Не то суровый зимний климат, не то «алкоголизм семейных условий» убили в нем «примерность» и к началу второго семестра выкинули нам его с явными признаками начавшейся дегенерации.
Весь февраль Ерофеев спал и во сне намечал незавидные перспективы своего прогрессирования.
С первых же чисел марта предприимчивому от природы Ерофееву явно наскучило бесплодное «намечание перспектив», – и он предпочел приступить к действию.
В середине марта Ерофеев тихо запил.
В конце марта не менее тихо закурил.
Святой апрель Ерофеев встречал тем же ладаном и той же святой водой, – правда, уже в увеличенных пропорциях.
В апреле же Ерофеев подумал, что неплохо было бы «отдать должное природе». Неуместное «отдание» ввергло его в пучину тоски и увеличило угол наклонной плоскости, по которой ему суждено бесшумно скатываться.
В апреле арестовали брата.
В апреле смертельно заболел отец.
Майская жара несколько разморила Ерофеева, и он подумал, что неплохо было бы найти веревку, способную удержать 60 кг мяса.
Майская же жара окутала его благословенной ленью и отбила всякую охоту к поискам каких бы то ни было веревок, одновременно несколько задержав его на вышеупомянутой плоскости.
В июне Ерофееву показалось слишком постыдным для гения поддаваться действию летней жары, к тому же внешние и внутренние события служили своеобразным вентилятором.
В начале июня брат был осужден на 7 лет.
В середине июня умер отец.
И вероятно, случилось еще что-то в высшей степени неприятное.
С середины июня вплоть до отъезда на летние каникулы Ерофеев катился вниз уже вертикально, выпуская дым, жонглируя четвертинками и проваливая сессию, пока не очутился в июле на освежающем лоне милых его сердцу Хибинских гор.
Июльские и августовские действия Ерофеева протекли на вышеупомянутом лоне вне поля зрения комментатора.
В сентябре Ерофеев вторгся в пределы столицы и, осыпая проклятиями вселенную, лег в постель.
В продолжение сентября Ерофеев лежал в постели почти без движения, обливая грязью членов своей группы и упиваясь глубиной своего падения.
В октябре падение уже не казалось ему таким глубоким, потому что ниже своей постели он физически не смог упасть.
В октябре Ерофеев стал вести себя чрезвычайно подозрительно и с похвальным хладнокровием ожидал отчисления из колыбели своей дегенерации.
К концу октября, похоронив брата, он даже привстал с постели и бешено заходил по улицам, ища ночью под заборами дух вселенной.
Ноябрьский холод несколько охладил его пыл и заставил его вновь растянуться на теплой постели в обнимку с мечтами о сумасшествии.
Весь ход ноябрьских событий показал с наглядной убедительностью, что мечты Ерофеева никогда не бывают бесплодными.
25 ноября
Таарищ Музыкантова!
Я ввас люблю пллотски!
Я ххочу ввас нассиловать!!
Хя-хя-хя-хя-хя!!!
И я таки ввас иззнассилую!!
Ддайте мне ттолько измазать ккоровьим пометом двери зздания Ссовета Министров!
Ххя-ххя-хя-хя-хя-хя-хя!
Уах-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-а-а-а-а!
26 ноября
Ах, зачем это… Не нужно… Не нужно… Ведь мне сегодня так хорошо…
Так хорошо…
28 ноября
Почему они дрожали?
Какое право они имели дрожать, если они – часть презирающего?!
29 ноября
Нет, положительно вечер 27-го не дает мне покоя… Ведь они дрожали…
Почти пять минут…
Мелкой, трусливой дрожью…
И на меня опять пахнуло проклятым апрелем…
Значит, я боюсь…
И с тех пор ничто не изменилось…
И все это было напрасным…
Напрасным…
И то, что я писал 12-го, – ложь!..
Нет, я никогда этому не поверю… Не поверю, потому что был сентябрь…
А это – минутное…
1 декабря
Тогда бы я решился…
И никто бы, еби вашу мать, не посмел доказывать мне, что это безнравственно!
