– А ты дома? – сказала она.

– И ты дома?

– Слушай, каналу понравилось интервью, что я снимала в Выборге, просят сделать двадцатиминутный фильм.

– Так.

– Я так не хочу ехать, Петь. Два дня в Выборге в этой гостинице…

– Оля, обязательно поезжай.

– Ты думаешь?

– Конечно. Нельзя разбрасываться работой. Обязательно. Ты должна снимать. Ты талантливый человек, я хочу, чтобы у тебя все было хорошо.

– Тогда я позвоню, соглашусь.

Когда Ольга выходила из кабинета, Решетников спросил, глядя на ее спину:

– Ты меня не бросишь?

Она остановилась и снова повернулась к нему:

– Нет… а чего ты вдруг такое спрашиваешь?

– Как ты думаешь, я могу покончить с собой? Я, такой жизнерадостный, веселый, повеса, парень-рубаха. А могу ли? Я вот думаю, что не смогу. А ты как думаешь?

– Ты меня в чем-то подозреваешь, что такое?! – Ольга вперила в него изучающий взгляд.

– Нет, нет, я просто представил. Представил, что ты ушла, причинно-следственную цепочку выстроил. Знаешь, как Гоголь написал «Записки сумасшедшего» – просто представил, что сходит с ума, и написал. А там, медики настаивают, все стадии сумасшествия идеально написаны. Представляешь?

– Слушай, творческий человек, давай приземляйся, – с деланой небрежностью произнесла Ольга.

– Хорошо, – согласился Решетников с готовностью. – Может, поедем куда-нибудь, отдохнем?

– Эк тебя бросает из стороны в сторону, – усмехнулась она.

– Мальдивы. Бунгало. Мы стали отдаляться друг от друга, да? На пару недель, немного приблизиться бы обратно…

– Петь, мне только проект предложили… я год без работы сидела нормальной. Ты сам сказал, чтобы…

– Обязательно поезжай, конечно.

Ольга снова повернулась к нему спиной.

– Тогда, может, секс? Раз уж любовью мы уже не занимаемся…

Она замерла и ответила, не оборачиваясь:

– Сейчас?

– Ну да. Сын в школе, мы взрослые люди, нам самим решать.

– Я не против. Давай.

Ольга прошла к дивану, стоявшему в кабинете, и уселась.

– Ну давай, – повторил Решетников, но с места не двинулся.

– Ну начинай, – сказала Ольга.

Решетников встал и нерешительно спросил:

– Здесь?

– А где?

– В душе.

– Нет, потом сушиться, укладываться, у меня еще столько дел.

– Понятно, – сказал Решетников и сел рядом с Ольгой. Преодолевая странную неловкость, они стали целоваться. Но как-то без огонька, что не преминул отметить Петр. Но тут вдруг Ольгу будто подменили, она сбросила с себя одежду и с энтузиазмом, которого давно за ней не наблюдалось, стала целовать и ласкать его. Решетников не мог понять, на самом ли деле ей так хорошо, как она показывала. Или все эти страстные стоны – не более чем способ усыпить его бдительность?

– Ты за что прощения просила? – спросил Решетников, когда они, умиротворенные, лежали на диване.

– Ты о чем?

– Ну, это все ты не просто так вытворяла, явно же где-то нашкодила и невербально раскаивалась.

– Нет, просто… захотелось сделать тебе приятное.

– Приятное ты делаешь мне и более простыми методами, я неприхотлив, а тут ты расстаралась.

Ольга, разозлившись, отстранилась:

– Больше такого не повторится.

Она вскочила, собрала одежду и быстро пошла к выходу.

– Слушай, я тебя удовлетворяю? – спросил Решетников ей вслед.

– Конечно. Да. Очень. Что за вопросы?

– Мне просто важно было знать. Спасибо за честность.

Ольга, не обернувшись, вышла из кабинета.

Решетников, как и обещал, поехал к школе, чтобы встретить сына.

Некоторое время они ехали молча. Первым заговорил Саша:

– Я так понимаю, что если ты решил меня встретить, то… будет разговор?

– С Соломиной алиби развалилось. Давай что-нибудь еще, – ответил Решетников.

Помолчав, Саша произнес:

– Папа, я гей.

Решетников едва справился с управлением. Вцепившись в руль, он ощутил, как на висках выступает пот.

