри исчезнет в один миг, когда я открою глаза и вновь увижу тебя. Мы обнимемся, и всё будет как прежде — вместе навсегда, единым целым, в дальнейшее наше совместное будущее.

Знаешь, надо мной любят все подшучивать или издеваться прямым текстом, что я не дождусь. Что у меня не выйдет сохранить тебе верность, что однажды я сорвусь и изменю тебе, пусть и не со зла. Мне жаль, что у них такие длинные злые языки. Пусть я плакса, пусть эгоистка, нюня, глупая и неуклюжая — но это не мешает мне ждать тебя.

Не верь им. Я никогда не смогу изменить нашей любви, даже по глупости или случайно — я не такая идиотка, как кто-то может вдруг подумать. Мы прошли через столько боли, мук и страданий, столько вытерпели и вынесли — рука об руку, бок о бок — что жизнь просто обязана подарить нам счастье в будущем. Я всегда сражалась за это — не за глупое прошло, а за наш путь, за то, что нам предстоит пережить.

Галаксия убила тебя на моих глазах — я вдруг так отчётливо это вспомнила, что чуть не задохнулась от боли и ужаса. И сейчас, стоя перед её массивным золотым троном, глядя в холодные пустынные глаза и видя, как за её спиной мерцают кристаллы хранителей всех планет вселенной, среди которых отчётливо выделяется твой — золотой… Я продолжаю верить и ждать.

Ты вернёшься ко мне. Я верну тебя. Ведь я безумно тебя люблю.

========== Шрамы ==========

…если подсчитать все те разы, когда Такседо собственным телом закрывал Сейлор Мун от физических атак врага… Его спина должна быть испещрена шрамами: как старыми — от ледяной атаки Зойсайта или когтей Фиоре, — так и новыми, которые он, несомненно, получал раз за разом, защищая Сейлор Мун. Усаги знала о них и, водя пальцами по спине спящего Мамору, старалась не вспоминать о прошлом, однако каждый раз, стоило ей коснуться очередного бугорка, память подкидывала невесёлые картинки.

— Это всё неважно, — сказал как-то ей Мамору, когда Усаги однажды вскользь упомянула об этом. Целуя тонкие пальцы, он ласково улыбнулся, глядя Усаги в глаза: — Главное, чтобы ты была жива и здорова. Я лучше переношу боль.

— Это важно, — вздохнула Усаги. — У нас всех, конечно, высокая степень… Этой, как её? — она рассеянно щёлкнула пальцами. — Да, регенерации. Но, знаешь, получать их — всё равно больно. Да, они затягиваются, но пока заживут, это сколько времени нужно.

Мамору покачал головой и, притянув Усаги к себе и устроив её на груди, ласково поцеловал в макушку.

— Я хорошо умею лечить, — попытался отшутиться он, но Усаги всё равно насупилась и ткнула в очередной светлый шрам на его груди, оставшийся после нападения Фиоре. Или то был след от атаки Зойсайта?

— А это ты мне как объяснишь?

— А это меня латал не я, — ловко парировал Мамору, добродушно усмехаясь. — Один раз Металлия, второй — Фиоре. А из них целители как из меня балерина.

Усаги фыркнула, но, не выдержав, всё же рассмеялась, представив своего благоверного в балетной пачке.

— Знаешь, я бы посмотрела на тебя в обтягивающем трико, — она широко улыбнулась, стараясь держаться непринуждённо, но румянец смущения всё равно окрасил её щёчки.

Мамору театрально закатил глаза.

— Как будто ты там чего-то не видела.

Звонкий смех снова раздался в комнате. Не уставая улыбаться, Усаги крепко обняла Мамору, щекой прижимаясь к крепкой груди; она довольно зажмурилась, когда Мамору легонько подул ей на макушку, а ладонью погладил по обнажённой спине.

— Люблю тебя, — выдохнула Усаги, целуя тонкий шрамик на его груди.

— И я тебя, — Мамору щекотнул кожу на её пояснице, и Усаги коротко хихикнула. Однако в миг снова стала серьёзной и, выгнувшись в его руках, заглянула в глаза:

— Обещай, что в следующий раз больше так делать не будешь. Пожалуйста, — шёпотом добавила она. — Я каждый раз так переживаю.

— Я не могу обещать, потому что могу не сдержать обещания, — честно ответил Мамору. — Но я постараюсь, чтобы таких ситуаций было как можно меньше.

— Чтобы не было вообще, — коротко и улыбнулась Усаги и крепко поцеловала Мамору, заверяя таким негласным способом их неписанный договор.

Но они оба знали, что если случится такое, что жизнь одного из них окажется под угрозой, второй пожертвует всем, даже собственной жизнью, чтобы спасти своего любимого. Это уже случалось тысячи раз и будет происходит ещё миллион, но пока раны медленно, но верно затягиваются, образуя тонкие светлые шрамы, то значит, что они ещё живы, и что они смогут встретить очередной рассвет. Вместе.

Комментарий к Шрамы

Своеобразное продолжение своего же поста из группы по нашей парочке: https://vk.com/wall-153977226_11519

Все такие агрессивные и занудные в комментариях, я прям не могу))) иногда фантазию всё же стоит включать))