2 ч. ночи
2 декабря
И когда стемнело…
…я нехотя поднялся, еще раз проверил, хорошо ли отточен столовый нож, заложил пистолет во внутренний карман, бросил на подушку спящего Муравьева стоимость двух галстуков и, натыкаясь в темноте на одетые стулья, бесшумно покинул…
…в коридоре маячила одинокая фигурка, – судя по яркости одеяния, принадлежащая к противоположному…
…остатки благоразумия не позволили мне отправиться туда в присутствии…
…и я заходил…
…пока одинокая фигурка не свернула в женский туалет, освободив меня от дальнейшего…
…и я, благословив естественные надобности, не замедлил…
…запах жженого лука заставил вспомнить о былых…
…но я поторопился отогнать от себя неуместные…
…и немедленно приступил…
…муравьевские галстуки обладали поразительной силой сцепления, они, казалось, специально были созданы…
…и газовый кран открутился поразительно…
…оставалось только, проклиная легкомыслие шоферов, с нетерпением ожидать шума…
…тишина била в затылок, а атмосфера щекотала…
…и синяя впадина дразнила формой и раздражала смрадным благоуханием…
…меня уже не пленяло новаторство в области совмещения…
…потому что я не мог уйти, не постигнув благости очередного…
…потому что синева видения убила приближающееся…
…эти две чистейшие ненужности мне все вернули……и заставили даже дремлющих облагородить движением…
…и предвкушением прикладывания укрыть смертоносное!!
3 декабря
Mesdames и Господа!
Я осмелюсь выступить в роли пьяного адвоката!
Он не виноват!!
Вы не имеете права обвинять его в порче воздуха! Ведь неэстетностью своей струи он подчеркнул упоительное для общественного обоняния благоухание ваших тел!
Mesdames! Господа!
Он забрызгал ваши чистенькие личики своим калом! И забрызгал без реверанса!
Но это ни в коем случае не дает вам повода обвинять его в негодяйничаньи!
Mesdames! Вы лучше меня осознаете, до какой степени брызги неделикатного кала оттенили белизну и атласность ваших физиономий!
Брюнэтки! Не гневите ваши ляжки! Плюньте на чернобровье! Ведь консерватизм неумолимо преследуется нашим веком! Зачем же разжигать обиходность?! Зачем безнравственно истцеанствовать, если это интенсинирование брюнэтизма!
Господа молодые блондины! Кто вам запрещает поэтизировать стулирование атласностей?! Бронзоватых атласностей! Ведь озноенность «braun»’ом облегчает насилие!
А скользкость излишеств ослабляет их деградацию вашей ротовой полостью!
Зачем же гневить правосудие и Всевышнего!!
4 декабря
Весь под впечатлением Катихинской аудиенции. Чрезвычайно недоволен собой – не мог убедить его в своей искренности.
И все-таки хорошо понимаю, почему взбесила меня его счастливость.
И мои разглагольствования об отвержении всяких признаний, и мое недовольство, выраженное по поводу его «малодушия», заставили-таки обвинить меня в «показном оригинальничаньи»! Ему совершенно непонятно то, что счастье духовно обедняет человека и делает его в высшей степени несчастным!
Нет, посудите сами, господа! Дамочка, к которой в продолжение пяти месяцев этот субъект питал сногсшибательно нежные чувства без малейшей надежды на взаимность, сближается с ним наконец – и второго числа изрыгает признание…
И что же вы думаете? Он послал ее ко всем чертям? Или тем же тоном извергнул сожаление о своем полнейшем равнодушии?
«Зачем»?
То есть как – «зачем»?
Не из оригинальности, конечно, не из чувства мести, а всего-навсего из боязни взаимности…
А этот малодушный субъект, видите ли, излился… и теперь с упоенной стыдливостью кичится своей счастливостью…
А последняя в два дня настолько отупила его, что он не хочет даже признать своей обреченности на духовное обнищание.
