От автора

С глубоким уважением и признательностью посвящается безвременно ушедшим: проф. д. ф.-м. н. С. Сипарову, осн. РОИПА В.Воронину, рук. гр. «Космопоиск» В. Черноброву, рук. ЛАИ А. Склярову и дважды Герою Советского Союза лётчику-космонавту СССР Г. Гречко. Светлая память.

Основой для фантастического сюжета художественного произведения послужили реальные события.

… если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя.

Фридрих Вильгельм Ницше

Глава 1

Могучие нервы силовых кабелей бесконечной полосой тянулись по стенам тёмного тоннеля, перемежаясь вспышками тусклых фонарей, подслеповатыми глазами внимательно наблюдающих за проносящимися мимо поездами.

В отличие от большинства москвичей, вечно жалующихся на тесноту и нехватку солнечного света, Роман любил метро. Этот невиданный монстр, раскинувший свои щупальца по всему городу, всегда его завораживал и внушал благоговейный трепет. Ему казалось, будто он, уносимый кровотоком, путешествует по венам этого гигантского чудовища, наблюдая за его жизнью, а оно, в ответ, внимательно следит за ним тысячами тысяч своих всевидящих глаз. Обычно он стоял у дверей и, глядя в окошко, изучал внутренности этого колоссального спрута, всем своим существом ощущая дрожь его исполинского тела, заставляющую стучать колёса вагона.

Нет, Роман не чувствовал ни страха, ни, тем более превосходства над ним. Напротив, каждый раз вглядываясь в его бесчисленные глаза-фонари, он мысленно пытался сблизиться с монстром, понять его, и даже подружиться с ним, ища во взгляде подсказу о том, насколько успешной окажется его поездка, и всегда получал правильный ответ. Но не в этот раз. Сегодня никаких подсказок не было. Монстр напряжённо наблюдал, как будто сам ожидал от Романа ответа на какой-то свой вопрос. Внезапно поезд вынырнул из тоннеля, и рыжий свет заходящего осеннего солнца вернул Романа в реальный мир.

Он ехал на встречу с однокашником Жекой, который теперь имел большой оптовый склад стройматериалов, чтобы, по просьбе профессора Дмитриева взять образцы стеклоткани и силиконовых трубок, необходимых тому для проведения какого-то важного научного эксперимента.

Что это за эксперимент Роман понятия не имел, да, собственного говоря, и не сильно интересовался. Важно было другое: доктор физико-математических наук Пал Палыч Дмитриев, так же как и Роман, был увлечен загадками древнейших мегалитов и историями о существовавшей тысячелетия назад высокоразвитой цивилизации, погибшей в результате какого-то глобального катаклизма.

Пал Палыч не раз организовывал экспедиции к пирамидам, где вместе с группой учёных энтузиастов-единомышленников проводил физико-химические исследования и эксперименты, отчеты о которых публиковал на своём сайте и активно участвовал в их обсуждении со всеми интересующимися. Именно там Роман с ним и познакомился.

Когда в лихие 90-е даже профессорам не всегда во время платили, Пал Палыч, будучи не только кабинетным учёным, но и талантливым изобретателем, наладил производство миниэлектростанций, которое разрослось в настоящий завод и теперь приносило ему солидный доход, позволяющий Дмитриеву финансировать свои научные работы и экспедиции. В целом, жизнь у профессора сложилась неплохо.

Что же до Романа Тимошина, то к нему судьба была не столь благосклонна: родных своих он не помнил и в свои пятьдесят, с лишим, лет собственной семьи тоже не имел. Будучи от природы застенчивым и обладая невзрачной внешностью, успехом у женщин он, мягко говоря, особым не пользовался. Сначала отношения не складывались, а потом он и сам уже не хотел ничего менять.

