Маринетт чувствует, как у неё начинает дёргаться глаз. События прошедшего дня стремительно проносятся перед внутренним взором. Какова вероятность, что вчера и на Адриана свалился сын из будущего, да ещё и случайно спалился перед отцом? Маринетт дала бы пятьдесят на пятьдесят, но интуиция внутри орёт бешеной белугой. Таких совпадений просто не бывает.

Перед глазами бежит красная строка: «Да быть такого не может!». Маринетт готова вырвать на себе волосы и умчаться в закат. Ну, или заобнимать сидящего перед ней парня. Или похоронить его. Подумать только, оказался не только любовью всей её жизни, но к тому же и дурашливым напарником, который доводил до белого каления своими каламбурами. Как бы сильно они ей не нравились.

Мысли Альи, похоже, бродят примерно в том же направлении относительно личности Адриана Агреста. Потому что она сначала окидывает подругу взглядом а-ля «я же тебе говорила», а потом с елейной улыбочкой обращается к Адриану:

— И как же его зовут?

— Хьюго, — важно отвечает он. — Правда, очень подходящее для него имя? Я…

Странное рычание прерывает его на полуслове. Адриан, Алья и даже сидящий в наушниках Нино поворачиваются к Маринетт. И если во взгляде Адриана читается удивление, то за стёклами очков Альи Сезер горит плохо сдерживаемое ликование.

— Ты чего рычишь? — абсолютно будничным тоном интересуется она, а в золотистых глазах черти танцуют ламбаду.

Маринетт вскакивает и принимается судорожно собирать вещи.

— Мне нужно сходить в медпункт, голова что-то разболелась, — автоматной очередью тараторит она. — Мне лучше скрыться подальше, пока я никого не прибила в радиусе пяти метров.

— Но ведь скоро урок, — Адриан обеспокоенно наблюдает за ней. — Может, тебя проводить?

— Да-нет-пожалуй, — вылетает из её рта, и Маринетт пулей спускается вниз.

Но не успевает Адриан подняться на ноги, чтобы пойти следом, как Маринетт решительно возвращается и неожиданно для всех хватает бедного парня за ухо.

— Да, ты определённо пойдёшь со мной, — злобной гарпией рычит она. — Поговорить надо.

И никто не успевает опомниться, как Маринетт вытягивает Адриана из коридора, сопровождаемая возмущённым голосом Хлои, шокированными взглядами остальных и довольной улыбкой Альи. Она-то уж всё прекрасно поняла.

— Маринетт, пожалуйста, отпусти, — просит Адриан, когда они вылетают из аудитории. — Я понимаю, тебе сейчас тяжело, но давай я просто рядом пойду. Моё ухо к твоей головной боли ведь не причастно.

Его тут же выпускают из мёртвой хватки. Однако вместо благодарности из горла Адриана вырывается изумленный хриплый возглас потрясения: Маринетт толкает его к стене, припечатывает всем телом и злобно смотрит прямо в глаза. Из-за того что она гораздо ниже его, приём не выходит столь внушительно угрожающим, как хотелось бы, но Адриан тем не менее всё равно слегка напуган.

— М-Маринетт?

— Ах, не причём, да? — рычит она. — Не причём значит? Значит, это совсем не ты сейчас ляпнул нечто такое, что как минимум двое догадались о том, какую вторую личность ты скрываешь? Ты вообще в курсе, что такое «держать язык за зубами» и «тайна личности», дурной ты кошак?!

Адриан открывает было рот, чтобы оправдаться, потом закрывает, в ужасе и шоке глядя на Маринетт, потом снова открывает, и в этот момент на него накатывает осознание. Он протягивает многозначительное «Ого-о-о», а затем…

…что-то неуловимо меняется.

Маринетт даже понять толком не может.

В зелёных глазах напротив вспыхивает искра удовольствия; Адриан наклоняется к Маринетт и негромко мурлычет:

— А ты, значится, думаешь, что у тебя получилось меня запугать, да, Миледи?

Маринетт сдавленно икает, дёргается и пытается отстраниться, но мужские руки крепко обнимают её и возвращают в первоначальное положение. До Маринетт только сейчас доходит, как сильно она к нему прижимается, и краска смущения заливает её и без того алые щёки; она снова предпринимает попытку вырваться, но Адриан не отпускает.