Видя, что отец молчит, Саша продолжал:

– Я не хотел вам говорить, пытался скрыть, но ты вычислил. Я был у друга, это мой ровесник. Артем.

К Решетникову вернулся дар речи.

– Может, у вас просто крепкая дружба?

– Я так понимаю, тебе надо осознать. Я сам домой доберусь.

– Какой Артем? Все равно узнаю.

– Коломиец. Надеюсь, ты не устроишь скандала.

– Не волнуйся, толерантность – мой конек, – только и нашелся Решетников.

Не заставляя себя упрашивать, он остановил машину. Глядя вслед Саше, Петр схватился за голову, безуспешно пытаясь переварить услышанное.

Спустя несколько минут Решетников уже несся по трассе на огромной скорости. Он едва замечал, что происходит на дороге, – шок никак не отпускал его.

«Вот такие страдания вы мне приготовили?! Да на черта мне эта литература!» – мысленно кричал Решетников, обращаясь к Достоевскому.

Наконец он остановил машину и тут только услышал, что звонит телефон.

– Петр, добрый вечер, это Жданов. Вы договор посмотрели?

– Да, готов подписывать. Сроки поставьте там две недели на серию и правки.

– Количество денег за серию?

– Много.

– В цифрах.

– Четыреста за серию.

– Триста пятьдесят.

– Отлично. Завтра подписываемся.

Затем позвонила Даша.

– Я нашла этого Артема Коломийца, он действительно учится с Сашей в одной школе. Умный парень.

Решетников развернул машину, снова поехал к школе сына. Делать хоть что-то лучше, чем пытаться приучить себя к мысли, что единственный сын оказался геем.

Педагоги, заполнявшие свои журналы, с интересом уставились на заглянувшего в учительскую Решетникова.

– Здравствуйте. Мне нужно найти Артема Коломийца. Это возможно?

Первой откликнулась самая молоденькая учительница:

– Да, конечно, я знаю Артема.

– А с какой целью он вам нужен? – строго поинтересовалась ее пожилая коллега.

– С целью поговорить. Побеседовать с молодым поколением, мне его рекомендовали как… светлое будущее. Хочу в сценарии сделать образ молодого поколения, которое сотрет нас с лица земли.

– Согласна, очень талантливый мальчик, – откликнулась молодая. – В двести семнадцатой, факультатив по природоведению у них.

– Здравствуйте, а можно мне Артема Коломийца на пару минут? – спросил Решетников, открыв дверь в класс.

– Это я, – отозвался худенький мальчик в очках. На вид ему было не больше одиннадцати.

Решетников, просияв, полюбовался мальчиком и сказал:

– Хотя рано мне с тобой говорить. Спасибо.

«Провел меня Сашка», – с блаженным облегчением подумал он и, словно на крыльях, помчался домой.

А дома Решетникова ждал новый сюрприз.

– Ты чего трубку не берешь? – Саша встретил его на пороге. – Мы тебя ждем.

– Мы? Ты что, дурак, маме рассказал?! – Решетников пошел за Сашей на кухню.

Там за столом сидели Сашина учительница Анна Красовская, а напротив нее – Ольга. На столе стоял торт. Через секунду до Решетникова дошло – вот с кем роман у его сына. К облегчению от того, что сын оказался нормальной сексуальной ориентации, примешалась и отцовская гордость. Однако, взглянув на потемневшее лицо жены, он понял, что от комплиментов сыну следует воздержаться.

Саша, занимая место за столом, сказал:

– Она меня уговорила признаться, потому что знает, какой это удар по отцу.

Решетников сел рядом с Ольгой. Саша поставил перед ним чашку и тарелку с куском торта.

– Дай мне лучше пива, – сказал Решетников.

– Ты будешь пить? – спросила Ольга с оттенком осуждения.

– Ну у меня сын еще днем геем был, так что как-то полегчало.

– Уж лучше бы… – пробормотала Ольга и поджала губы.

Решетников налил пива в чайную чашку. Ольга заговорила снова:

– Разговариваем об учебе в основном. Учится Саша хорошо.

– В отличника, значит, влюбились? – Решетников с удовольствием опустошил чашку и удовлетворенно выдохнул. – Саш, тебя не смущает разница в возрасте? – И добавил, обращаясь к Ольге: – Нормальный отцовский вопрос.