Карьера тоже не сложилась: по окончании МАИ он, по распределению, некоторое время поработал в «Сухом», после чего его, как «ещё не особо ценного сотрудника» сократили, и он подался в частники-электрики, да ещё компьютеры вечерами починял. Тем и жил в захламлённой квартире приятеля, доставшейся тому после смерти его бабушки. Приятель жил в Америке, но квартиру держал «на всякий случай» и до тех пор, пока этот самый случай не наступил, Роман там «присматривал за хозяйством».

Одним словом, жизнь у Романа была серая и крайне унылая и никакой перспективы на её изменение не предвиделось. Размышлять об этом не было ни малейшего желания и он, как мог, старался отвлекать себя от этих мыслей. По выходным он садился на электричку и уезжал как можно дальше от Москвы, куда-нибудь в лес, нередко с ночёвкой в видавшей виды палатке. Целыми днями он с наслаждением блуждал по чащам, стараясь заходить в самую глубь леса, где нет ни тропинок, ни нормального прохода через буреломы, ориентируясь только по GPS-новигатору, а в будние дни, когда не было работы, включал компьютер и отправлялся в виртуальное путешествие к древним руинам в бесконечно далеких странах, тем более что на реальное путешествие дальше подмосковной чащи у него денег никогда не было.

И вот однажды, во время такого виртуального путешествия он наткнулся на сайт профессора Дмитриева, где тот охотно обсуждал со всеми интересующимися свои исследования пирамид, научные работы и эксперименты. Роман был в восторге! Идея настолько захватила его, что ему, во что бы то ни стало захотелось тоже принять в этом участие, но ни денег, ни необходимых научных знаний для этого у него не было. И что с этим делать он не знал. Долгие месяцы он жадно читал все статьи профессора, смотрел снятые им фильмы, изучал результаты исследований и экспериментов и участвовал в обсуждениях, предлагая идеи, основываясь на своих знаниях и опыте в авиастроении, чем, в конце концов, обратил на себя внимание профессора. Однажды Дмитриев сам написал Роману, похвалил за интересные идеи и пригласил на семинар, который организовывал на территории бывшего подмосковного пионерлагеря, где базировалась его исследовательская группа.

Сказать, что Роман был счастлив – ничего не сказать! Это был его шанс, и он хотел максимально этим шансом воспользоваться, поэтому, когда Дмитриев посетовал, что для задуманного им эксперимента нужна стеклоткань с особыми свойствами, он вызвался предоставить набор образцов, из которых профессор может выбрать нужный вариант. Он надеялся, что, если окажется полезен Пал Палычу, то тот позволит ему, если не принимать участие в его работе, то, хотя бы быть рядом и наблюдать вблизи. Вот именно за этими образцами стеклоткани он сейчас и направлялся на встречу с однокашником.

Жека жил на юго-западе и не хотел после работы уезжать далеко от дома. Договорились встретиться на перроне станции Воробьёвы горы. Роман сам выбрал это место, чтобы иметь возможность полюбоваться прекрасным видом, открывающимся сквозь прозрачный купол моста, в ожидании вечно опаздывающего приятеля.

Неспеша прохаживаясь по перрону, он взирал на то, как последние ещё тёплые лучи ласково золотят пёстрые кроны деревьев, нарядившихся к прощальному балу осени, а по сверкающей серебром речной глади деловито снуют белые лодочки, оставляя за собой пенный след, и думал о том, как непростительно кратко это прекрасное время жёлто-багряного великолепия и как очень скоро промозглые ветра унесут прочь эту позолоченную мишуру увядающих листьев, серые унылые дожди смоют последние радостные краски, и долгая зимняя ночь укроет всё вокруг снежным одеялом.

Погружённый в эти философские мысли, он краем глаза уловил что-то, отмеченное его подсознанием, как важное. Скорее инстинктивно, чем осознанно он повернулся, чтобы рассмотреть то, что привлекло его внимание, и остолбенел от неожиданности. В противоположном конце перрона он увидел себя! Не человека, очень на него похожего и не отражение, а именно себя! Там стоял он: его лицо, его одежда, потёртый рюкзак за спиной, и даже предательски развязавшийся шнурок на правом ботинке точно так же волочился следом.