— Говоришь о тайне личности, а сама во всё горло ругаешь меня нехорошими словами. Ай-яй-яй, моя леди, тебя же могут услышать.

— Да пошёл ты, — ворчит Маринетт, вяло брыкаясь. — Ты первый начал трепаться о сыновьях, будущем и Хьюго.

— Сыновьях! — восклицает Адриан. — О таком я и мечтать не смел.

— Вот и мечтай дальше!

Маринетт пытается дотянуться до него, чтобы снова схватить за ухо, но Адриан, смеясь, удерживает её и не даёт этого сделать.

— Неправильно ты угрожать мне вздумала, — весело произносит он. — Вот как надо.

И Адриан, подхватывая Маринетт под бёдра, поднимает её так, что она оказывается выше него. Пискнув, Маринетт машинально обхватывает его коленями за талию и упирается ладонями в стену за спиной Адриана, моля все силы о том, чтобы не упасть назад себя.

— Ну, как? — ухмыляется он. — Удобно?

Маринетт всё же хватает его за ухо с намерениями стереть с лица наглого кошака эту усмешку, но Адриан улыбается ещё шире.

— Ты просто наглый невоспитанный тип! — шипит она. — Язык за зубами совершенно держать не умеешь! Что ж ты за кошак-то такой?

— Какой есть, — Адриан со смехом пожимает плечами. — Так что ты там о «сыновьях» говорила?

Маринетт снова вспыхивает.

— К-каких ещё сыновьях? — она выпрямляет спину, глядя на него сверху вниз. — По-моему вчера был только один Хьюго.

Адриан выдерживает многозначительную паузу, как будто раздумывает, внимательно разглядывая линию подбородка Маринетт. Она чувствует, как пылают щёки и даже уши, но всё равно старается придать себе серьёзный или даже суровый вид.

— Я думаю, это дело поправимое, — наконец выдаёт Адриан.

А Маринетт заходится в кашле.

— Хьюго последний, — бурчит она. — Его я планировала третьим. А после — хватит.

— Это мы ещё посмотрим, — мурлычет Адриан, а потом совершает кое-что неожиданное.

Маринетт резко распахивает глаза, когда он утыкается носом ей в шею, а мурлыканье из его горла раздаётся всё громче и громче.

— Я так рад, что это ты, — раздаётся шёпот на грани слышимости.

А потом Маринетт задыхается, когда горячие губы прижимаются к пульсирующей жилке. А когда кожи касается влажный язык, она с трудом сдерживает тихий стон; пальцы изо всех сил впиваются в плечи Адриана, но он даже не думает прекратить свои незамысловатые ласки.

— И я сделаю всё возможное, чтобы ты смотрела только на меня, — продолжает сводить её с ума Адриан тихим шёпотом в кожу; он крепко прижимает Маринетт к себе, не в силах отпустить хоть на миллиметр дальше. — Не отдам. Никому. Теперь, когда мы сняли маски, я точно не отступлю.

Он говорит уверенно, но Маринетт неожиданно слышит себя в его словах. И вдруг остро понимает, что без раскрытия у них вряд ли бы вышло что-то путное. Теперь, когда они, как и сказал Адриан, сняли маски, всё будет чуточку проще: по крайней мере, не нужно метаться от одного к другому, не зная, какой выбор окажется правильным.

Она с нежностью запускает пальцы ему в волосы и заботливо перебирает шелковистые пряди. Адриан замирает, а потом поднимает голову.

Щёки Маринетт всё так же ярко пылают, но она улыбается.

— Я и так смотрю только на тебя, — негромко говорит Маринетт, без былого страха глядя ему прямо в глаза; снятие покрова тайны словно придаёт уверенности. — Если бы ты обернулся, ты бы увидел. Я же всегда сижу позади тебя.

В уголках зелёных глаз скапливаются едва видимые слезинки, и Маринетт ласково стирает их. А потом, помедлив, наклоняется и прижимается губами ко лбу Адриана. Потом отстраняется и обнимает за шею, улыбаясь.

— Я всё равно буду стараться изо всех, чтобы так оно оставалось всегда, — произносит он, не в силах оторвать взгляда от её лица. — Мы такие глупые, да? Знаешь, это так здорово, что Хьюго попал сюда. Одним махом решил все проблемы.

Маринетт недовольно хмурится.

— Проблему Бражника он не решил, так что не выдумывай.

— Я имею в виду: проблемы между нами, — лукаво ухмыляется Адриан.