Мы вдруг научились браниться, ссориться, размахивать, словно светящимися мечами Джедаев обидными фразами, едкими замечаниями, пустячными претензиями, после чего уединялись, страдали, болели… и играли в молчанку, накручивая в уме дополнительные витки на катушку с обидами.

Когда я увидел те кокетливые ножки, спешащие куда-то не сами по себе, а вместе с изящной грацией, хозяйкой волнующихся до самой поясницы каштановых волос, блестевших на ярком солнце, во мне бушевали две конфликтные стихии – неприятности на службе и семейная драма.

– Остановись, открой личико, Гюльчатай, покажись, дай насладиться совершенством, – неожиданно для себя вслух произнёс я и испугался подобной вольности.

Дива действительно остановилась. Развернулась в мою сторону, подошла к обочине, вскинула ручку в надежде остановить машину.

Да-да, стоило только подумать и вот…

Иногда люди, я об этом читал, попадают в некий энергетический поток, который из мимолётных желаний генерирует действия, наделяя любые устремления неукротимой силой.

Почему бы не побывать в подобной сказке мне?

– Присаживайтесь, милая леди. Домчу… хоть на край света.

– Спасибо, но, нет, там я уже была! Еле ноги унесла.

– Соглашусь на близкое путешествие.

– Насколько близкое? Уж не флиртуете ли вы?

– Затрудняюсь с ответом. Дар речи потерял. Вы прелесть, девушка! Меня Денис зовут… Витальевич.

– Денис Витальевич, я спешу. Разрешите откланяться. Тронута вашей отеческой заботой…

– Разве я настолько стар? Не гоните, велите миловать. Ваше имя, иначе я расстанусь с жизнью на ваших глазах.

– Живите, ради всего святого! Если моё имя способно стать пропуском для того, чтобы поймать такси, пожалуйста – меня зовут Александра… Игоревна. Суворова. Не родственница полководцу.

Девочка улыбнулась, кокетливо, но иронично трижды послала воздушный поцелуй кончиками пальцев обеих рук, причём в реверансе, – этого достаточно, надеюсь?

– Вполне, Сашенька! Я ваш раб. Не теряйте времени – присаживайтесь, где приглянется.

Юное создание на заднем сидении была весьма озабочена, это было понятно по тому, как она то и дело включала экран телефонного дисплея, как нервно облизывала губы, как рассеянно щёлкала замком сумочки.

Разглядеть особенности лица в зеркало было сложно, но мимика и водянистый взгляд  указывали на только что пережитую неприятность огромного масштаба.

Наши глаза в зеркальном пространстве встретились. Я улыбнулся в надежде на взаимность, но ответом прилетела раздражительная реплика, – вы не в моём вкусе. Нечего строить глазки! Сколько с меня?

– С вас, Сашенька…

– Александра!

– С вас, Сашенька, один единственный нежный взгляд. Если честно, я был счастлив находиться рядом. Поверьте, я почти позеленел, от свалившихся вдруг неприятностей. Мне было так плохо. И тут вы. Не сердитесь, но осмелюсь пригласить, вас… чего особенно любите?

– Люблю, когда ко мне не цепляются всякие…

– Проходимцы. Понимаю. Я не всякий. Честное слово. Мне ничего от вас не нужно. Вру! Вру, конечно… мечтаю исповедаться, выговориться.

– И вы тоже?! Разве у нас в городе эпидемия? Ах, да – заметили глаза на мокром месте, решили, что в состоянии аффекта мы, девчонки, мягче пластилина.

– Дайте надежду на новую встречу.

– Не выдумывайте! Я девушка скромная. Не смотрите, что так ярко одеваюсь – это не боевой раскрас, скорее предупреждение – не влезай, убьёт!

– Уже убили. Я самый несчастный мужчина в мире. А телефончик! Хотя бы обманите.

– Это можно. Записывайте.

Сашенька стремительно скрылась во дворах. Мне стало ещё хуже.

Идти домой не было сил. Там моё настроение и вовсе проваливалось в трясину.

Лебеди и утки в городском парке ныряли, влюблялись, плавали. Я грезил. Успокоившись, направился домой.

– Явился, – язвительно прокомментировала моё появление Леночка, – можно поинтересоваться, кем или чем, увлёкся на сей раз? Нет, лучше соври. Так будет честнее.

– Давай поговорим потом.

– Как же! А давай – не давай, я устала!

– Какое совпадение настроений.

– Нам надо поговорить.

– Кому надо? Ты утром сказала всё, даже больше. Давай успокоимся. Иди, я тебя поцелую.

– Как игрушку, как статую? Ты меня бросил, ты меня больше не любишь!

– Не нагнетай. У меня кризис среднего возраста, у тебя климакс. Если будешь себя накручивать – лучше не станет. Слишком чувствительные женщины в период гормональной перестройки с ума сходят. Ты этого хочешь?

– Не дождёшься!

– Вот и поговорили. Я спать.

– Ещё бы! Накувыркался с кем-то, я теперь не нужна.

– Нужна, Леночка, но не такая. Я люблю другую…

– Вот ты и сознался!

– Другую Леночку. У той были ясные глаза и добрые намерения. Что бы я ни сказал, всё воспринимаешь в штыки. У меня на работе проблемы, дома ад. Куда бежать?

– По бабам, родной, по бабам!

Разве странно, что ночью мне не спалось, что перед глазами стоял фантом Сашеньки. Породистые ножки в сотый раз пробегали мимо, воздушные поцелуи летали по всей комнате.

К утру диалог, состоявшийся между нами, эволюционировал, развился. Мы уже были на “ты”, запросто общались, то и дело сливались в танце.

Я прикасался к ней, кружил.

До поцелуев дело так и не дошло.

Зато ужасно болела голова и болезненно донимала мучительная тяжесть внизу живота.

Жена, собираясь на работу, шипела, раскидывала, где попало вещи и обидные фразы.

– Ещё раз задержишься – разведусь, – крикнула из коридора, после чего громко хлопнула входной дверью.

– Вот туда и иди, – парировал я в пустоту, – у меня тоже нервы. Захочу – вообще не приду, вот!

– Зайдите, Денис Витальевич – непривычно робко пригласил начальник, – сорвался, знаете ли. Меня ведь тоже… как мальчишку отчитали. Мир!?

– Будет вам. Я и забыл.

Если честно, от извинения стало ещё горше. Мы были почти ровесники. Значит, не я один падаю в бездну.